Рурик сверкнула зубами в улыбке.

— Я также. — Затем ткнула когтистым пальцем в мою сторону: — Я только слышу от вас «Кори» да «Миротворческие силы». Вы все еще служите в Компании, Кристи. Вы обуздаете ее.

Это мне не по чину!

— Знаю, — тихо сказала ортеанка и сделала шаг вперед. — Попытайтесь. Поскольку вы сами сказали мне, что Представитель мертва, вы, возможно, сумеете найти способ влиять на события. Ах да, я знаю. Знаю, Кристи. Какое дело Башне до войны между Побережьем и Ста Тысячами? Никакого. Совершенно никакого. Мой единственный интерес — выживание Башни, а это в настоящий момент означает: наблюдать за Калил бел-Риоч. К тому, что происходит со Ста Тысячами, я не имею никакого отношения, и тут опасно вмешиваться…

Она замолчала и отвернулась, но я заметила муку на ее темном лице. Как я могла забыть? Став на десяток лет старше той женщины, которая была Т'Ан Командующей, Т'Ан Мелкати, это была все же та самая Рурик, которую я знала в то давно минувшее лето. Обвиненная, признанная виновной. Я все еще слышу голос, произносящий:«Все, что я совершила, даже убийство, было сделано для Ста Тысяч. Поскольку я люблю Южную землю — я люблю ее больше жизни, — я пыталась защитить ее».

Есть Блейз, Халтерн и Кассирур, есть даже Нелум Сантил… Я сказала:

— Вы знаете, что я сделаю, что смогу. И для Побережья, Анжади и прочих.

Она повторила:

— Это не мое дело. То, что я могу сделать без риска, я сделаю, но это немного. Я отправилась бы с вами, если бы могла, но я не покидаю Башни, не могу пойти на риск потерять ее. Тех, кто может жить с вечной памятью, так немного, и их так долго искать…

Рассветный ветер притих, начало, теплеть. Раскрыл свои алые цветы арниак . На гравий падали наши чернильно-черные тени. Я взглянула вверх — мне почудилось в воздухе некое мерцание — и с удивлением подумала: «Система защиты Башни?» Но это не пробудило во мне воспоминаний. Бывали (я знаю) Чародеи слишком чуждые, слишком рано умершие или доведенные до умопомешательства ради того, чтобы в цепи знаний не было слабых звеньев.

Ортеанка обернулась ко мне, взяла под руку, повела между каменными чанами с кацсисом , в сторону от выхода на крышу.

— Кристи, я сказала, что прошу вас о помощи…

— И что же?

Рурик улыбнулась, и в улыбке сквозило причудливое смешение веселья и самоиронии.

— Упрекните меня, что я делаю это снова, — попросила она, когда мы вышли на восходящее солнце. — Упрекните меня, что я не могу обходиться без нарушения законов… Послушайте: вы должны вернуться сюда, и это то, что нам нужно очень срочно обсудить… вы сказали мне, что опасаетесь какого-либо соединения технологии Земли с наукой Золотых? Я тоже. Но я также думаю вот о чем: если бы такое соединение было возможно, то не могли бы мы найти в нем некий способ уничтожения древнего света? Не только удерживать его в не действующем состоянии, но и уничтожить эту угрозу, что нависла над нами?

— Вы… — Солнце ударило мне в лицо, и я подумала о защитном экране для глаз. Сухая жара изнуряла. В течение минуты я не верила тому, что услышала. — Рурик, вы имеете в виду, что впустите в Башню исследовательскую группу?

— А они бы не пришли сюда?

— О, они бы пришли сюда, конечно! Потом было бы не выгнать. Не в этом ли наш бесконечно малый шанс понять науку Золотых?

Рурик наклонила голову. Свет блестел на ее коже и волосах угольного цвета.

— Верно. И если бы я даже попыталась намекнуть о подобном своим людям… Башня всегда была неприкосновенна; признаюсь, что не вполне уверена в том, что бы они при этом сделали. Если же это должно случиться, то действовать нужно очень осторожно. — Перепонки открыли ее желтые, как солнце, глаза. — Но это шанс, от которого я не могу отказаться.

Я высвободила свою руку и остановилась, опершись на край каменного чана. Мои ладони ощущали исходившее от него тепло, кацсис сжался от моего прикосновения. Рурик стояла, наблюдая за мной, в своей позе равновесия, ссутулив плечи.

— Вы не допустили бы этого, если бы не возможность того, что Калил постарается добиться этого раньше вас?

— Нет, — спокойно согласилась она, — не думаю, что допустила бы.

— И это свалилось на нас. Компания. Мы прибыли сюда, оставили исследовательскую группу в Махерве… О, Боже, как бы мне хотелось знать, о чем сообщалось в отчете Рашида!

Рурик пожала плечами.

— Есть вещи, о которых ничего не могли разузнать даже мои агенты. Нет никого, кто не ошибается. Даже я.

И на ее лице появилась та ортеанская улыбка, в которой кроется нечто большее, нежели просто мрачность.

— Для того, что мы говорили… о Башне… мне нужно было бы вернуться на Землю. Поговорить с руководством в правлении Компании и с правительством. Это не такое решение, которое можно принять на другой планете… проверка на надежность должна быть феноменальной. — И, едва не рассмеявшись, я взглянула на нее: — Вы можете это сказать. Это слишком важное дело; я боюсь.

— Я тоже, — сказала Рурик. — Будем делать, что сможем.

По молчаливому согласию мы повернулись и пошли обратно к куполообразному выходу на крышу. Меня слепило сияние неба. На его фоне был едва виден первый пилон Расрхе-и-Мелуур и висячие мостовые конструкции, исчезавшие в морской дымке к северу, в направлении следующего шпиля из хирузета …

— Я пошлю кого-нибудь из своих людей проводить вас к вашему «челноку», — сказала ортеанка. — Если вам нужны имена моих людей в телестре и хайек , можете их получить у меня. Вам может понадобиться послать мне сообщение.

— Значит, я не пленница? — спросила я.

Коротко вспыхнул, забавляясь, желтый взгляд, встретился с моим, и я подумала: «Нож наемного убийцы, руэссе, сарил-кабриз». Понимая при этом, что иногда угроза не является ни оскорблением, ни предательством.

— Разве вы не отмечены Ею? — внезапно остановилась Рурик, а потом без всякого притворства или насмешки добавила: — Кристи, я доверяю вам.

Летняя жара в Ста Тысячах кажется мягкой после свирепого пекла на Пустынном Побережье.

Однако мы жались к тени зику , сквозь красную листву которого просачивался свет Звезды Каррика, и к тени, отбрасываемой стенами Дома-источника Ашиэл, пока солнце медленно проделывало свой путь к середине утра. Теплый воздух был полон мух хирит-гойен , плясавших над ульями Дома-источника как частицы слюды в косых лучах солнечного света.

— Что-то не так. — Я напряженно посмотрела на восток.

— Вы нетерпеливы, обитатели другого мира, — улыбнулся рядом со мной худой, как скелет, обитатель Топей. — Вы и галени . Ждать умеем лишь мы.

Галени — так аборигены, уроженцы Топей, называют ортеанцев. Уроженец Топей Тетмет выпрямился, одергивая складки коричневой мантии на своей зеленовато-золотистой коже, а затем крадучись двинулся к одной из групп ожидавших людей. Не увидел ли он кого-нибудь, кто знает Башню, кого-нибудь, кто передаст ему сообщение для Рурик?

Ветер принес запах плодородной земли. Позади рощицы зику я видела дневные звезды, похожие на стаи диких гусей, летящих в молочно-голубом небе. Звезда Каррика светила на пыльные тропинки, пересекавшие крест-накрест склон холма ниже Дома-источника Ашиэл, проходившие между грядами бурого сарил-киза , теперь как раз расцветавшего голубыми цветками. Вот там, на севере, видны складки имирских холмов, на юге — пустоши, затянутые белесо-голубой дымкой, а вот, в трех или четырех зери , — черный шрам на земле, где сгорела Кеверилде…

— Я не вижу, чтобы кто-нибудь шел сюда, вниз.

Рядом со мной появился Дуг Клиффорд. На его круглом лице было заметно напряжение; вокруг губ проступала бледность. Он шел без обычной для его походки упругости.

— С вами невозможно было связаться сорок восемь часов, надеюсь, вы понимаете. Линн, должен сказать, что не на хожу в этом особой пользы.