— Могу я узнать, по какой причине тегин заинтересовался и решил лично принять участие в игре? — спросил посланник.

— Хотел проверить их способности.

— И как они вам?

— Если бы это был настоящий бой, они были бы полностью уничтожены, — бесстрастно ответил Сун.

Шисинь Сыли понимающе кивнул и добавил:

— Но тот парень, что появился в последнем круге, кажется достаточно быстрым и сообразительным. Интересно, откуда он?

— Из Восточного Дворца. Должен быть сравнительно высокого ранга, — отвлеченно ответил Сун, думавший о том, следует ли донести до отца новости о нарастающем напряжении между принцами Тан.

— Ничто не избежит внимания тегина Сун, — скупо похвалил посланник. — Кстати, я затронул сегодня тему брачного контракта, и, как ожидалось, Ли Цзяньчэн заглотил наживку. Но… не должны ли мы заранее предупредить Великого Хана?

Брачный контракт… По какой-то неизвестной причине при этих словах перед внутренним взором Суна возникло улыбающееся лицо чжонго команды Тан. Могло ли быть?.. Сун едва заметно качнул головой, отгоняя нелепую мысль, и решительно возразил:

— Не стоит. Судя по тому, как Тан стремятся заключить мир, их боевые силы слабы. Великому Хану не о чем волноваться.

— Мы хотели завтра покинуть Чанъань. Следует ли отложить возвращение?

— Нет. Возвращайтесь как собирались. Неприязненные отношения между Ли Шимином и Ли Цзяньчэном значительно обострились в последнее время. Похоже, они вот-вот выльются в открытое противостояние. Назревает дворцовый переворот. Шисинь Сыли, направляйся на север и доложи Великому Хану. Я останусь и продолжу следить за развитием событий.

…

На следующий день конвой посланника Ашилэ покинул Чанъань, а уже к вечеру тегину начали поступать донесения о концентрации на территории дворца принца Цзинь воинов столичной гвардии, о скрывающих свои личности посетителях, и о подолгу беседующем с Наследным Принцем за закрытыми дверями Ли Юаньцзы, принце Ци, который должен был вести свежие войска в Учэн.

Ситуация накалялась с каждой минутой.

Утром третьего дня Су Ишэ доложил:

— Сегодня ранним утром Император покинул двор и направился в Летний Дворец. Принц Цзинь с гвардией вошел в Восточный Дворец. Позднее поступило донесение, что Ли Цзяньчэн, его пять сыновей и Ли Юаньцзы были убиты. Северные ворота были закрыты. Возле ворот какое-то время ожидали около трехсот вооруженных всадников, но так и не были допущены. Через некоторое время они покинули город.

— Кто приказал закрыть ворота? — спросил внимательно слушающий Сун.

— Подчиненный Наследного Принца, командующий Северных ворот Чан Хэ. И это странно. — Су Ишэ вытащил из-за пояса и протянул тегину стрелу. На металлическом наконечнике стрелы было выбито клеймо Ючжоу. — Эту стрелу нашли возле Северных ворот. Почему Чан Хэ отказался впустить верных Наследному Принцу воинов армии Ючжоу?

Сун холодно усмехнулся, вертя стрелу перед глазами.

— Принц Цзинь не так прост. Видимо, ему удалось переманить Чан Хэ на свою сторону.

После недолгого размышления Сун положил перед собой узкий лист бумаги и, быстро написав короткое сообщение, передал его Су Ишэ.

— Собери наших шпионов, пусть распространят это во всех близлежащих войсках, особенно тех, что вскоре направятся в Учэн.

Написанное слегка небрежным, но четким почерком Суна, сообщение гласило: «Наследный Принц и принц Ци убиты. Приказано казнить всех их солдат».

— В войсках много бывших солдат Ли Цзяньчэна. Когда это распространится, в армии могут возникнуть беспорядки. Тогда Великий Хан будет спокоен, — пояснил тегин.

— Я немедленно займусь этим, — приложив руку к груди, принял приказ Су Ишэ.

…

Ли Шимин действительно оказался дальновидным человеком. Не прошло и пары дней, как в армиях был распространен новый указ: «Ли Цзяньчэн и принц Ци казнены. Мятеж подавлен. Принц Цзинь простит всех, кто присягнет в верности».

Нахмурив брови, Сун с легким разочарованием перечитывал донесение.

— Тегин, что там? — спросил Су Ишэ после долгого молчания.

— Наши усилия были напрасны. Не ожидал, что Ли Шимин окажется таким умным и щедрым. Он простил всех последователей обоих принцев и одним приказом пресек волнения среди солдат. Да, я недооценил его.

— И что мы теперь будем делать?

— Принц Цзинь не обычный человек. Он уже предотвратил волнения в войсках. Даже если останемся в Чанъане, ничего здесь не добьемся. Пора отправляться в Ючжоу.

— В Ючжоу? Зачем нам туда?

— На этот раз мы ничего не добились в Чанъане. Великому Хану это не понравится. И дорогой братец снова шум поднимет, если я вернусь без результата. Ючжоу — как ворота в Чанъань. Достаточно добиться чего-нибудь там, чтобы брат заткнулся.

Сун вздохнул, невидяще глядя перед собой. Одна только мысль о том, как Шээр будет стелиться перед его приемным отцом, осыпая мнительного хана выдуманными обвинениями и подозрениями в его, Суна, адрес, вызывала в нем глубокое отвращение. С Шээром — настоящии шадом{?}[Шад — титул принца крови без права наследования.] рода Ашилэ, законным сыном предыдущего хана и сегодняшней катунь{?}[Катунь — титул жены и матери хана.], они в детстве были лучшими друзьями, до тех пор, пока хан не решил это прекратить. С тех пор они стали заклятыми врагами. Только, в отличие от Суна, Шээр не ограничивался честным противостоянием, постоянно изыскивая любой повод, чтобы подставить, очернить или принизить его в глазах хана. Сун знал, что отец не слишком доверяет ему, поэтому потворствует Шээру, чтобы не дать Суну возможности слишком возвыситься, а его самого и Соколиное войско использует, чтобы держать в узде амбиции шада на власть. Да, он слышал, как после очередной провальной попытки очернить его, хан в гневе бросил в лицо Шээру резкое: «Когда ты перестанешь разочаровывать меня? В самом деле хочешь, чтобы степью правил человек Центральных равнин?» Номинально Сун был тегином, наследником, но в сердце приемного отца он оставался всего лишь чужаком, которого терпят, пока он послушен и полезен.

Усилием воли отбросив неприятные мысли, Сун вернулся к разговору.

— Су Ишэ, позаботься о лошадях, до Ючжоу нужно добраться как можно скорее. Уходим завтра.

— Да, тегин, — приложив руку к груди, ответил тот.

…

Чего Сун не ожидал, так это того, что почти у самых ворот, ведущих на выход из столицы, в безлюдном переулке они столкнутся с тем самым юношей. Вернее, это он столкнулся с тегином, когда влетел в переулок, оглядываясь через плечо назад, и тут же отпрянул, положив руку на спрятанный за спиной кинжал и настороженно глядя на троих мужчин, одетых как простые горожане.

— Неужели чиновникам Восточного Дворца приходится скрываться в Чанъане? — с легкой насмешкой спросил Сун.

Юноша попытался оттолкнуть его.

— Отойди.

Но Сун снова преградил ему путь.

— Ты не стесняешься даже прилюдно отчитывать стражников. Так от кого прячешься?

Тот едва заметно вздрогнул, потом внимательно присмотрелся и, кажется, узнал:

— Так это ты?! Ты что, следишь за мной?

Сун качнул головой:

— Слежу за тобой? Вообще-то, это ты на меня налетел.

— Что тебе от меня нужно?

— Ты из Восточного Дворца и явно не присягал на верность. Почему ты так спокойно здесь разгуливаешь?

— Это не твое дело.

В этот момент на улице, ведущей мимо переулка к воротам, появился отряд стражников. Сун обхватил юношу за плечо и грубо толкнул к стене, загораживая своей спиной. Яло и Нуэр быстро повернулись к улице спиной.

Несколько мгновений Сун наблюдал за проходящими стражниками, пока юноша не начал вырываться из его хватки.

— Что ты делаешь?

— Тихо, там кто-то идет, — не ослабляя захвата, ответил Сун, и только когда стражники скрылись из виду, перевел взгляд на свою жертву.

Сердце его вдруг встрепенулось, и Сун осознал, что удерживает вовсе не юношу, а переодетую парнем девушку: плечо под его рукой было узким и мягким, порозовевшая от смущения кожа бархатистой, приоткрывшиеся губы маленькими и нежными, ее взгляд под длинными изогнутыми ресницами казался растерянным. Подозрение, от которого он отмахнулся прошлый раз, превратилось в уверенность. Сун медленно расслабил руку, все еще сжимающую ее плечо, и строго спросил: