Долго зревший нарыв прорвался в 1815 году. Фермер Фредерик Безиденхаут игнорировал неоднократные вызовы в суд города Грааф Рейне, чтобы ответить на обвинения в жестоком обращении с туземными слугами по жалобе одного из них. Это продолжалось два года, после чего для его ареста был послан военный отряд, состоявший из готтентотов под командованием офицера-англичанина. Фермер не пожелал подчиниться, оказал сопротивление и был убит. Его брат, Йоханнус Безиденхаут, во время панихиды призвал «изгнать тиранов из страны». Он попытался поднять буров на восстание, но его отряд был разбит отрядом драгунов в Слагтерс Нек. Сам Йоханнус в перестрелке погиб, а пятеро его товарищей были взяты в плен и приговорены к повешению. Сцена казни была отвратительной: четыре веревки из пяти оборвались, и людей пришлось вешать во второй раз. Казнь было решено сделать показательной, и за этой сценой наблюдало много людей, которым было приказано туда явиться; этот эпизод надолго остался в памяти буров и получил название «Работа мясника».
Не менее неприятным фактором было положение на восточной границе бурских поселений. Противостояние с племенами банту приобрело характер постоянных военных действий: отряды черных и белых охотников все время вступали в столкновения, бурские коммандо совершали нападения на краали хоса, в ответ те нападали на бурские фермы. Покоя не было, но все было ясно: я угнал скот – хорошо, у меня угнали – плохо, надо отомстить этим проклятым язычникам. Англичане решили навести порядок и здесь, и запретили бурам совершать самостоятельные походы на территорию банту даже для возвращения «христианского» скота. Бур Пит Уйс, ставший позднее одним из руководителей массового переселения буров на новые территории, вошедшего в историю под названием «Большой Трек», с возмущением, выражая мнение многих своих соотечественников, заявил: «Я предпочитаю жить среди варваров, где жизнь моя зависит только от моего оружия, чем, словно с подрезанными поджилками, под властью англичан, которые всегда считают буров источником неприятностей, а хоса – невинными жертвами». Его соотечественник высказался немного иначе. Он сказал, что в прошлом его ферму разоряли пять раз, и он терял все, чем владел, но всегда мог все это восстановить. А теперь, благодаря англичанам, у него такой возможности нет! У него руки связаны, а у кафров свободны! Куда бедному буру податься?
Результат английской политики был предсказуем. Натиск банту на поселения буров заметно усилился. В конце 1834 года отряды хоса, которыми руководил вождь Гэйка, вторглись на территорию колонии. Было убито 40 мужчин (женщин и детей не тронули), сожжены дома 400 поселенцев, угнано много скота и лошадей. Один из буров, Пит Ретиф, собрал отряд буров в округе Винтерберг и отразил набег, но хоса успели опустошить территорию до залива Алгоа и Восточного Сомерсета. «Семь тысяч подданных Его Величества доведены до полного разорения», – сожалел чиновник из Кейптауна.
Окончательно поставил точку в этой войне английский полковник Гарри Смит, вынудивший вождя хоса Хинтсу подписать мирный договор и передать белым большое количество скота в качестве компенсации.
За насколько лет до описанных событий, в 1828 году, англичане приняли закон, в соответствии с которым отменялись все дискриминационные ограничения по отношению к готтентотам. Теперь они имели полное право покидать своих хозяев-буров, служить в колониальных войсках и тд. Буры справедливо опасались появления большого количества бродячих групп готтентотов, добывающих средства к существованию воровством всякого рода. Неуверенность в завтрашнем дне, отсутствие спокойствия на границе, постоянная угроза новой войны и разрушение привычного уклада жизни подталкивали многих буров к мысли об эмиграции за пределы колонии, переставшей быть для буров землей обетованной, тем более что английское правительство, хотя до 1836 года не разрешало переселения официально, не имело реальных сил для пресечения этого процесса.
Мысль о переселении возникла не спонтанно. К этому подталкивали обиды на англичан и возрастающие жизненные трудности. Население росло, земли стало не хватать, цена на нее росла. Молодым людям, желающим обзавестись собственным хозяйством, некуда было пойти. Добавило сложностей прибытие в течение 1820 года 5000 переселенцев из Англии. В течение нескольких лет восточная часть колонии страдала от затяжной засухи, которая подорвала многие хозяйства и подталкивала буров найти места, где дожди идут чаще. К тому же в 1833 году в колонии было официально запрещено рабство, бурам пришлось отпустить своих рабов; компенсация, предлагаемая англичанами, была недостаточной, к тому же для того, чтобы ее получить, нужно было плыть в Англию, на что, конечно, никто не пошел. Приходилось обращаться к посредникам, услуги которых также ииели цену. Плюс ко всем этим неприятностям на территории колонии вводился в качестве официального английский язык, которым в большинстве своем буры не владели.
Но все же наибольшее раздражение у буров вызывало официальное признание равенства белых и цветных людей. Как писала одна из бурских женщин, Анна Стеенкамп, было решено, что ставить освобожденных рабов на одну ступень с христианами противно учению Господа, и буры решили покинуть колонию, чтобы сохранить в чистоте свои жизненные принципы.
Поэтому уже в 1830-х годах у буров появилась новая тема для разговоров. Вместо погоды, видов на урожай и состояния скота обсуждалась одна проблема – как избавиться от власти англичан. Решения предлагались разные; некоторые готовы были поднять вооруженное восстание, но память о Слагтерс Нек была еще жива. Для переселения оставались небольшие территории на востоке и западе, ограниченные с одной стороны морем, с другой – воинственными коса. А вот на севере, за рекой Оранжевой, лежала новая обетованная земля – просторная, с прекрасными пастбищами, свободная. Англичане не проявляли интереса к этой территории, а населяли ее немногочисленные племена гриква, от которых не ожидалось серьезного сопротивления. Гриква представляли собой метисное население, потомков от связи белых и туземного населения, в основном готтентотов и изредка бушменов. Знакомство с бурами привело к тому, что гриква были в основном мелкими фермерами.
Буры уже имели некоторое представление о том, что представляла собой эта страна. Туда регулярно наведывались охотники за слоновой костью, а жившие на южном берегу буры периодически переправляли туда свои семьи и стада, спасаясь от засухи и прочих неприятностей. Там уже существовали немногочисленные фермы гриква, и некоторые буры уже основали там свои фермы в треугольнике между реками Оранжевой и Каледон. А один неугомонный человек, Конраад Байс, которому законы и правила были не указ, уехал далеко на север, окруженный пестрой толпой из жен народа банту, многочисленных цветных детей и английских дезертиров. До буров дошли сведения о том, что «народ Байса» закончил свой поход недалеко от гор Заутпансберг, в прекрасной стране, где в воде нет недостатка. Все же все эти сведения нуждались в проверке. Буры тайно сформировали три разведывательных партии, которые должны были собрать сведения о территориях, которые можно было бы заселить.
Первая партия исследовала земли на западе, в современной Намибии, и вернулась с неутешительным отчетом: земли были засушливыми. Но две другие, исследовавшие Наталь и местность к югу от хребта Заутпансберг, вернулись полные энтузиазма. Они нашли прекрасную землю, где можно было основать свое независимое государство и продолжить ту жизнь, к которой они привыкли.
Эта территория, получившая название «высокий вельд», представляла собой обширную плодородную равнину, имевшую в самой высокой своей части высоту примерно в 1800 метров над уровнем моря. С востока ее ограничивал горный хребет Дракенсберг (Драконовы горы), пройти через который было очень сложно, к западу, постепенно снижаясь, равнина переходила в пустыню Калахари. Реки, по берегам которых росли ивы, текли к западу. Позднее буры дали им названия по их характерным признакам: Риет (Тросниковая), Буффало (Буйволиная), Олифант (Слоновая), Вааль (Темная). К северу от реки Вааль плато постепенно поднималось до горных хребтов Витватерсранд и Магалисберг, за которыми снижалось до реки Лимпопо, местами прерываясь небольшими горными хребтами Ватерберг и Заутпансберг. Весь размер этой территории составлял примерно 850 миль в длину и 300 в ширину. Равнинный ландшафт прерывался немногочисленными скалами, лишенными почвы, и покрытыми валунами холмами с плоскими вершинами, получившими название «копье». На взгляд европейца пейзаж был непривычный, но было в нем некое очарование, и человек, полюбивший эту землю, не хотел ее покидать.
