Перед Николаем открывалась внутренняя жизнь императорского дворца, императрицы, одна за другой, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, царедворцы… Они управляли всей империей, вели переговоры, заключали союзы, объявляли войны, подписывали мирные трактаты. Екатерина Михайловна, его родная матушка, тоже много рассказывала о Елизавете Петровне и о Екатерине II и их окружении, но то, что говорила Мария Андреевна, поразило его искренностью и прямотой. И ей пришлось нелегко, когда обласканный правителями генерал Александр Румянцев столкнулся с вступившей на императорский престол 25 января 1730 года Анной Иоанновной. Окруженная немцами, Анна Иоанновна благосклонно приняла Александра Ивановича и предложила ему стать президентом Камер-коллегии. Но генерал-поручик решительно отказался от предложенной чести – он генерал, дипломат, он ничего не понимает в финансовых делах, одновременно, как человек чести, он высказал ряд критических замечаний о том, что в начале своего царствования она, императрица, допустила до того, что повсюду господствуют немцы, ввели свои порядки, свои обязательства, нарушив русские традиции. Анна Иоанновна впала в безудержный гнев, приказала арестовать и предать Румянцева суду Сената, который 19 мая 1731 года приговорил его к смертной казни. Императрица смертную казнь не утвердила, но заменила ее ссылкой в Казанскую губернию, в село Чеборчино, лишив чинов, орденов, отобрав ранее пожалованные 20 тысяч. Больше трех лет генерал Румянцев со всем семейством пробыл в ссылке под строгим надзором капитана Шипова. Только в конце июля 1735 года генерал Румянцев был освобожден из ссылки и назначен казанским губернатором с возвращением ему чина генерал-поручика и всех его орденов и отличий. Все это время Мария Андреевна поддерживала крепкую связь с родственниками, очень много писем посылала дочери Петра I Елизавете. Потом отношения с императорской властью наладились, Бирон не возражал против присвоения генерал-поручику Румянцеву полного генеральского звания, Александр Румянцев был назначен в 1738 году правителем Малороссии (до 1740 года), и вскоре стал одним из командующих при Минихе в действующей армии, когда началась Русско-турецкая война. 17 августа 1739 года состоялась битва при Ставучанах, когда русские полки разгромили турецкую армию в 70 тысяч солдат и офицеров.
Непрерывные и продолжительные походы Миниха чрезвычайно отрывали Румянцева от непосредственного управления Малороссией, о котором, однако, доходили весьма благоприятные отзывы. Так, по словам Бантыша-Каменского, поведением своим он «приобрел от всех полную доверенность и доброхотство. При нем восприяло начало и далеко распространилось вежливое, свободное и благонравное поведение между малороссиянами…» «Командование Румянцева, по личным его качествам, было кроткое, справедливое для малороссиян и утешительное», как заявляет Георгий Конисский. При Румянцеве имел большое значение в делах Малороссии его любимец, генеральный писарь Андрей Безбородко (отец будущего великого дельца Екатерины II), отличавшийся своими способностями: он забрал в свои руки местную администрацию и много содействовал окончательной деморализации низшей старшины, получавшей места исключительно из его рук. В 1740 году подписан указ, коим Румянцев назначен был штатгальтером, а вскоре затем Румянцев был пожалован каменным домом в Москве. Затем последовал очередной указ императрицы, в котором генерал-аншеф Румянцев был возведен в звание чрезвычайного и полномочного посла и направлен в Константинополь с большим посольством («В свите Румянцева, – говорится в «Русском биографическом словаре», были секретари и маршал посольства, священник с причтом, лекари с подмастерьями и переводчики, до 200 гренадер, 12 дворян посольства, 36 лакеев, 12 гайдуков, несколько трубачей, егарей, музыкантов, много повозок с багажом, не мало лошадей всякого рода и т. д., словом – целый караван, останавливавшийся ежедневно лагерем для ночлега и отдыха».
После прощальной аудиенции у императрицы 19 мая 1739 года генерал Румянцев выехал с посольством из Петербурга и 22 июня того же года вступил в переписку о времени размена на границе с турецким послом Мегмет-Эминем. Но посольство Румянцева в Константинополь оказалось неудачным. После многочисленных процедур с турецкой стороной размен послов был назначен на 17 октября 1740 года. Но в это время скончалась императрица Анна Иоанновна, о чем прибыло известие из Петербурга, а затем и новые верительные грамоты. Движение русского посольства продолжалось. В начале декабря 1741 года императорский престол заняла Елизавета Петровна. Шесть месяцев Александр Румянцев провел в Константинополе, устраивал балы, приемы, визиты к турецким вельможам, сам принимал, в мае 1742 года, прибыв в Москву, принял участие в короновании императрицы Елизаветы Петровны, был награжден орденом Святого Андрея Первозванного, а вскоре был отправлен в Финляндию для разбора ссоры между гвардейскими офицерами. 2 июня 1742 года Румянцев был благосклонно принят императрицей, которая вручила ему указ о возведении его в чин полковника гвардии Преображенского полка, где начиналась его воинская служба, дорогую табакерку с алмазами, 35 тысяч рублей. Разобравшись с офицерской ссорой, генерал-аншеф Румянцев 16 августа 1742 года получил указ о назначении его уполномоченным на конгресс в Або для мирных переговоров со Швецией. 7 августа 1743 года мирный договор был подписан.
Императрица Елизавета Петровна, учитывая заслуги генерала Александра Румянцева перед Отечеством в заключении мира со Швецией 15 июля 1744 года, возвела его с потомством в графское достоинство, причем ему была дана грамота с означением заслуг, оказанных как им самим, так и предками его, и дан еще герб с известною надписью nov solum armis, что означает «не токмо оружием». При этом императрицею было выражено желание, чтобы означенный герб оставался бы ненарушимо во все времена (Гос. архив. ХI. К. № 2).
– Бабушка, Мария Андреевна, так хочется повеличать вас, сударыня, многое я и не слышал об императорском дворе, но вы столько лет во дворце, столько знаете… Меня постоянно волнует один и тот же вопрос – почему Павел Петрович, цесаревич, наследник престола, родился на десятый год после свадьбы Петра и Екатерины? Не отсюда ли идут все слухи, сплетни, интриги, о которых вы здесь упомянули?
Мария Андреевна с удивлением посмотрела на внука, поражаясь глубине и точности его вопроса, и поняла, что ей придется рассказать правду о том, что она видела, слышала, испытала.
– Николай Петрович, ты задал серьезный вопрос, посторонние люди немало голову ломают, а ответа так и не найдут. Я действительно была и во время венчания, и сопровождала Екатерину и Петра на брачное ложе после церемонии свадьбы, императрица Елизавета доверила мне и матери Екатерины, цербстской принцессе Иоанне-Елизавете, эту торжественную миссию. До этого у нас не было подобной церемонии. И к этому серьезно готовились, написали во Францию, в Саксонию, где проходили эти церемонии, оттуда приходили точные описания, даже рисунки с подробностями описания торжества. Церковный обряд занял около шести часов, потом десять дней длились бесконечные балы, маскарады, обеды, итальянская опера, иллюминации, фейерверки, французская комедия – словом, было все, что нам рекомендовали французы и саксонцы… После первого бала, который продолжался около двух часов, ее императорское величество направилась в брачные покои, впереди нее шествовали церемониймейстеры, обер-гофмейстер императрицы, обер-гофмейстер и обер-камергер великого князя, за ними шли новобрачные, за которыми следовали родственники Петра, я, как гофмейстерина, статс-дамы, камер-фрейлины, фрейлины. Ты слушай, Николай, и запоминай, может, придется воспользоваться, Павел-то не женат…
– Думаю, и на этот случай найдутся знающие люди, но, бабушка, вы не ответили на мой вопрос…
– Вопрос-то не простой, я хочу, чтобы ты со всеми подробностями узнал правду… Так вот, императрица сняла корону с Екатерины, помогли ей переодеться, а Петр переоделся в своей комнате, как и положено; переоделись и взошли на брачную постель, мы, естественно, все удалились. И только спустя какое-то время мы узнали, что брачная ночь молодоженов оказалась пустышкой. Прошло девять месяцев – ничего. Бестужев, уж не говоря про императрицу, забеспокоились, все рухнуло, Российская империя – без наследника… Так продолжалось почти девять лет, сначала думали – по неопытности на первых порах, а потом обнаружили у Петра существенный недостаток, затруднявший его отношения с женщинами. Надеюсь, Екатерина Михайловна, пользуясь деревенской обстановкой, познакомила вас с особенностями женщины, тайнами интимной жизни с ней? – с улыбкой спросила Мария Андреевна.
