— Здесь, так здесь.

Черт, ему было все равно где, пока он будет внутри нее, обнимая ее, а она будетобнимать его.

Сабан откинулся на спинку дивана, с удивлением и удовольствием наблюдая, как она оседлала его бедра и нагнулась к нему.

Его руки сжали ее бедра, когда он откинулся на спинку дивана.

Она текла, как горячий мед. Мягкая, тугая, скользкая плоть обхватила головку его члена, затем медленно и мучительно, дюйм за дюймом, он скользнул в нее. С ее губ сорвались тихие всхлипывающие стоны. Ее острые ногти впились ему в плечи, а темные глаза заискрились от удовольствия.

— Я долго не протяну. Но я компенсирую это, — Сабан пытался ровно дышать.

Он чувствовал, как пот бисеринками стекает по его телу, чувствовал, как дикость овладевает ими обоими.

— Ты можешь делать это всю ночь.

Натали прижалась к его груди, ее бедра приподнялись, ее киска плотно обхватывала его член, и Сабан потерялся.

Кого волнует контроль? Удовольствие, прикосновение к ней, ее вкус, ощущение ее тела — это все, что имело значение. Схватив ее за бедра, Сабан переместился и начал двигаться внутри нее жесткими, отчаянными толчками. Ничто не имело значения, кроме как брать ее сейчас. Трахать ее так сильно и глубоко, с таким удовольствием, чтобы она никогда не забывала, что значит принадлежать ему.

Натали была вне себя, встречая толчок за толчком. Острые маленькие ногти вонзились ему в спину, пока ее зубы впились в его плечо.

Крошечные уколы боли были ничем, больше удовольствием, чем чем-либо еще, но достаточно, чтобы сорвать последнюю каплю контроля, которую он держал в узде. Сабан сильнее сжал ее бедра, его член входил в нее яростными толчками, когда он почувствовал, как оргазм пронзил ее тело.

Он прижался губами к метке, которую оставил ей, его зубы царапнули ее, когда он еще раз двинулся. Нарост под головкой его члена разбух, затвердел, удовольствие и боль от этого вырвала рычание из его горла, когда экстаз хлынул через него. Сладкие небеса. Ощущение ее киски на такой чувствительной плоти, было слишком сильно для него. Сабан чувствовал, как она пульсирует, в то время как он проливал в нее свое семя.

Нарост зафиксировал его член на месте, лаская скрытую плоть, и отправил их обоих в сверкающую, горящую сферу чистого удовольствия.

Все остальное Сабан выяснит позже, пообещал он себе, прижимая ее спиной к диванным подушкам и нависая над ней. Когда его освобождение пролилось в нее, и стоны восторга прорвались сквозь них обоих, он поклялся, что будет бороться за Натали, не смотря на цену. К черту ревность, не стоит терять веру, ее веру в него. И не стоило терять верность, которая росла между ними, верность, рожденную эмоциями и, как он молился, любовью.

Он не хотел приковывать ее к себе сексом. Сабан хотел привязать ее к себе с любовью. И ничем больше.

Натали отчаянно пыталась не думать о Сабане или о тех эмоциях, которые вспыхивали внутри нее, когда дело касалось его. Она испытывала разочарование и раздражение, она пыталась спрятаться, и пыталась отрицать их отношения. Она хотела отрицать свои чувства к нему, потому что иначе ей пришлось бы признать тот факт, что в течение нескольких недель, менее чем за два месяца, она позволила мужчине украсть часть ее сердца, которой не обладал даже ее бывший муж.

И вот она пообещала себе, что никогда больше не позволит другому мужчине влиять на себя.

На следующее утро она чуть не фыркнула от этой мысли, поставив кофе и начав готовить завтрак. Сабан сидел за маленьким кухонным столом, одетый в свою униформу инфорсера Пород.

На боку в наплечной кобуре висело оружие, на левом бедре ‒ кинжал в ножнах. Она знала, что у него будет больше оружия, спрятанного на нем. Оружие, которое она не могла видеть, оружие, которое он знал, как использовать со смертельной эффективностью.

И почему это ее успокаивало, а не пугало, она не была уверена. Она должна была бояться Сабана с того дня, как узнала, что он будет жить в ее доме с ней, следовать за ней, защищать ее.

Это была одна из причин, по которой она боролась с ним до сих пор, как поняла Натали, доедая бекон, яйца и тосты. Вот почему она не хотела, чтобы он был здесь. Почему она не хотела, чтобы он был частью ее жизни. Потому что она знала, что он станет частью ее сердца.

Так оно и было. Он сам, бронзовые мускулы, покрытые военной черной униформой с эмблемой ягуара на плече.

Она почти покачала головой, когда налила две кружки кофе и подошла, чтобы поставить их на стол. Отвернувшись от него, женщина ничего не могла с собой поделать, она просто не могла не позволить своим пальцам скользнуть по густому, темному шелку его волос.

‒ Эй, ‒ он поймал ее руку, его голова дернулась вверх, взгляд встретился с ее. ‒ Ты не должна пытаться подкрасться и прикоснуться ко мне.

Он приложил ее ладонь к своей щеке, запечатлел на ней поцелуй, а затем вернулся к работе с планшетом, который он подсоединил к передатчику, который носил с собой.

Натали запустила пальцы в его волосы, улыбка тронула ее губы, когда Сабан наклонился к ней, хотя его лоб был сосредоточенно нахмурен.

Он не возражал, чтобы его трогали. И Сабан не думал, что легкая ласка означает призыв прямо к кровати. Майк не хотел, чтобы к нему прикасались, пока он не будет готов к сексу.

Натали позволила своим пальцам задержаться еще на мгновение, затем вернулась к плите и завтраку.

Странно, как легко Сабан проскользнул в ее сердце. Она не хотела этого, она дала ему хороший отпор, но он все равно оказался там.

Она остановилась у плиты, почувствовала резкий удар в сердце и поняла, что ей это нравится. У нее перехватило дыхание, хотя Натали знала, что этого не должно было быть. Это потрясло ее до глубины души, хотя она понимала, что должна была все время знать, что происходит.

Она влюбилась в мужчину, который был в сто раз более властным, чем ее бывший муж, и ему удалось проникнуть в ее душу гораздо глубже, чем Майку когда-либо удавалось.

Она уставилась невидящим взглядом на бекон и почувствовала гнев, который начал расти внутри нее. Это не был гнев на себя или на Сабана. А в сторону Майка.

Он приехал в Буффало-Гэп, чтобы уничтожить не только ее независимость, но и то, что она обрела с Сабаном. Он оставил свою девку, работу и дом, который украл у нее, чтобы убедиться, что она потеряла все, что могла найти в этой маленькой общине.

Он снова это сделает, поняла она. Он не причинит ей физической боли, но разрушит уважение и доброе отношение, которые она здесь строила. Майк сделает так, что она не сможет учить детей Пород, прежде чем он сам станет представлять угрозу для нее и для них.

И он знал, что делает. И женщина поняла, что должна остановить его, прежде чем он уничтожит этот шанс на счастье, который у нее был.

‒ Мне нужно кое-что проверить в грузовике, ‒ Сабан поднялся со стула, когда она повернулась к нему. ‒ Я сейчас вернусь.

Он быстро вышел из комнаты, когда Натали медленно и тяжело вздохнула. Услышав, как закрылась входная дверь, она сорвала телефон со стены и набрала номер мобильного Майка.

Она собиралась позаботиться об этом, между ней и Майком. Она не хотела, чтобы руки Сабана были окровавлены из-за глупости ее бывшего мужа, и она не даст ему шанса попытаться разрушить ее карьеру снова.

‒ Натали, слава богу, что ты позвонила, ‒ он ответил после первого же гудка. ‒ Ты в порядке?

Псевдо-беспокойство в его голосе было слишком наигранным.

‒ Возвращайся домой, Майк, ‒ отрезала она. ‒ Я развелась с тобой не просто так. Чтобы убрать тебя из моей жизни. Не заставляй меня получить еще один запретительный ордер на тебя. Ты же знаешь, как плохо это будет выглядеть, если тебе придется искать другую работу.

‒ Раньше ты не была такой жесткой, Натали.

В его голосе звучала глубокая печаль. Боже, неужели он никогда не видел, что делает с собой?

‒ Раньше ты не был таким глупым, ‒ прошипела она. ‒ Я уехала из Теннесси, чтобы сбежать от тебя. Я счастлива здесь, Майк. Счастливее, чем когда-либо была в нашем браке. Возвращайся к своей девке и оставь меня в покое.