— Труби в рог! — ухмыльнулся орчий военачальник, отдавая приказ. — Людишки пришли за артефактом. Давно ими не лакомился. После того, как убьём их, нужно отобрать самых молодых и желательно баб. У них мясо вкуснее будет.

Протяжный вой разнëсся среди стен. И ряды орков потянулись из вонючих сырых казарм, стуча доспехами, в оружейный зал. Они хватали своими ручищами с чёрными и жёлтыми ногтями багры, мечи и булавы.

Ханна подошла к эрлу и заметила в его взгляде восторг вперемешку с отчаянием.

— Я удивлена, — она непринуждëнно улыбнулась. — Думала, что у мужчин подобное восхищение вызывают красивые женщины, а никак не холодные стены.

— Значит, вы слишком плохо знаете мужчин, — вздохнул тот.

— Ну, неудивительно. Они ведь с нами не живут. Наши сыновья уходят далеко в горы, где строят свои порядки. Так всем легче. Женщины хозяйничают в одном месте, а мужчины пусть хозяйничают в другом и не суются. Во всяком случае, по выражению вашего лица я многое смогла понять, — она властным движением руки откинула роскошные локоны волос за спину. — Насколько всë плохо? — спросила аливитянка без тени страха.

— Эта крепость — творение искусства, — мужчина не мог отвести от вражеских укреплений глаз. — Окрестности её слишком для многих из нас послужат сегодня могилой. Наши бомбарды бессильны. Нет смысла их использовать, так как они бьют прямо…

— Но мы хотя бы удачно можем использовать онагры, — перебила его женщина-воин. — Мои люди увеличили дальность полëта снарядов тем, что заменили чашку на рычаге пращой. И с помощью них мы будем мешать появляться оркам на стенах Торна. И тем самым сможем подобраться к ним и сделать подкоп под фундаментом одной из куртин. Затем поставим деревянные подпорки, пропитанные салом и подожжëм. Стена рухнет и путь внутрь будет свободен.

— Ханна, вы очень мудрая правительница, — он повернулся к ней. — И, судя по слухам, вы очень храбрая и прекрасно владеете оружием. Я очень рад, что аливитянки в этот день с нами. Сложно было бы найти более искусных воинов, чем вы. Но, судя по всему, вам не так уж часто приходилось брать какие-либо крепости? Я ведь прав?

Она смерила его прямым взглядом.

— Да. Всего лишь пару раз. Поэтому я вас и спросила. Хочу понять, что предстоит ожидать моему и вашему народу.

— Начнëм с того, что перед нами контр-гарды. Поэтому мы пушками очень долго не попадëм в стены самого Торна. Так что их нам просто придётся обойти. А затем нам предстоит спуститься вниз по чудесно оформленному контрэскарпу. Если все остальные крепости занимают возвышенность, то эта как раз наоборот. Она уходит в глубину. И это гениально. Мы будем спускаться по контрэскарпу, как безоружные младенцы. А в это время по нам будут вести обстрел из кучи орудий. Так как их пушки, стреляющие прямо, будут, скорее всего, в шахматном порядке смотреть из амбразур прямо на наши легионы. И погибнут тысячи людей, прежде чем удастся добраться до самого Торна.

— А после спуска нас ожидает фроссебрея, которая уже наполнена орками. Твари из деревянных палисадов будут бить по нам копьями сверху и стрелять стрелами. Нам придётся взбираться наверх и рубиться с ними на ходу, — заметила Ханна.

— Именно. И в этой схватке падёт опять же множество наших людей. Так как стратегическое положение врагов куда выгоднее. И когда мы преодолеем толпы орков на фроссебрее, нас встретит фланкирующий огонь из бастионов. По идее, легче всего атаковать башни, но их невыгодно обрушивать. И поэтому подкоп действительно придётся сделать под куртинами. А они идеально простреливается со стороны врага. Это всё предстоит проделывать под снарядами. Так ещё и сверху из машикулей на нас будет лететь чëрт-те что.

— Тогда я отдам приказ воинам, чтобы обтягивали щиты сырыми шкурами?

— Да, — кивнул эрл. — Хотя бы защитят от огня.

Ханна оповестила подданных, чтобы все усилили щиты и готовились к наступлению. Даррен же отдал приказ людям, отвечающим за огры. Чтобы те сразу же приготовились вести обстрел, как только наступающие окажутся за контр-гардами.

Тысячи министериалов и мессеров Дормана вместе с жительницами Саркена пошли в атаку. Легионы поделились на множество квадратов, закрытых со всех сторон щитами. В их мужественных сердцах и холодных головах преобладало предвкушение от битвы. Каждый хотел показать своему соседу, что не боится, что сражения — это и есть то, ради чего стоит жить.

Но… Всё резко изменилось, стоило им только начать спускаться по контрэскарпу вниз. Пушки Торна начали петь смертельную песню. Чем их только не заряжали: цепями, гвоздями и кусками железа.

Тяжеловесные цепи, летя на большой скорости, врезались в отряды и переламывали осаждающим ноги. Щиты раскрывали свои внутренности. И тогда несчастных добивали орчьи стрелы и копья. Земляной склон постепенно начал пропитываться кровью. По нему и так было неудобно спускаться под углом, так теперь ещё ноги скользили по крови.

Смерть была долгой и мучительной. Раненые катились вниз кубарем, крича от боли, и давили друг друга насмерть, не имея возможности подняться. В глазах сейчас был лишь один страх. Но они всë же продолжали наступление.

— Не раскрывать щиты!! — вопил эрл Даррен. Глаза его чуть не выкатывался из орбит, когда он судорожно вслушивался в стоны раненых. — Перестраивайтесь быстрыми перебежками!

Онагры же, стоя на возвышенности, запускали свинцовые снаряды и камни по верхним линиям Торна. И благодаря им не вёлся обстрел с высоты по осаждающим. Орки действительно не могли подняться на парапеты. Как только они это делали, их тут же размазывали в лепëшку снаряды аливитянок. Орчьи серые мозги и их разорванные толстые артерии скользили по стенам крепости. И она сейчас больше походила на скотобойню, чем на один из самых величественных пунктов фортификации в Восточном Манкольме.

По стройным, но мускулистым высоким ногам аливитянок лились бурые струи крови, смешанные с потом и сырой землёй.

Впереди возвышалась фроссебрея. Из её кольев выглядывали самодовольные и облизывающиеся орчьи морды. Дорманцы подбрасывали друг друга, чтобы быстрее переместиться к врагу. Женщины-воины выстраивали на телах друг друга мосты из щитов и, разбегаясь по ним, влетали в ряды гарнизона крепости.

Головы осаждающих летели с плеч в таком количестве, что тем, кто стоял внизу, казалось, что начался кровавый дождь. У каждого на языке и на глазах были капли крови своих боевых товарищей. И это сводило с ума. Сама Смерть боялась подходить к этому месту. Она не успевала собирать павших и билась в отчаянии от бессилья.

Ноги Ханны в изящных кожаных сапогах самоуверенно неслись по дрожащим щитам. Платье при каждом ещё шаге задиралось кверху, оголяя нежные смуглые ягодицы. Они напоминали сладкие медовые вафли. К ним хотелось припасть губами и языком. Каждая пядь её кожи заслуживала поцелуев. Такую женщину хотелось носить на руках и умирать с радостью за неё на дуэлях. Кто бы мог подумать, что Ханна с её небесной красотой будет одной из самых сильных воительниц в истории. Было сложно представить её с топором в руках и то, как она им переламывает кости врагам. Но она была именно такой.

Правительница аливитянок с хладнокровным лицом рубила конечности орков. Их трупы заменяли ей благоухающие цветы. Смерть ублюдков была для Ханны лучшим подарком.

Женщина умело и с молниеносной скоростью прикрывала щитом свою сияющую, словно бриллианты, кожу от опасных клинков и стрел. Её топор крошил коленные орчьи чашечки, заставляя тварей вопить от жуткой боли. Ударами локтя она выбивала врагам их злобные глаза. А лезвием небольшого кинжала, который висел у неё обычно на набедренной повязке в мирное время, вспарывала оркам ноздри и прокалывала виски, смачивая лезвие в их мозгах.

Эрл Даррен неподалёку от неё взмахивал своим мечом, отбиваясь от вражеских ударов. Он отпихивал от себя ногой мёртвые тела, чтобы иметь возможность отдышаться перед новой волной гарнизона. С его подмышек сходили реки пота. Рубаха под кольчугой словно одеревенела от сырости. Кровь пульсировала в голове. И он продолжал нестись на орков в атаку, как разъярённый бык. Мышцы в руках чуть не рвались от постоянного напряжения. Им приходилось долго находиться в дикой нагрузке.