ОЛИВЕР ТВИСТ - РЕАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

  АННОТАЦИЯ

  История Оливер Твиста более реальная и правдоподобная, чем у Чарльза Диккенса, и разумеется более драматическая. Тут все как и должно происходить на самом деле, без прикрас.

  . ГЛАВА Љ 1

  Оливер Твист в реальной истории оказался не столь везучим как у Чарльза Диккенса. Да и вообще Чарльз Диккенс похоже плохо знал английские суды. В самом деле судья уже стукнул молотком и вынес приговор: три месяца каторжных работ мальчику. И это еще довольно мягко, по меркам английского правосудия.

  Поэтому педантичный суда сообщил доброму дяденьке который напросился в свидетели защиты, что уже вынесенный приговор следует обжаловать в установленном законом порядке. А пока Оливера должные отвести в исправительную тюрьму для несовершеннолетних. А апелляцию рассмотрят только на следующей неделе... И то если дойдет очередь!

  А если господин будет возникать, то его арестуют за неуважение к суду!

  Что же логично... И похоже на правду... Только с одним отличием: три месяца каторжных работ как-то маловато за сотрудничество с ворами. И судья вляпал Оливеру года четыре. И еще хорошо, что уже не средние века, а то могли и повесить, хоть ты будь трижды ребенком.

   Оливеру хлопнули по щекам, и мальчик пришел в себя. Что же он ведь живучий. И повели в место исполнения наказаний. Оливер шел, опустив голову, и ему было очень стыдно. Он бы приковал цепью словно щенок к полицейскому.

  И звякали кандалы на руках...

  Оливер чувствовал себе преступником, арестантом и конченым человеком, или ребенком. Впрочем, он уже был в работном доме, и пытался утешить себя, что тюрьма не слишком от приюта отличается.

  Но получалось плохо - воображение рисовало матерых преступников, размахивающих кинжалами.

  Впрочем, Оливера отвели в тюрьму для мальчиков, в отделение, где сидели дети до четырнадцати лет. Это для него хорошо и безопаснее...

  Оливера на пример три тетки-надзирательницы заставили раздеться, и окатили сначала холодной, а затем и горячей водой из насоса. Потом побрили голову. Даже не намылили волосы, но после горячей воды бритва в руке тюремной надзирательницы скользила легко, и даже не порезала мальчику голову. Потом Оливеру выдали полосатую пижаму с номерком. И поскольку время летнее оставили босиком, обещав обувь выдать только в морозы.

  Затем Оливера слегка высекли, вроде прописки и отвели в камеру. Тюрьма была мрачной с решетками и злыми полицейскими. В камере были жесткие койки и голые доски, с одеяла. Примерно, как в приюте. И Оливеру отвели койку, на втором ярусе, и дали поесть овсянки, сообщив на работу он пойдет завтра.

  Оливер прилег на деревянную постель без подушки, как впрочем это было и в работном доме, и укрылся грубым одеялом. Только голове неприятно быть голой. Впрочем, иногда детей брили наголо и в работном доме, так что для Оливера это было не в новинку. Разве что решеток на окнах не было. И ходили они босыми до морозов, их обували лишь так чтобы дети не простудились раньше времени на смерть.

  Оливер ощутил себя словно вернувшимся в родные стены работного дома. И успокоился...

  И заснул покрепче, и ему снилась во сне мама, которую он никогда не видел, и пышные булки и куски мяса.

  Дети вернулись с работы. Они были уставшие, и их окатили холодной водой и дали поесть овсянки с хлебом. Разбудили и дали поесть и Оливеру. В общем все как в работном доме, разве что кормят в детской тюрьме не то, чтобы лучше, но дают еды больше. И ребята не такие истощенные как в приюте. Но и работают они тоже поболее и кроме того их еще учат в школе.

  Оливера они скупо приветствовали и спросили за что он. Оливер ответил:

  - Ни за что!

  И это вызвало дружных хохот.

  И слова что все они не за что!

  Ребята, были уставшие, по сигналу надзирательницы быстро помолились, сняли пижамы и легли под одела. Неприятно спать до голых досках, но привычно и Оливер уснул.

  С утра их пробудили, снова заставили молится, вымыть руки и повели на завтрак. После чего пара часов учебы, и двенадцать часов работы. Вкалывали дети на станках. Оливеру приходилось толкать полотно, перебирая босыми ножками. Дети тут были еще малого возраста, и их пока не отправляли на шахту. А вот после четырнадцати можно и угодить на рудники. Впрочем, в шахту могут и сейчас за провинность отправить. Или например, в колонии, на плантации.

  Когда Оливер спросил, где хуже: дети однозначно сказали, что рудники. Там страшная вонь от тот, что справляют нужду прямо в щели, и от факелов. И не солнца с ядовитыми испарениями. А на плантации, хоть свежий воздух и тепло. А в Индии и тропиках вечное лето, и приятно. Хотя и бьют много, но на плантациях бывают периоды, когда почти нет работы. А вот шахте, тяжелее некуда.

  Оливер в первые же день так устал, что ее дополз до койки. Приходилось передвигаясь ногами, толкать руками веретено. И ноги забились капитально, да и подошвы зудели сбитые о битом.

  Впрочем, детей чередовали. На следующий день уже была работа, сидя, и немели руки, но ноги чуть отошли.

  Двенадцать часов труда сильно выматывали. Но кормили трижды в день, и получше приюта, а по воскресенья было мясо, а трижды в день рыба. Тело сильно болело в первые дни, но потом Оливер втянулся и боль притупилась.

  Юный организм привыкал к нагрузкам. В воскресенье было дополнительная учеба и молитвы, и почти не было работы.

  Тяжело в детской тюрьме королевства Британия, но жить можно. И от работы тело становится крепче, и мускулы сильнее. А простая, но здоровая пища, улучшает организм.

  Оливер постепенно привыкал к это жизни... Даже что-то пытался мысленно представлять во время работы, чтобы не так скучно было.

  Апелляцию разумеется судья все время переносил под теми и иными предлогами, дело Оливера Твиста не пересматривалось. В конце концов добрый господин плюнул, и решил, что ему какое дело до неизвестного мальчишки. Тем более детской тюрьме сносно кормят, учат, и есть крыша над головой. И это лучше, чем бродить по улицам.