На улицах уже наступает затишье после часа пик. Эта улица на окраине особенно тихая, вот почему я выбрал эту местность для своего убежища. Тихое ранчо с двумя спальнями посреди чёртовой глуши.

Когда мы подъезжаем, то сканируем улицу на предмет любого движения — машин, людей или чего-то ещё. Дома находятся достаточно далеко друг от друга, чтобы я не мог разглядеть никого за занавесками или в сумраке. Идеально.

Выбравшись из машины, снимаю свой пиджак и бросаю его на сиденье, после чего иду вперёд. У меня уходит минута, чтобы вспомнить код от дверного замка, но потом я вхожу внутрь. Воздух кажется затхлым, но всё выглядит чистым. Включаю свет, задёргиваю шторы и занавески.

Михаил исследует пустой холодильник.

— Всё работает. Хочешь, чтобы я заполнил его на всякий случай?

Киваю и иду заглянуть в спальню.

— Да, и пригласи сюда уборщицу, которую мы раньше не нанимали, заключи контракт через одноразовый мобильник. Не хочу, чтобы к нам привело что-то.

Иду обратно и замечаю Михаила, проверяющего подключение за большим телевизором.

— Ты что, проверяешь, сможешь ли ты здесь посмотреть игру? Думаешь, в центре управления видно не будет?

Он глубоко и неспешно смеётся. Женщины в обществе редко слышат этот звук, но, тем не менее, стремятся его услышать.

— Конечно, нет, но я не смогу смотреть игру в белье со всеми вами ублюдками.

Михаил упирает руки в бёдра, и я понимаю, что он собирается сказать что-то такое, из-за чего парни тянут соломинку, потому что боятся моей реакции.

— Говори уже, что бы за хрень там ни была, — устало бормочу я.

— Если ты признаешься, они вынесут тебе смертный приговор.

Втягиваю воздух и задерживаю дыхание на мгновение, чтобы преодолеть гнев и необходимость заключить Вэл в свои объятия.

— Ты думаешь, я, блядь, этого не знаю?

Он пожимает плечами.

— Просто хотел напомнить тебе.

Придвигаюсь ближе, и Михаил даже не вздрагивает.

— Кто думает, что я нуждаюсь в напоминании?

Вопрос несущественен, поскольку мы оба знаем, что Кай вновь пытается вмешиваться туда, где это не нужно. Направляюсь на кухню и проверяю шкафы, чтобы занять руки.

— Ну, ты можешь сказать ему, что я ни хрена не собираюсь ни в чём признаваться.

— Что, если они будут угрожать Валентине?

Не успевает он даже пошевелиться, как я огибаю столешницу и обхватываю его шею руками. Михаил замирает в моих руках, его карие глаза темнеют из-за моей тени. Но он не дёргается и не начинает тяжело дышать. Наклоняюсь, и моё лицо оказывается в дюйме от его лица.

— Если они будут угрожать Валентине, тогда привычному для нас обществу придёт конец. Я, наконец, предприму те шаги, на которые из страха не пошёл мой отец, и отлучу каждого из этих ублюдков от власти. Одного за другим, пока они не решат, что не хотят больше терять людей и не сдадутся мне. — Чуть крепче сжимаю его шею. — Поэтому, думаю, остальным лучше даже не упоминать Валентину в присутствии кого-то, кто может приблизиться к совету или их лакеям.

Михаил ничего не говорит, глядя мне в глаза и ожидая, пока я отпущу его. В силу своего положения он может говорить мне всё, что захочет, все мои солдаты могут, но это не значит, что у этого не будет последствий, как на горьком опыте убедился Кай.

Мои холодные руки дрожат, когда я убираю их с его кожи. Михаил до сих пор не дрожит, и я понимаю, что это не бравада. Это доверие. Наказание – это одно, но Михаил полагается на то, что я не зайду слишком далеко, пока он этого не заслужит.

Блядь. Вновь отворачиваюсь, не найдя в себе сил смотреть на Михаила. Неужели я был слишком жесток с Каем? Особенно учитывая всё, что я требовал от него в последнее время. Когда это касается безопасности Валентины, на меня словно опускается своего рода занавес, и по умолчанию я впадаю в ярость. Словно убедиться, что она останется со мной, можно лишь позаботившись о том, чтобы никто не посмел к ней приблизиться.

Опираюсь руками на столешницу и выгибаю шею. За этим не последует извинения, этого никогда не происходит, но я могу дать понять себя, свои мысли и рассказать несколько больше, если одному из них вновь приспичит завязать со мной конфликт.

— Она – мой смысл жизни, Михаил. Понимаешь? Если с ней что-то произойдёт, то больше ничего не останется.

— Ты для неё значишь то же самое? — спрашивает он.

Поворачиваюсь, чтобы смерить его взглядом.

— Почему ты это спрашиваешь? Она что-то говорила на этот счет?

Михаил скрещивает руки на груди и качает головой.

— Просто хочу знать, что женщина, за которую я должен принять пулю, ради которой ты пожертвуешь всем, сделает для тебя то же самое.

Стискиваю зубы.

— Ты определенно меня не слышишь. Я не хочу, чтобы она принимала за меня грёбаную пулю. На её теле не должно быть ни единой царапины. Никто не прикоснётся к ней. Никто не увидит её. Никто даже близко к ней не подберётся. Если они смогут добраться до Валентины и навредить ей, значит, мы с тобой потерпели поражение. Понятно?

Если он ещё хоть на секунду затянет с ответом, я вырублю его. Наконец, Михаил кивает, чуть опустив подбородок.

— Понял. Ей ничего не угрожает рядом со мной, обещаю.

На мгновение мы замираем и пробегаемся друг по другу взглядами. Затем я говорю:

— Ладно, давай выбираться отсюда. Я хочу вернуться к ней.

Запираю дом и иду к машине. Михаил идёт за мной, его лёгкие шаги едва слышны на асфальте.

Машина издает сигнал о разблокировке, и я забираюсь внутрь, помяв пиджак, который забыл, что там оставил.

Мы отъезжаем и возвращаемся в город.

— По дороге заедем к Вельвет. Хочу купить что-нибудь для Валентины.

Он наклоняется и ухмыляется.

— К Вельвет? Серьезно?

Пожимаю плечами, отвечая на его улыбку своей.

— У меня никогда раньше не было жены. Хочу немного побаловать её.

Михаил прыскает, не отрывая глаз от дороги.

— Немного? В Вельвет ничего дешевле первого взноса за «теслу» не купить.

В этот час магазин уже закрыт, но после одного моего сообщения владелица прибегает, чтобы открыть его для нас. Рассматриваю ассортимент и выбираю колье. Бриллианты идут по всей длине до двух россыпей камней, которые выглядят как крылья ангела и обрамляют крупный канареечно-жёлтый бриллиант.

Выглядит великолепно, и мой ангел будет так красива нагишом в моей постели, пока колье будет сверкать в свете люстры.

Подаю его Вельвет, и она аккуратно упаковывает его для меня.

— У тебя есть мои реквизиты.

Её чёрные волосы ниспадают на плечо, когда она одаривает меня поклоном.

— Конечно. Надеюсь, вашей даме понравится. Если нет, приводите в следующий раз её с собой. Я с радостью помогу вам обоим выбрать что-нибудь.

Не раздумывая, я выхожу, крепко сжимая в кулаке белый мешочек, отделанный золотом. Обычно покупки у Вельвет сопровождаются охраной, но сегодня здесь лишь Михаил.

Мы возвращаемся в машину, и я вновь устраиваюсь на сиденье. В этот раз мой пиджак лежит сзади, Михаил убрал его для меня, когда я покидал Вельвет.

— Домой?

Киваю и поворачиваюсь к окну, мои мысли уже сосредоточены на Валентине.

— Домой, — шепчу я.

На дорогу уходит слишком много времени, и мне уже не терпится, когда я выхожу из лифта. Моё сердце разрывается на части, когда я не вижу её здесь, ожидающей меня.

Может, она рано заснула? Направляюсь в спальню, но здесь тоже пусто.

Услышав шаги Кая позади себя, я замираю, и он говорит то, что я бы уже почувствовал, если бы попытался сосредоточиться.

— Валентина пропала.

3

ВАЛЕНТИНА

Мы с Роуз никогда бы этого не сделали. Дело не только в дешёвом отеле... ну, отчасти дело в этом... но с учётом вызывающих зуд простыней, постоянного шума из других комнат и странного запаха, который исходит от слива раковины каждый раз, когда я чищу зубы... да, мы бы никогда не справились с этим.