И он даже не сожалел об этом. Этим все сказано. Он говорил серьезно. Как будто в этом нет ничего особенного. И теперь мне пришло это дурацкое сообщение. Люциан возненавидит это. А может, и не все так страшно.

Дверь открылась, и я резко обернулась, крепко прижимая халат к груди. Я указала на кровать.

- Сообщение вон там. Прочти и рыдай.

Он подошел к кровати и поднял телефон. Я наблюдала за его лицом, ожидая мучения, гнева. Ничего не было. Он просто смерил меня холодным взглядом.

- Где бы ты хотела этим заняться?

Боль пронзила грудь от его тона. Я сглотнула и огляделась.

- Кровать подойдет.

- Забирайся на нее. Лицом вниз.

Я подошла к кровати, разделась и легла, пока он рылся в ящике с припасами.

Он вернулся и связал мне запястья над головой пластиковыми манжетами. То же самое он проделал с лодыжками.

- Пятьдесят ударов плетью, любовь моя. Держись крепче.

Я стиснула зубы, когда он начал, стараясь сдержать гнев. Но каждый удар лишал меня этого, пока я не оказалась в коконе агонии и боли. Только это была та боль в душе, что ранила больше всего на свете. Физическая боль была ничем. На самом деле, я была в оцепенении.

Он порол меня быстро, казалось, не щадя ни дюйма плоти, его удары были как у разъяренного Дома. Кто этот человек? Куда пропал мой Люциан?

Порка наконец прекратилась, и он молча меня развязал. Я ждала, что он утешит меня, и уже была готова отвергнуть его. Но к тому времени, как я села, дверь захлопнулась. Он исчез.

Глава 10

Я ломился в комнату Стива. Когда он открыл ее, я поспешил в его ванную и захлопнул за собой дверь. Я снял с себя одежду и включил воду, только горячую. Я встал под брызги и стиснул зубы, когда вода обожгла мою спину, и это было чертовски хорошо.

Она не издала ни звука. Воспоминание о последнем сообщении, которое я получил, привело меня в ярость. «Не показывай раскаяния на своем следующем сексуальном задании».

В моей груди стало невыносимо тесно, и я едва сдерживался, чтобы не броситься в наш номер и осмотреть ее тело, покрытое красными отметинами, которые я не мог обработать. Мне разрешили последующий уход, но, черт возьми, я никак не мог не проявить раскаяния. Боже, неужели Стив прав? Неужели эта сука делала все возможное, чтобы навредить Таре? Разрушить нас?

К тому времени, как вода остыла, я дрожал, брызги попадали на мою обожженную плоть, вызывая новую агонию. Никаких угрызений совести. Как, черт возьми, я должен встретиться с ней лицом к лицу и не показать раскаяния? И что она, блять, думала? Обо мне? Я, блять, причинил ей боль и ушел!

Боже, пожалуйста, помоги мне найти способ, всё исправить.

Выйдя из душа, я оделся.

- Мне нужно кое-что добавить к этому списку. - Стив подскочил с кровати и направился к столу. Он взял блокнот с ручкой и приготовился.

Я понял, что мне нужно писать.

- Что ж, я хочу добавить к последнему заданию. Возможно, ты сможешь проверить, смогу ли я это достать. - Я кивнул на компьютер.

Стив сверкнул своей странной улыбкой, прежде чем сосредоточиться на экране, пока я писал: «Погугли подарки, которые показывают крайнее раскаяние». Я пододвинул к нему блокнот, опустив свои часы под стол.

Он посмотрел на блокнот и кивнул, поднимая кулак в ликовании.

Я снова написал в блокноте и показал Стиву.

- Это было мое последнее задание. – «Ублюдки заставили меня выпороть Тару и не показывать раскаяния».

Он сделал паузу и прочитал. Я не был уверен, почему мне становилось так легко, после того как я рассказывал Стиву о таких вещах. Возможно, из-за того, что его лицо превратилось в маску искреннего страдания. Было приятно.

- Это чудовищно, - выдохнул он, прежде чем повернуть экран ко мне.

Я украдкой просмотрел список, затем остановился на одной идее и записал ее.

- Ты ни хрена не понимаешь. - Я продолжал просматривать список, записывая каждую идею, которую мог использовать. Когда я сократил список до шести пунктов, я остановился и показал Стиву.

- Интересно, мы сможем найти магазин с этими секс-игрушками?

Стив прочитал, и усмешка медленно озарила его лицо.

- Я могу это устроить.

****

Я выглянул в окно лимузина, стараясь быть незаметным, проверяя обстановку в небе. Где же оно? Я хотел позвонить Стиву и спросить. Мы продержались полдня без всяких заданий. Это было чертовски жутко. Как затишье перед бурей.

Окно между Стивом и нами опустилось.

- Посмотрите на это!

Спасибо, блять.

Я быстро подвинулась к Таре и улыбнулся самолету, пишущему буквы в небе.

- Ох, как здорово. - Тара начала озвучивать каждую букву. - П... р... о... с... т... и... Прости?

- Ага, - сказал я. - Какой-то придурок, должно быть, за что-то просит прощения.

Она повернулась ко мне. - Ты?

- Я? Конечно, я сожалею. За то, что я сделал.

- Ты сделал это для меня? За глупости, которые ты совершил в последнее время?

- Эм. - Черт. Блять, блять, блять. - Нет. Не я.

Она некоторое время изучала меня, затем откинулась на спинку сиденья.

- Баллы.

Я пытался придумать, что сказать. Дерьмо. Ничего. Нечего, блять, сказать. Все прошло чертовски здорово, да?

- О, замечательно, - пробормотала она, вытаскивая свой телефон. Она посмотрела на экран и ахнула от недоверия. - Что? Я не помню, что это значит. - Она швырнула в меня телефон.

Я посмотрел на него, и, несмотря на разочарование, меня охватило волнение. Люциан играет с Тарой на грани.

Блять. Это может быть... плохо. Или хорошо.

- Что это? - скомандовала она, пристально глядя на меня.

- Я должен... делать то, что приблизит нас... к кое чему.

Ее брови взлетели вверх.

- Ты брал уроки иносказательности?

- Проще говоря, я должен практически убить тебя, трахая различными способами.

- О, Боже. - Стив поднял разделяющую нас с ним перегородку с рекордной скоростью.

Глаза Тары на мгновение расширились, прежде чем она вновь приняла скучающий вид.

– Наверное, будет весело. Жду не дождусь. - Она сняла футболку и бюстгальтер, глядя в потолок. - Может, ты сможешь избавить меня от страданий?

Боль пронзила меня, и я едва выдавил из себя улыбку.

- Я не трахаюсь с женщинами в обмороке или мертвыми, милая.

- Что ж, рада слышать. - Затем она сняла брюки, и я увидел ее бедра. Чертовски удивительно, что вид ее обнаженного тела был подобен удару по яйцам. А вид ее боли, - ударом в сердце.

Я переместился на сидении и опустился перед ней на колени.

- На середину. И держись за спинку сиденья, любимая.

Я смотрел на ее грудь, позволяя желанию овладеть моим телом и разумом. Я позволил себе войти в нужное настроение и провел пальцами по ее вытянутым рукам, затем медленно приблизился к ее твердым соскам и вздымающейся груди.

- Ты готова?

Она сглотнула и закрыла глаза, не ответив. Я наклонился и прижался губами к ее уху, одновременно поглаживая тыльной стороной пальцев по соску, крепко сжимая ее руку. На грани жестокости.

- Ты же знаешь, как сильно я ненавижу причинять тебе боль?

Ее дыхание участилось и стало прерывистым. Без сомнения, ее гнев и желание развязали войну. И я знал, что еще до того, как все закончится, это внутреннее поле битвы будет в крови и виной тому будут мои руки.

- Скажи мне, что ты знаешь, как сильно я это ненавижу. Просто скажи «да». - Я скользнул губами по ее подбородку и нежно прикусил ее губы своими, облизал. Я позволил голоду овладеть мной и с жадностью пососал ее нижнюю губу, затем верхнюю, продолжая мучить ее сосок.

- Да, ты этого хочешь, ты всегда этого хочешь. Не сопротивляйся. Тебе это нужно, милая. Удовольствие вместе с болью.

Я жадно пососал ее подбородок, затем щеку, позволяя поцелуям стать нежными на ее носу и лбу, прежде чем превратиться в голодные на ее упрямых губах.

Я ущипнул ее за сосок, и ее губы приоткрылись в крике. В безумии доминирования я протолкнул свой язык ей в рот, требуя подчинения, теперь уже успокаивающими движениями гладя сосок и постанывая от раскаяния ей в рот.