Помещение, в котором они оказались, отдаленно напоминало простенькую допросную комнату. Первым, что увидела Гермиона, было кресло, похожее на электрический стул. Оно стояло прямо перед прочной стеклянной стеной, с обратной стороны которой не было ничего, кроме непроглядной темноты. Могло показаться, что задняя поверхность стекла была покрыта плотным слоем черной краски.

Переведя взгляд немного правее, она заметила диковинный аппарат, который наверняка и был тем самым «Духом разума». Изобретение представляло собой небольшую стеклянную сферу на подставке, внутри которой была вода. Ниже нее располагался пустой прозрачный куб, в двух стенках которого имелись круглые отверстия, переходящие в трубки. В то время как одна из них проходила прямиком через стену, ведя в соседнее помещение, другая крепилась к металлическому обручу, который, предположительно, надевался на голову того, кто сидел в кресле.

— Прошу, — театрально склонил голову Сэвидж, жестом указывая Айзеку на уготованное ему место, словно то было королевским троном. Молодой человек, однако, не спешил садиться в кресло. Вместо этого он напрягся всем телом, мысленно размышляя над возможными путями отступления. — Ох, неужели растерял всю свою решительность по дороге сюда?

Не намереваясь церемониться с потенциальным преступником, мракоборец взял Айзека за локоть и потащил его к стеклянной стене.

— Если честно, я тебя совсем не понимаю, парень, — избавившись от веревок на его запястьях, Сэвидж грубо усадил юношу в кресло, надавив ему на плечи. Стоило Айзеку коснуться сиденья, как вокруг его рук и ног закрепились плотные кожаные ремешки, — ты открыто бахвалишься совершенным преступлением, но сейчас брыкаешься, как курица, над шеей которой занесли топор. Что же такого скрывается в твоих воспоминаниях?

Сняв с аппарата сферу, мракоборец вернулся к Айзеку и поместил ее под его ладонь. Мгновение, и молодой человек шумно втянул воздух сквозь зубы. Когда составляющая «Духа разума» вернулась на свое законное место, Гермиона увидела, что в воде, которая ранее была кристально чистой, расплывались тонкие ниточки крови.

Закрепив на голове Айзека металлический обруч с трубкой, Сэвидж отошел к дальней стене и, проведя махинации, схожие с теми, что требовались для открытия комнаты, взял из открывшегося потайного шкафа пузырек с красной жидкостью. Откупорив сосуд, он с силой сжал челюсти прикованного к креслу юноши и, вынудив того приоткрыть рот, влил содержимое ему чуть ли не сквозь зубы. Не давая Айзеку возможности выплюнуть зелье, мракоборец тут же прикрыл ему рот ладонью и зажал нос. Юноша неспокойно брыкался из стороны в сторону, но в конце концов проглотил неизвестную жидкость до последней капли.

— Что вы ему дали? — выразила беспокойство МакГонагалл. Несмотря на то, что Айзек открыто сознался в преступлении, она все же переживала за него, потому как совершенно не представляла, что ему предстоит вынести, оказавшись под действием «Духа разума».

— Что-то вроде дурманящей настойки, — лишь отмахнулся Сэвидж, абсолютно не разделяя ее волнения относительно Айзека: за годы службы он успел порядком очерстветь, посему не испытывал сострадания к тем, кто решил нарушить закон и понес за это соответствующее наказание. — Но с той лишь разницей, что его мысли не превратятся в кашу, а значит нам удастся извлечь воспоминания в неискаженном виде.

Пока мракоборец делился с МакГонагалл и Гермионой сухими фактами, касающимися работы «Духа разума», профессор Эддингтон с интересом обхаживал аппарат, словно тот был редким выставочным экспонатом, посмотреть на который мечтал любой ценитель искусства.

Покончив со всеми подготовительными процедурами, мракоборец подошел к аппарату и, вновь достав палочку, принялся нашептывать одно и то же заклинание, параллельно выводя в воздухе символ, напоминающий заваленную набок восьмерку.

Жидкость в сфере стремительно густела, все больше и больше становясь похожей на кровь. Вскоре первая капля стекла по узкому каналу в подставке и упала на дно куба. Одновременно с этим Айзек слегка прогнулся в спине и запрокинул голову назад, приоткрыв губы в немом крике. В трубке, крепящейся к металлическому обручу на его голове, показался бледно-белый мерцающий дым, неспешно движущийся прямиком в нижний отсек «Духа разума».

— Не переживайте, это не так больно, как может показаться на первый взгляд, — уверил МакГонагалл мракоборец, заметив, как та, наблюдая за Айзеком, в ужасе побледнела. — По крайней мере, из всех, кто проходил через это, умерли лишь двое, — добавил он не без смешка.

Когда куб полностью наполнился полупрозрачной дымкой, которая при контакте с кровью приобрела красноватый оттенок, Сэвидж вновь прошептал заклинание и медленно указал кончиком палочки на комнату, располагающуюся за стеклом. В ответ на это содержимое аппарата послушно последовало по второй трубке, растворяясь во мраке. Но не прошло и секунды, как темное помещение заполнилось тем самым красноватым дымом, часть которого постепенно начала стекаться в нечто, напоминающее человеческую фигуру.

Будь Гермиона верующей, то точно перекрестилась бы, не поверив своим глазам: смесь из воспоминаний и крови материализовалась в точную копию Айзека. Разве что выглядела она какой-то неживой, отчего больше напоминала восковую фигуру.

— Зачем нужно стекло? — полюбопытствовал Эддингтон, вплотную подойдя к упомянутой перегородке между комнатами. В отличие от Гермионы и МакГонагалл, испытывающих шок, граничащий с ужасом, молодой профессор с нескрываемым восторгом в глазах наблюдал за работой «Духа разума».

— Во время одного из экспериментов дым выпустили в ту же комнату, в которой находился подопытный в компании приставленных к нему охранников. Толком и не успев принять человеческий облик, дух налетел на одного из тех бедолаг и просочился в его тело через рот и ноздри. Как итог, парень свихнулся из-за еще одной личности, обосновавшейся в его голове, и угодил в отделение для душевнобольных. Еще вопросы, или мы наконец-то можем начать?

— Можете начинать.

Погасив свет в комнате взмахом палочки, Сэвидж переключил внимание на нечто, скрывающееся по ту сторону стеклянной перегородки:

— Покажи нам, как все было на самом деле.

Дух покорно склонил голову, после чего его телесная оболочка рассыпалась подобно замку из песка, который обрушился под влиянием неожиданно налетевшего ветра. Дым замерцал, беспокойно мечась из стороны в сторону, и вскоре перед глазами наблюдающих возникла немного мутная, но вполне различимая цветная картинка.

Две мужские фигуры, в которых Гермиона узнала Лео и Айзека Шаффиков, стояли посреди поляны с пожухшей травой, скрываясь от моросящего дождя под большим черным зонтом. Справа от них можно было заметить свежие могилы, на надгробиях которых лежали скромные букеты из свежих белых хризантем.

— Вот, возьми, — произнес мужчина, одетый в строгий костюм траурного цвета. Он протянул племяннику волшебную палочку и, когда тот, немного поколебавшись, все же взял ее, ласково потрепал его по голове. — Уверен, твой отец хотел бы, чтобы она осталась у тебя как память о нем.

— А мамина? — с надеждой в голосе спросил его Айзек, держа отцовскую палочку как священную реликвию.

— Мне жаль, приятель, но они ее не нашли.

Повернувшись к наблюдающим спиной, они зашагали прочь, держа путь к выходу с кладбища. Невесть откуда взявшийся ветер развеял их фигуры, обращая воссозданное воспоминание в скопление красного дыма.

Однако не прошло и секунды, как появилась новая картинка. Это был хорошо знакомый мраморный холл Гринготтса.

— Подпись, пожалуйста, — сидящий за высокой стойкой гоблин протянул дяде Айзека какой-то пергамент, и мужчина, обмакнув перо в чернила, тут же расписался в нем, после чего передал документ в длинные узловатые пальцы существа. — Деньги, пожалуйста.

Лео положил на стол крупный кожаный мешок, по размерам сопоставимый с головой взрослого человека, и работник банка, проверив несколько золотых монет на подлинность, с трудом поднял его, убирая под стол.