— Эти маги-шамраги меня не взяли, сказали что слишком мал, — представляешь. — Я им покажу, как ослов всяких набирать, так это пожалуйста, у них там даже вороны учатся, а я чем хуже диких птиц?

— Филипок, ты это, как бы тебе помягче сказать, — Антонио пытался подобрать правильные слова.

— Говори как есть.

— Ты больше никому не говори куда ты там хотел пойти учиться, мне то все равно, а вот условный Торен отправил бы тебя на костер.

— Ну ты никому не скажешь, никто и не узнает, — рассмеялся Филипок. Он взмахнул пальцами и что-то прошептал, в его руках появилась клубника. — Будешь?

— Ничего себе, — удивился Антонио, после чего взял жменю ягод в руку. — Только Торену не показывай.

— Он же в Флавии, насколько я знаю.

— Именно, — подтвердил Антонио, после чего отправился к Квинтисенсе.

Мужчина заметил что дверь была, слегка приоткрыта, и поэтому без стука вошел. Девушка стояла перед зеркалом и собиралась на служение.

Она была прекрасна, красная помада, черные волосы. Антонио руками ухватился за ее талию, а носом прикоснулся к ее волосам. Пахли они смородиной, и извивались словно ядовитые змеи.

— Не забудь надеть платок, — проговорил он.

— Я не член церкви, а простая прихожанка, так что мне не обязательно.

— Точно, как пройдешь водное крещение, тогда увы и ах, придётся носить.

— А кто сказал что я его приму? — спросила она.

— Ну если захочешь, — ответил он.

Антонио и Квинтисенса торопливо покинули комнату, и направились в сторону зала, где всегда проходили служения. Со всей округи собирался народ, и спешил в церковь. Десятки горожан шли со своими проблемами к Господу в надежде, что он разрешит их.

Мужчина вел ее под руку, по широкому коридору, позади раздался голос.

— Постой Антонио.

Дорадос обернулся, Квинтисенса сделала то же самое. Перед ними стоял Вилеменд Торанес, — первый заместитель великого инквизитора. Позади него находилось два церковных стража, в черных доспехах с изображением белого креста на груди.

— Ваше святейшество, приветствую вас, что угодно? — увидев суровый взгляд мужчины, спросил Антонио.

— Во имя Господа нашего, я даже подумать не мог, что ты способен на такое, — он смотрел на Антонио стеклянными глазами. — Иуда предал Христа за тридцать серебренников, а ты предал Господа, желая, отомстить, воспользовался влиянием великого Вимендора, обманул короля Флавии, нашего верного союзника. Ты знал что они готовы выступить против Дентросийских грешников, чтобы поддержать Эльсильдор, в нелегкой войне, в которой терпим поражение, но пришелец из иного мира, решил поломать наши порядки и мстить второму лицу в Флавии, — он говорил запутано, но Антонио все понял, стоящие позади него воины внушали страх в сердце Дорадоса, он понимал, что наказание близиться. Юный инквизитор не знал откуда Вилеменду известно о его деяниях на Флавийской земле, ведь еще вчера великий инквизитор едва ли не благословлял его, а сегодня все перевернулось с ног на голову.

— О чем это он? — спросила Квинтисенса, девушка была в недоумении, ей стало страшно.

— Молчи женщина, — рявкнул он, после чего увидев ее испуганное лицо, перевел взгляд на Дорадоса.

— Господь велел прощать, я каюсь, — проговорил Антонио.

— В твоих словах я слышу лукавство, а оно исходит от диавола, в твоей голове явно сидят какие-то демоны, я знаю их имена, это демоны греха и обмана, но ничего огонь инквизиции изгонит тьму из любого сердца и души.

В его глазах виделся крах, он понимал, что ему не простят подобного деяния, Антонио чувствовал свой конец.

— Квинтисенса, я люблю тебя.

— Это какая-то ошибка, мы обязательно вытащим тебя, — прошептала она, слезы наворачивались на ее глазах, девушка торопливо ушла, пошагала в сторону своей комнаты. Ее лицо издавал страх и непонимание, она была в замешательстве и подумать не могла как ей действовать в сложившейся ситуации, но твердо знала, что не обязана сидеть сложа руки.

Доблестные воины положили свои крепкие руки на его плечи. Их ладони окутывали черные рыцарские перчатки, а пальцы впивались ему в кожу.

— Ты сгниешь в подвалах храма, — рявкнул Вимендор, после чего плюнул ему в лицо. Теплая противная слюна застыла в районе рта. Антонио вырвался, достал платок из кармана и стал вытирать лицо.

— Святой отец, это не последняя наша встреча, Господь накажет тебя за подобные действия, — сказал Дорадос, злобно посмотрев ему в глаза.

— Ты мне угрожаешь, щенок? — он пнул его рукой. — А ну быстренько его в темницу.

Антонио поволокли вниз, как вдруг он услышал позади голос Филипка.

— Куда вы его тащите? Кресты нацепили и думаете что власть здесь?

Один из рыцарей толкнул назойливого Луциана, он упал на пол и уронил корзину, тем самым рассыпав пахучие травы.

— Я вам покажу, как Филипка обижать, будете мне ботинки потом мыть, дураки вы, — послышался его вопль в след.

Его завели в темную камеру, где единственным источником света было окно размером в два кирпича, даже факелы не горели здесь. Воин толкнул его внутрь, после чего позади послышался звон металла, дверь была закрыта.

Он уже хотел было подойти к единственному источнику света, как вдруг услышал справа стон, он был хриплый, но в то же время пронзительный.

— Какой сегодня день?

— Десятое октября, — ответил Антонио, он взглянул в сторону звука и увидел в углу дряхлую старуху, она внушала ужас, дикий страх. Ее тело было изношенным, на голове виднелись едва ли заметны остатки волос, а во рту не было ни единого зуба.

Ее глаза издавали колдовской блеск, она подошла к решётке, их камеры располагались перпендикулярно друг другу. — Четыре месяца старуха Хельга чалиться в этой тьме, в последний раз я видела солнце месяц назад, проклятый стражник заделал окно в моей камере, желая поиздеваться надо мной. Старуха подняла свои руки, на них были кандалы и светящийся синий браслет, он переливался сияющими рунами, освещал темный коридор.

— За что ты здесь? Милок? — спросила она.

— Долгая история, если кратко, то обманул великого инквизитора и верховного короля Флавии.

— Ты я вижу тот еще прохвост, — рассмеялась она. — Из монашеской своры, судя по твоему одеянию. Надеюсь теперь ты понял, что инквизиторам нет доверия.

— В твоих словах есть здравое зерно. Пожалуй ты права.

— Я всегда права, старуха Хельга никогда не ошибается, — говорила она, а слюна стекала по ее дряхлому подбородку, вылетала из-зо рта.

— А тебя за что сюда отправили?

— Эх, кто бы знал, — вздохнула она. — Что обычный свиной жир погубит меня. Я отмывала котлы от свиного пригара, в тот день в нашей деревне появились они, инквизиторы и их паладины. Добрые люди быстро ткнули пальцем на меня, указали дорогу к моей хижине. Меня немедленно арестовали, доказательств не было от слова совсем, поэтому они сказали что я в котлах варила зелье, а там были лишь травы, которые помогают отодрать и вычистить посуду. Я набрала воды, насыпала туда нужных растений и стала варить, они зашли как раз на огонек и сказали что я колдунья. С тех пор инквизиция держит меня здесь, казнить не могут из-за недостаточности доказательств, но отпускать также не спешат.

— Подонки, что сказать, — выругался Антонио, но тихо, так чтобы не услышал суровый страж, который сидел за столом у самого входа.

Дорадос подошел к окну и снова увидел ту башню и дракона, который, как и прежде кружил вокруг нее.

— Что это за дракон?

— Ты про хранителя башни Нилинор? Его зовут Каравис, это злобный демон стерегущий веками свою башню, по преданиям именно там вход в Фароус.

— Куда? — удивился Антонио, ему было знакомо это слово, казалось еще из прошлого мира, точно в книгах ему попадалось это слово.

— В Фароус, — повторила старуха, в ее голосе слышался трепет и одновременно уважение к этому месту. — С языка магов он переводится как тьма. Это отдельный мир в котором правят темные владыки, только имея черную душу можно попасть в чертоги этого места. От одного упоминания об этом мире содрогаются души тех, кто хоть немного знает о нем. Черный дракон охраняет его, и души убийц, насильников и негодяев бродят у стен башни, кроме того в тех местах обитают этураны, если захочешь туда идти возьми какой-нибудь амулет, чтобы защитить свою душу. Это очень опасное место. Фароус ближе, чем ты думаешь…