— Мы будем относиться к этим юным леди со всеми приличиями, понятно?

Ближайшие к девушкам мужчины кивнули, но Суги мог видеть их ухмылки.

— Они проведут ночь в моей палатке под моей защитой. Понятно?

Ухмылки превратились в хмурые лица, но все мужчины кивнули.

Ведь он был командиром. Почему он должен делиться?

— Фукаширо, еда скоро будет готова?

Повар почесал бороду и пожал плечами, его узкие глаза смотрели на двух девушек — как и все глаза в лагере.

— Такую конину можно готовить до Крысиного часа, и она все равно будет тяжело жеваться. Мы можем подать мясо в любое время, я полагаю.

— Ну что ж, дамы, могу я уговорить вас помочь этим храбрым солдатам? Я уверен, что они будут рады, если две такие хорошенькие дамы обслуживать их ужин.

Мужчины издали хриплые радостные возгласы.

Миэко мило покраснела. Кунико ухмыльнулась и закатала рукава.

Все мужчины стали собираться вокруг котла, а девушки взяли в руки миски. Честно говоря, это напомнило Суги о двух цветах среди пчел. Он улыбнулся и отступил.

Во всяком случае, он не был голоден — он никогда не был голоден перед боем. Его бы стошнило.

Когда Фукаширо, повар, собирался окунуть черпак, Миэко завизжала:

— ПАУК!

Все мужчины огляделись, пытаясь найти существо — несколько обнажили кинжалы; они бы с радостью убили волка ради хорошенькой девушки, Суги был уверен, но Кунико перегнулась через котел и похлопала свою подругу-мико по руке.

— Там нет паука, глупая, — усмехнулась Кунико.

Миэко держала ладонь перед лицом.

— О, — пробормотала она, — мне так ужасно жаль. Я была уверена, что увидела паука, но это была лишь тень. Пожалуйста, простите эту глупую девчонку, господа, Кунико-сан.

У костра солдаты, которые несколько мгновений назад ругались и отрыгивали, простили ее, и это благородство заставило их командира гордиться, хотя и забавляло его.

Две девушки раздали тарелки с тушеным мясом каждому солдату вокруг них. Суги пришлось угрожать одному из лучников, который начал бросать еду на землю, чтобы вернуться и получить еще одну порцию от красивых девушек. Суги сказал ему, что он должен доесть все до последней капли в миске, иначе ему придется голодать.

Лучник нахмурился, но поклонился и забрал свою миску, пошел к палатке и ел на ходу.

Действительно, все мужчины поглощали еду так быстро, как только могли.

Вскоре каждый из них прошел очередь как минимум дважды; Суги послал вниз по склону солдат с мисками, чтобы накормить разведчиков, наблюдавших за вражеским фортом через долину.

Когда все солдаты — копейщики, лучники, мушкетеры и самураи — наелись досыта, хорошенькие мико смеялись и заигрывали с каждым, все, спотыкаясь, постанывая, побрели к своим палаткам. Лейтенант Суги был уверен, что этот ужин останется в истории его роты на долгие годы.

Служанки подошли к нему; Миэко держала в руках миску с тушеным мясом. Опустив взгляд, она протянула миску Суги.

— Пожалуйста, генерал-сама, — сказала она, — окажите нам честь, присоединившись к нам в этой трапезе.

Суги отмахнулся, хоть и с сожалением.

— Я научился не есть в ночь перед битвой, чтобы… не затуманивать мозги, — когда лица девушек исказились от разочарования, его сердце дрогнуло, он понял, что у него был способ заманить двух невинных в свою палатку. — Тем не менее, у меня в палатке есть отличное саке. Я был бы рад, если бы вы присоединились ко мне и выпили за завтрашнюю победу.

— Господин, — прощебетала Миэко.

Кунико кивнула, опустила квадратную ладонь на плечо другой девушки, и сказала:

— Спасибо, Суги-сан.

Видения славы плясали в его голове.

Однако прежде чем он успел сделать три шага, Суги услышал сначала один громкий стон, а затем множество. Мужчины стали выходить из палаток и, спотыкаясь, побрели к лесу, где были вырыты уборные.

Большинство так далеко не зашло. Они просто падали на четвереньки и начинали блевать.

Бездна открылась в пустой середине Суги.

Моргая, он посмотрел на двух девушек в одежде мико, стоявших на краю его лагеря, пока его люди — вся его рота — стонали, блевали на землю.

Кунико, большая, стояла прямо, сжимая трость, как боевой посох, каким он теперь его и видел.

Миэко улыбнулась, но выражение ее лица было грустным, а глаза древними и сострадательными.

— Было бы лучше, если бы вы поели со своими войсками, лейтенант Суги.

В нем вспыхнула ярость.

— Вы… вы убили моих людей!

Кунико фыркнула.

Миэко покачала головой.

— Они не умрут, Суги-сан. Мы просто добавили к их еде что-то, что… предотвратило несчастье.

— Несчастье? — он шагнул вперед, готовый свернуть им шеи, но Кунико направила конец своего посоха на его горло.

Она сказала:

— Ваша завтрашняя атака обернулась бы катастрофой. Форт внизу… очень хорошо защищен. За хребтом над нами, за которым ты не послал наблюдать часовых, пять эскадронов кавалерии и четыре взвода лучников. Вы бы отправили своих людей на смерть. Мы избавили их от позора.

Суги всю жизнь старался управлять гневом. Отделял себя от пыла. В тот миг все, чему он учился, растаяло, как дым от потушенной свечи. Ярость охватила Суги. Он бы вытащил свой короткий меч, но Кунико уже наступала на него со своим посохом, и поэтому он схватил Миэко как щит.

— Отойди, девчонка, — прорычал он.

— Пожалуйста, лейтенант, — проскулила Миэко, — мы не хотим причинять вам вред.

Теперь ярость Суги превратилась в смех.

— Вред! Я покажу тебе вред, девчонка! — и он схватился за вакидзаси, намереваясь убрать посох Кунико с дороги…

Боль впилась в его грудь — казалось, людоед поднял его и сжал. Он отшатнулся от девушки, глядя вниз…

Тонкий кинжал торчал из-под его левой руки, вокруг него брызнула кровь. Его кровь…

Он посмотрел на Миэко в поисках объяснения. Он понял, что смотрел на нее снизу вверх.

Красивое лицо снова стало грустным.

— Мне очень жаль, Суги-сан. Правда.

Белый цвет — как цветы сакуры, покрывшие зимний пруд — начал застилать его зрение. Он попытался поднять руку, чтобы убрать его, но огр сжимал слишком сильно.

Его ждала встреча с вечным.

Последнее, что он увидел, были черные глаза двух девушек, смотрящих на него сквозь вечность. Ками…

И все стало белым.

* * *

Как всегда, Миэко расстроил вид тела своей жертвы. Она знала, что ее действия были оправданы — так было почти всегда. Но это не облегчило охватившую ее меланхолию, когда она опустилась рядом с ним на колени, глядя в его изумленные, невидящие глаза, и вытащила кинжал из его подмышки.

«Семьдесят три. Это был семьдесят третий; пятьдесят восьмой мужчина, тридцать четвертый с ножом».

— Они всегда выглядят удивленными, — проворчала Кунико.

Миэко вздохнула:

— Да, — это было правдой. Вот почему она, Кунико и другие так хорошо справлялись со своей работой. Никто не ожидал, что смерть придет в такой безобидной упаковке. Миэко вытащила из-за пояса тряпку, чтобы протереть лезвие.

— С тем же успехом можно использовать одежду. Ты в крови.

Миэко посмотрела вниз и поняла, что Кунико была права. Перед ее белой туники был пропитан кровью лейтенанта.

— Я должна переодеться.

В лагере вокруг них звуки солдатских стонов становились все слабее. В конце концов, сон их спасет. Между тем, сильное рвотное средство в сушеных грибах, которое Кунико бросила в тушеное мясо, пока Миэко отвлекала всех чепухой о пауках, сделает Ходжо недееспособными до утра. Они оправятся.

Все, кроме Суги-сана.

Миэко сжала теплую мозолистую ладонь Кунико и встала.

— Помоги мне переодеться в палатке мертвого.

Кунико кивнула, повела ее к большой прямоугольной палатке, отмеченной гербом Ходжо.

— Ты просто хочешь выглядеть мило для Масугу.

Ее задевало, что Кунико всегда дразнила ее из-за лейтенанта Такеда. Миэко и Масугу-сан были товарищами и друзьями — очень хорошими друзьями.

Тем не менее, все это — все это и даже больше — было правдой для Миэко и Кунико. Она никогда не причинит вреда ни одному из них. И все же…