Дэйв дождался паузы и спросил:

- Что у тебя случилось?

Я как-то сразу прекратил поток обвинений в его адрес, сел и сказал:

- По-моему, Камиль меня ненавидит. – по примеру Дэвида я стал называть своих родителей по именам.

- Это слишком сильно сказано, но в какой-то степени, ты прав.

У меня аж дыхание перехватило.

- Я думал, ты скажешь, что я все себе придумал!

- Приятель, это очевидно даже со стороны. Но в последний год, по-моему, стало лучше.

- Ничего подобного! Знаешь, что случилось на прошлой неделе? Приезжала моя тетя из Квебека и привезла какого-то замшелого мягкого жирафа. Потом они с восторгом вспоминали, как были у тети в отпуске чуть ли не сорок лет назад, и Бенуа потерял там свою игрушку, и какое это было для него горе! А потом Камиль поворачивается ко мне и спрашивает: «Ты же помнишь месье Люка?» Через миллисекунду она поняла, что опять принимает желаемое за действительное, и, внимание! не разговаривала со мной остаток дня.

- Ты уже устраиваешь подростковые бунты? Запирался в комнате, говорил, что ненавидишь их, угрожал сбежать из дома?

- Ну, нет, - я умолчал про истерику при их попытке изолировать меня от Дэйва. – Они все-таки мои родители.

- Черт, все время забываю, что ты еще ребенок.

Вот умел он построить фразу так, что я одновременно чувствовал гордость и разочарование!

- Но вам бы отдохнуть друг от друга, тогда понятно станет, соскучитесь ли в разлуке или почувствуете облегчение.

- Куда я от них денусь?

- Я еду в лагерь вожатым, могу тебя туда устроить. Но родители твои должны подписать разрешение.

- Они подпишут. У меня есть методы, - я сразу оживился. Я крайне редко бывал за пределами города, никогда – штата, и ни разу еще не провел и суток без хотя бы одного родителя. Я почувствовал себя жутко взрослым и самостоятельным. Лето обещало быть великолепным!

***

Лето было так себе. Лагерь оказался военнизированно-спортивным, и я только и делал, что перебегал с тренировки по баскетболу на греблю, потом на построение, оттуда – на плавание, а вечером все это великолепие завершалось борьбой. Борьбу я ненавидел, потому что был чуть ли не самым младшим во всем лагере и, похоже, единственным новичком. Сколько там было пердильных шуток и якобы шуточных захватов сосчитать невозможно. Одно утешало: ко мне цеплялись не из-за клоновости, а просто потому что дедовщина.

Дэйва я почти не видел. Вначале у меня теплилась надежда, что мы хоть изредка будем болтать перед сном, но не сложилось. Когда я попытался настоять, он просто сказал:

- Адам осенью уезжает в Нотр-Дам, нам и так невероятно повезло, что мы попали в один лагерь.

Мне хватило ума не спорить и не говорить, что мы вообще-то тоже не будем видеться. Я просто пробурчал:

- Да сколько угодно. – и пошел приглашать на свидание Дженни, которая была на голову выше меня.

Но лагерь всем пошел на пользу. По родителям я соскучился, они тоже были рады моему возвращению и невероятно впечатлены, что на меня не было ни одной жалобы.

- Теряю хватку. – прокомментировал я.

Конечно же, следующим летом я опять загремел туда, и опять все прошло без эксцессов.

А потом мне исполнилось 13.

***

Тут уже можно задаться вопросом, почему в моем повествовании отсутствуют огромные промежутки времени, а почти все, что описывается, так или иначе связано с Дэвидом. Все просто: во мне самом нет ничего интересного. Ну, это как, представьте, если бы жена Линкольна решила написать книгу только о себе, как она на рынок ходит рыбу покупать или пыль дома вытирает (черт, у меня серьезно плохо с аналогиями!) – кто бы вообще это читал?

Так что, да, повествование возобновляется в тот момент, когда Дэйв приехал на летние каникулы. Мы не виделись почти весь учебный год, потому что во время остальных перерывов в занятиях он постоянно участвовал в каких-то волонтерских проектах, соревнованиях и проходил практику. И когда мы встретились в тот день, вначале все было, как обычно.

- Ничего себе, приятель, ты вырос! – воскликнул Дэйв. – Это что-то характерное для клонов?

- Да, это наша мутация, - согласился я. Ему разрешалось упоминать мое происхождение в любом контексте. – А ты как, поумнел? Узнал, сделал OJ{?}[О Джей Симпсон - актёр и игрок в американский футбол. Обвинялся в жестоком убийстве бывшей жены и её бойфренда. Суд присяжных оправдал его, но последующий гражданский процесс признал виновным. До сих пор существует множество спекуляций по поводу его вины] это или нет?

- А я должен был поумнеть, чтобы сделать там какие-нибудь выводы? По-моему, все очевидно.

- Какие планы на лето?

- Еду в тренировочный лагерь. Не инструктором и не воспитателем. Это такое военизированное место, даже пострелять можно будет.

- А мне можно?

- Не-а, там с 15 лет принимают. Хотя… Давай-ка я спрошу у отца, может он что-то придумает.

***

После звонка генералу Дженкинсу Дэйв сказал:

- Хорошие новости! Если сможешь пройти полосу препятствий, они возьмут тебя в отряд младших кадетов.

- За сколько пройти?

- Приятно слышать такой амбициозный вопрос, но не за сколько, просто пройти до конца. Справишься?

- Хочу сказать да, но на самом деле я не имею ни малейшего понятия.

- Поехали тогда на полигон, проверим.

На полигоне стояла жара, но никого постороннего.

- Я сначала тебе покажу, как это делается.

- Похвастать хочешь?

- Хочу, чтобы ты понял принцип. А то сделаешь на бревне шпагат вместо того, чтобы просто пройти.

Дэйв начал прохождение (слишком, как мне показалось, выкладываясь для «просто демонстрации»). На первых препятствиях я просто бежал рядом, изображая чокнутого сержанта и выкрикивая: «Пошевеливайтесь, слабаки! Да ваша мамаша ползла по этому туннелю быстрее, пока не застряла! Живее, дамочки!»

На рукоходе мне этого показалось мало, я забрался наверх, пробежал до конца (что запрещалось тестом на прилепленной в начале наклейке), лег на поперечины, свесил голову вниз и собирался прокричать что-то еще, но в эту секунду мой мир перевернулся.

Ну, то есть, да, я лежал вниз головой, но это не то, что я имею в виду! Никто не верит, что это может произойти в одно мгновение, но, клянусь, для меня это было именно так. Я и сейчас в любое момент во всех подробностях могу вспомнить эти кадры. Дэвид приближается ко мне по перекладинам. У него были короткие, чуть выцветшие на солнце волосы, мышцы на загорелых руках вздулись, на серой гарвардской футболке выступили островки пота, темно-серые спортивные штаны чуть сползли, открывая впечатляющий пресс и кусочек незагорелой кожи. Мне казалось, что меня ударили током, вызывая различные и даже противоположные реакции в разных частях тела. Я забыл дышать и моргать. Это длилось пару секунд, наверное, но столько всего произошло, что для меня это было, как четверть часа, и когда Дэвид приблизился ко мне, я уже представлял себе эту сцену с поцелуем вниз головой из «Человека-паука». Конечно, этого не произошло, но Дэйв заметил мое, видимо, более, чем странное, выражение лица. Он спрыгнул и спросил:

- В чем дело, сержант? Солнечный удар? – и побежал дальше. Я не знал, куда деваться, и счел за лучшее остаться наверху. Он появился из тоннеля и, обернувшись, крикнул:

- Ну, где ты там?

- Я…тут посижу. – черт! Нужно было сказать что-то остроумное, ну же, мозг! Но вместо мозгов был синий экран, время от времени демонстрировавший кадрированные изображения: бицепс, границу загара, запрокинутое лицо…

Закончив полосу, Дэйв подошел и уже серьезнее спросил:

- Ты в порядке?

Что отвечают в таких ситуациях? Мозг, наконец, перезагрузился и прислал мне сообщение: «Ты не сможешь функционировать в этом лагере. Ты будешь терять речь и ориентацию в пространстве, и через неделю тебя выгонят за то, что ты такой кретин». Со второй попытки я смог заговорить:

- Может, в следующем году?

- Как хочешь.- я чувствовал, что он был разочарован во мне. А как я был разочарован в себе! Ведь я больше всего на свете теперь хотел поехать туда! Не то, что меня привлекала военная муштра, но эта была единственная возможность быть недалеко от Дэвида.