— Мне есть в чем признаться, председательница, но я сделаю это, только если вы заключите со мной сделку.

Она сужает глаза-бусинки и обводит меня взглядом с головы до ног.

— Дай догадаюсь, ты хочешь, чтобы я спасла твоего любовника?

Я указываю в сторону Адриана.

— Спасли его от чего? Его рта? Когда вы услышите моё признание, у вас не останется иного выбора, кроме как признать его невиновным и отпустить. Знаю, вы, ребята, здесь следуете лишь собственным правилам, но беспричинно убить его? Ну, думаю, некоторым его сторонникам будет что об этом сказать.

— Это не имеет значения, я с лёгкостью могу сказать, что вы оба в этом замешаны. Вы оба ответственны за эти убийства, вы хотели захватить власть и возглавить общество и совет.

Я пожимаю плечами.

— Ну, если вам так хочется взять на себя риски, это ваш выбор. Но я предлагаю вам другой путь. Подписанное и скрепленное печатью признание. Для этого вам нужно лишь заключить со мной сделку.

Теперь, кажется, председательница полностью обращает на меня свое внимание. Остальные члены совета бормочут что-то друг другу на ухо, а затем все они затихают и смотрят на меня.

Адриан извивается в своём плену, пытаясь заговорить, неистовствуя против пут. Не могу пойти на риск и даже взглянуть на него из страха потерять самообладание, когда столько стоит на кону. Пальцы немеют, а лицо пылает, и я в пяти секундах от обморока. Надеюсь, Андреа поймает меня, если я упаду на нее.

— Какого рода сделка у тебя на уме?

Андреа усиливает хватку на моей руке, но на неё я тоже не смотрю.

— Я не собираюсь раскрывать суть заранее. Могу лишь обещать, что это никак не связано ни с чьим освобождением. Могу намекнуть лишь на это.

Черты председательницы омрачает недовольство, когда она стучит по столу ногтями.

— Достаточно этих игр. Я просто убью вас всех.

Член совета, тот, что постарше, и в котором я узнаю старого друга отца, высказывается со своего места.

— Мы должны выслушать её. Многие из нас хотят справедливости для Новака. Мы должны провести достойные похороны для него и увидеть, как приговор его убийцы приводят в исполнение. Если эта девчонка знает, кто в этом повинен, или сама несёт за это ответственность, я хочу услышать это.

Меня выводит из себя то, как он произносит «эта девчонка», словно не он практически наблюдал за моим взрослением и пережитым насилием от руки отца. Ещё один пример мужского клуба «не лезь не в свое дело», от которого я ни разу за эти годы не получила и крупицы помощи.

Председательница тяжело вздыхает, словно ее действительно раздражают все эти заявления, которые ей приходится выслушивать сегодня, вместо того чтобы устроить кровопролитие.

— Хорошо, отлично. Подтверждаю сделку.

Я качаю головой.

— Мне нужно письменное подтверждение. Подписанное, естественно.

О, по её взгляду я понимаю, что перехожу черту. Она хочет разорвать меня на части за наглость прервать вот так её суд.

Адриан издаёт громкий звук в попытке привлечь моё внимание, но я продолжаю игнорировать его, даже если моё тело дрожит от необходимости коснуться его, помочь ему. Заговоривший ранее мужчина достаёт из кармана пиджака блокнот и строчит записку, затем передаёт её председательнице.

Она смотрит мне в глаза, когда подписывается своим именем на странице.

— Лучше бы это оказалось чем-то чертовски стоящим.

Я делаю глубокий вдох и обхватываю живот снизу.

— Вы согласились, поэтому благодарю вас за то, что не убьете меня до рождения моего ребёнка.

В комнате наступает тишина. Становится так тихо, но все же ощущается гнев и враждебность. В большинстве своем это исходит от Адриана между мной и Андреа, разрушая его планы, поскольку теперь совет знает о существовании нашего ребёнка.

— Отлично, — заключает председательница, нетерпение сквозит в каждом слоге. — Твоё признание...

— Я убила их обоих. Отец был злым старым ублюдком, который изо всех сил старался превратить мою жизнь в ад. Мой жених Сэл с жестокостью изнасиловал и убил мою кузину, прежде чем попытаться убить меня. Из-за этого я убила и его тоже, — невозмутимо произношу я, словно мои внутренности не разваливаются на части.

— Ты убила их? Двух здоровых мужчин? Без помощи? — спрашивает мужчина постарше. Но в его речи нет вопросительной интонации, лишь насмешка. Он не верит ни единому моему слову.

Я пожимаю плечами, все ещё пытаясь выглядеть уверенной и спокойной.

— Маленькой женщине достаточно просто убить мужчину пистолетом. Отец пытался накачать меня наркотиками и вынудить сделать аборт, поэтому я выстрелила ему в живот и оставила умирать.

В комнате вновь становится тихо, и впервые за несколько минут я рискую взглянуть на Адриана в надежде на то, что он видит в моих глазах, что я делаю это ради него.

— Что скажешь ты? — произносит председательница, подобно мне обращая внимание на Адриана. Охранник отходит, чтобы убрать его кляп. Он по-прежнему не может стоять, но Адриан расправляет плечи и выглядит как сломленный король, кровь капает с его подбородка, словно он уже вырвал зубами кусок мира и планирует поглотить остальное.

Я проглатываю волну потребности и любви, что угрожает утянуть меня вниз и заставить отказаться от своих слов.

— Она – последняя из Новаков, и она носит наследника рода Доубеков. Её нельзя убивать, и ты знаешь это. Думаю, только она здесь этого не знает.

Он смотрит на меня с презрением и жалостью, и это словно пинок в лицо.

Черты председательницы омрачает недовольство из-за всех нас, и она откидывается на спинку кресла.

— Кажется, мне есть над чем поразмыслить. Она призналась. О том, что она – последняя Новак, знают только люди в этой комнате. Думаю, убить вас всех и покончить со всем этим – самый благоразумный выбор. Особенно учитывая тот факт, что у тебя есть склонность к выживанию, когда люди желают твоей смерти, — добавляет она, скользя взглядом по телу Адриана.

Я вырвусь из рук Андреа, заберусь на стол и впечатаю эту суку лицом в дерево, если она продолжит смотреть так на моего мужа.

— Тебе есть что ещё добавить? — она позволяет своему взгляду скользнуть по бедрам Адриана, растягивающим швы брюк в его скованной позе. — Может, мы должны поговорить наедине, и тогда нам удастся придумать что-нибудь.

— Только, блядь, посмей, — шепчу я ему.

Адриан бросает на меня взгляд.

— И это говоришь ты. Тебе было сказано, что я смогу позаботиться об этом, и ты выбрала ослушаться и прийти сюда. Ты выбрала подвергнуть нашего ребёнка опасности и всё разрушить.

— Всё? — парирую я, больше не пытаясь скрывать боль в голосе. — Ты говоришь о своём плане, где тебя берут в плен и убивают? Потому что для меня и Кая это не особо похоже на план.

— Кай – мой подчинённый. Я плачу ему не за его мнение касательно моего поведения. Ты – моя жена, и твоего мнения я тоже не спрашивал.

Адриан сплевывает кровь на блестящий бетон.

Я скрежещу зубами и мельком окидываю Кая взглядом, он по-прежнему опирается на бок, сжимая ребра. Должно быть, они сломаны. У Андреа есть пистолет, но у охранников оружие больше. План касательно отвлечения и побега не сработает, пока мы все ранены.

Он спорит со мной, ратуя на меня, и все же каким-то образом я понимаю, что это притворство. Адриан выговаривает мне, но по взгляду его прекрасных глаз я вижу, что он не имеет это в виду.

Так в чем же суть этой игры?

И как нам выбраться отсюда живыми?

30

АДРИАН

Я никогда не чувствовал подобной смеси гордости и неприязни. Отчасти я ненавижу Валентину за то, что она проигнорировала мои приказы и пришла сюда. В остальном мне не верится, что я сумел жениться на такой невероятно смелой и самоотверженной женщине. Даже после всего пережитого ею она - мой маяк в ночи.

Председательница ждёт, пока я перебью предложение жены, зная, что превыше всего она предпочтет насадить мою голову на пику. Поэтому я произношу первое, что приходит на ум.