Утро.

Она лежала на траве. На той самой невзрачной траве, которая растёт во всех дворах.

Никто не знает её названия, никто не обращает на неё никакого внимания. Трава давно стала естественным фоном нашего существования, как земля, как асфальт, как солнце, которое в эти часы между ночью и утром только-только просыпалось и окна домов оставались тёмными.

Однако утро пробивалось сквозь ночную тьму, и через какие-нибудь полчаса уже можно было различить каждую травинку, примятую женщиной, её силуэт и волнистые волосы, которые безжалостно трепал ветер.

Женщина лежала в неудобной позе, юбка её задралась, левая нога некрасиво подвернулась, а с правой слетела туфля, которая неприкаянно лежала в той же траве в полуметре от женщины, выставив на обозрение высокий каблук, который, однако, никто не заметил.

Если бы двор освещался лучше, лежащая женщина могла привлечь чьё-то внимание ещё несколько часов назад, когда она ещё дышала, когда её блузка колыхалась не только от ветра, но и от напряженной работы лёгких, из последних сил снабжавших организм кислородом и отдаляющих время последнего вздоха.

Но мимо прошла парочка, занятая только собой. Потом пробежал запоздалый студент. Проехала машина, ярко осветив своими фарами лужайку, и скрылась в глубине двора не снизив скорости. Никто не увидел, что совсем рядом, в траве, скрыта чья-то тайна чьё-то горе, чья-то дочь, жена или мать не нашла здесь помощи или же она была одинокой и её исчезновения никто не заметил, поскольку день был выходной и на работе её ещё не хватились.

Неизвестно, сколько бы ещё пролежала она в такой неудобной позе, если бы не бомж Тимофей, помятый, дурно пахнущий мужчина лет пятидесяти, который имел привычку рано утром, ещё до дворников, собирать во дворе бутылки и алюминиевые банки для своего “бизнеса”. Он и споткнулся, было о неизвестно откуда взявшееся тело, которого вчера на этом месте точно не было – в этом бомж готов был поклясться.

Тимофей остановился и внимательно посмотрел на женщину. Сделав для себя определенные выводы, он не стал её трогать – не потому, что знал милицейские правила, а потому что сильно испугался. Покойников он боялся больше, чем живых, хотя именно живые сделали для него много зла. Н с живыми всё ясно, а смерть – это всегда какая-то тайна, жуткая и непонятная.

Тимофей бросил кошелку с бутылками под лавку и пошёл на более людное место, надеясь встретить прохожих. И в это время один из водителей уже подходил к своей тачке, торопясь выехать первым. Он и вызвал по просьбе Тимофея ”Скорую помощь”. А уж милицию вызвали сами врачи.

Бомжа Тимофея допросили по всем правилам, при этом стражи порядка не забыли поинтересоваться и его образом жизни. И когда “Скорая помощь”, констатировав смерть, увезла женщину в морг, никому не нужный и неизвестно для чего живущий мужчина вдруг ощутил огромный душевный подъём. Оказывается и он на этой земле ещё для чего-то пригодился.

Трава была примята недолго. Привыкшая ко всему дворовая растительность быстро выпрямилась, стоило лишь очередному порыву ветра погладить её. Следы непонятного происшествия исчезли.

Зеркало.

Юля шла по Никольской улице, любуясь архитектурой старинных зданий, читая вывески магазинов и рекламные щиты. Она приехала на свадьбу брата и специально вышла погулять по Москве, пройтись пешком по красивым улицам её когда-то родного города. В Москве она ощущала прилив сил и запасалась какой-то особой жизненной энергией. Которой хватало надолго.

Увидев магазин “Оптика”, она вспомнила, что забыла дома, в Германии, очки, которые она надевала, глядя вдаль. Не купить ли ей московский вариант оптики? Вдруг надумает сходить в театр или на премьеру хорошего кинофильма…

Она вошла в магазин и огляделась по сторонам. Очков здесь было великое множество: они висели на специальных приспособлениях, развешенных вдоль абсолютно зеркальных стен. Юля увидела в зеркале себя: двадцатичетырёхлетнюю достаточно высокую миловидную девушку с распущенными русыми волосами. Оставшись довольной своим отражением, она подошла к очкам и скоро убедилась, что московского варианта оптики просто не существует: все приличные оправы были импортными.

Юля долго и старательно мерила готовые очки среди ”минусов”, очень хотелось найти такие, чтобы, надев, сразу преобразиться и поразить всех родных и знакомых своими новым имиджем, – но таковых не находилось.

Она надела очередные окуляры, внимательно посмотрела на себя в зеркало и вдруг застыла, почувствовав оцепенение во всём теле. Она увидела в зеркале внимательно наблюдавшие за ней глаза. Эти глаза, непонятного пока цвета, принадлежали, несомненно, молодому мужчине, лица которого она почему-то пока не видела.

Проснувшись от оцепенения и недовольная собой, она тем не менее невольно улыбнулась, и тут же увидела Его. Это был именно он, в этом она нисколько не сомневалась. И он её узнал, не пропустил, выделил из тысячи. Неужели по иронии судьбы ей суждено полюбить москвича? И вернуться к нему в Россию или увезти его с собой?

Юля уже не замечала, что смотрит на него в упор. Лицо в зеркале улыбалось ей, не скрывая своего восхищения. Оно было удивительным: загорелым, с голубыми глазами и русым чубом, спускающимся к тёмным бровям. Чисто русское лицо, доброжелательное и весёлое. Юля вдруг поняла нелепость своего положения. Смотрится в зеркало, как ей казалось, уже битый час, да ещё в чужих очках. В очках? Так ему, что же, её очки понравились? Или он любит очкариков? Что-то не понятно. Но всё равно очки надо брать, за всё надо платить. И за удачу тоже.

Она сняла очки, подошла к продавщице. Оглянуться боялась и изо всех сил делала вид, что ничего не случилось. Машинально расплатилась, неторопливо сложила купленные очки в футляр и спрятала в сумочку. И только потом, направляясь к выходу, подняла глаза.

Он также смотрел на неё: высокий парень со спортивной фигурой. Она была в затруднении, как себя вести. Пройти мимо, как будто они не знакомы? Они и в самом деле незнакомы, но какая-то ниточка между ними уже протянулась, какая-то внутренняя связь установилась. Ну что ж, была не была…

Юля гордо подняла голову, смело посмотрела на парня, кивнула ему, улыбнулась – и быстро направилась к выходу. Парень поспешил за ней.

– Девушка, подождите, – сказал он, удерживая её за руку, – только появились, и тут же убегаете. Давайте хотя бы познакомимся.

– Юля, – просто сказала она, не отнимая руки. Как же, она раньше не замечала, что голубые глаза на загорелом лице смотрятся очень красиво.

– А меня зовут Денис, я здесь работаю.

– Вот как? – удивилась она – очки продаёте?

А в мыслях уже стучало: никуда он не денется, если здесь работает. Адрес известен. Это не тот случай, что случился с ней много лет назад, в пятнадцатилетнем возрасте. Это уже другой виток, если предположить, что жизнь идёт по спирали.

Ту встречу, она долго не могла забыть, хотя её и встречей-то назвать было сложно. Она, одетая в школьную форму, ехала в троллейбусе. Народу было много, её постоянно толкали, дышали ей в затылок, наступали на ноги. Ничего хорошего от жизни в этот момент она не ждала, но вдруг услышала мужской голос: “Девушка садитесь”.

Юля не сразу поняла, что ей уступают место. Она же не бабка какая-нибудь, не мать с младенцем, не беременная, наконец. “Садитесь, садитесь”, – повторил тот же голос, и она увидела, как с сиденья поднялись два молодых парня. Один из них был очень хорош, а второй… Второго она просто не увидела, потому что её вниманием сразу завладел тот, первый.

– Спасибо, – сказала она, отказываясь садиться, – я почти приехала.

– Да? Очень хорошо. И мы почти приехали. Пойдемте с нами гулять. И познакомимся заодно. Парень внимательно смотрел на неё.