Делия не знала, насколько он умеет мыслить и анализировать, умеет ли чувствовать. Не знала девушка и того, что очень нравилась слуге. Как человек, не более, но всё же. Он нередко разглядывал её и что-то подмечал. Раб частенько её жалел сначала, недоумевал, за что его господин так груб с ней, но был очень рад, когда Астарот прекратил вести себя, как мужлан. Начав видеть, как эти двое сближаются, Оциус обрадовался, зная, что на деле его повелитель очень верный и любящий мужчина, что он никогда раньше не был жестоким с теми, кто ему дорог. Первые месяцы он спихнул на растерянность демона. Однако с другой стороны, монстр понимал, что случись между ними чувства, бедная девушка никогда не сможет вернуться на свет, не захочет. Она такая искалеченная, такая ранимая и побитая жизнью, что однозначно предпочтёт комфорт переменам, она и на эти-то еле-еле решается. Значит ли то, что хозяин убедил её посмотреть на него другими глазами, что он сломал её? Непонятно. К счастью, сломанной она не выглядела. Или же просто не осознавала этого.

Оциусу кивнул и повёл госпожу в покои к демонице, вспоминая, что начальник не запрещал этого. Да даже если бы и запрещал, он давно был верен Делии, просто так, чтобы побесить Астарота. Верховная разглядывала подчинённого, расспрашивая о самочувствии. Блондинка была уверена, что скоро расколдует его. «А вдруг он окажется прекрасным принцем, и я полюблю его?» — шутила девушка, лёжа на груди красноглазого. «Тогда Вы разобьёте мне сердце, мисс Гуд, и мне придётся Вас убить», — улыбался демон и щекотал её.

Дойдя до владений Аграт, Делия просит слугу удалиться.

— Аграт, — зовёт блондинка, скрещивая руки на груди.

— Какие люди! Корди, что же ты забыла здесь, и знает ли Астарот о твоих похождениях? Обычно он тебя провожает сюда, — змееголовая появляется из ниоткуда и становится в полуметре от ведьмы.

— То, чего он не видит, ему не повредит, поверь.

— То есть, рассказывать ему ты не собираешься? Даже если я тебя покалечу? — ухмыляется, обнажая клыки.

— Аграт, дорогуша, я потерплю пару часов нотаций, чтобы посмотреть, как он запихивает твоих змей тебе в задницу, если ты попытаешься сделать мне больно, — уверенно отвечает ворожея.

— Тц. Он тебя разбаловал, сучка, — демоница поумерила свой пыл. И почему именно Астарот — повелитель змей? Её собственных змей. Не до хрена ли ему силы дано? А эта блонда с глазами оленёнка только ещё больше его вдохновляет. Всё же правы те, кто говорит, что влюблённые люди — самые непобедимые. — Чего ты хочешь от меня?

Вообще, Делия расскажет, что ходила сюда, она не любит врать, и ей нравится, что Астарот это ценит и принимает даже горькую правду, иногда изо всех сил сдерживаясь, чтобы не отругать её за какую-нибудь прогулку в непредназначенных для этого местах.

— Скажи, на обрыве, где вы наблюдаете за смертными, можно наблюдать за демонами? — интересуется Верховная и закатывает глаза на удивлённый свист.

— Милочка, ты что это задумала? Он не будет в восторге, если ты увидишь его в действии.

«Надеюсь, и я не буду», — думает человек.

— Значит, можно, — деловито заключает она.- Отведи меня туда и покажи его.

— Ещё чего?! — злобно спрашивает демоница.

— Что ты хочешь? — переходит сразу к делу. Ох, Делия изменилась. Её врождённая наивность в этих краях отпадала, как мешающий спокойно жить фактор, оставляя место жёсткости. Со всеми, кроме брюнета, разумеется. Тот был слишком ласковым, чтобы вероломно грубить ему.

— Трахнуть тебя на зависть твоему мальчику?

— Больная сука. Думаешь, если у него не получилось, у тебя выгорит? Он-то посимпатичнее будет, — смеётся девушка. — Я даю тебе возможность что-то получить, используй её. Я не потеряю многого, если ты мне откажешь.

— Кровь. Я хочу твоей крови. У меня завтра битва с Наамой, и я не хочу понизиться в ранге после проигрыша.

— Так банально? — она закатывает рукав платья, расстёгивая пуговицу на запястье, освобождая вену. — Бери.

Аграт, не церемонясь, берёт иглу и несколько шприцов. Протыкая вену малышке, она не осторожничает, заставляя ведьму шипеть от боли. Три больших шприца. Этого хватит, чтобы выиграть, но при этом не получить от демона.

— Пойдём, шлюшка, — выплёвывает женщина и открывает портал.

— А разве не пешком надо? — удивляется собеседница.

— Ну я тебя на ручках не понесу, как это наверняка делал он. Так мы сразу окажемся у Дита, и нам не придётся перепрыгивать лаву. Корди, если ты, тварь такая, замёрзнешь и хоть раз кашлянёшь при нём, я заблокирую вход в свои покои, ясно?!

Делия лишь усмехнулась. Приятно быть любимицей такого сильного мужчины, которого все боятся.

***

Они сидят на обрыве, и Делия видит молодого парня, лет семнадцати, русоволосого, худенького. Он стоит в середине собственной комнаты, а вокруг него столпилась вся семья. Молодой человек корчит и выгибает своё тело, сгибаясь пополам в обратную сторону. Ведьма слышит хруст позвоночника. Он противно смеётся, устрашающе хрипит и корчит отвратительные гримасы, а его узкие глаза горят жёлтым.

— Он…

— Твой милый в нём. Актёр из него тот ещё, согласись. Такой паршивый смех изобразить даже я не могу, — отвечает Аграт, заранее зная вопрос.

— Это притворный смех? — не отрываясь от просмотра, задаёт ведьма очередной вопрос.

— Не совсем. Каждый человек звучит по-разному. В зависимости от того, как его голосовые связки себя поведут во время вселения. У Астарота приятный низкий смех, а у этого, — она презрительно тыкает в подростка, — ещё полудетский. Такой контраст в итоге даёт вот это.

— А как вы выбираете, в кого вселиться? Почему это чаще молодые, чем взрослые? Чистая душа?

Аграт искренне хохочет своим писклявым смехом.

— Чистая душа? Да брось, Корди, ты серьёзно? Какая нахрен чистая душа, фильмов насмотрелась? Демон никогда не вселиться в ребёнка, его тут же испепелит, и он будет столетиями восстанавливаться. Тринадцать лет — минимальный порог, почему-то. По взрослому менее заметно, потому что вселяешься дольше. Видишь, он ушёл утром, а уже в этом мальчишке. Если он уходил от тебя на неделю, то да, это взрослый. А в кого именно влезть, мы выбираем по грехам. Чем более слабый, во-первых человек, тем меньше он сопротивляется, даже не осознаёт, что с ним. Слабый, как раз, душой. И чем больше у него грехов. В искреннего добряка вселиться, поверь, практически нереально, это противно.

— И что же сделал это юноша? — ведьма видит, как подросток, всё ещё хихикая, подходит к каждому члену семьи и шепчет на ушко их секреты.

— Торговал наркотой, подсаживал на неё школьников, насиловал однокурсниц, а потом винил себя же за это. У него расщепление личности, и Астарот помог ему выбрать нужную, тёмную. И ему двадцать два, внешность обманчива.

— А вас могут изгнать священники?

— Если тот, что сейчас голосит на латыни, сможет — уйдёт вместе с ним, он спит с прихожанами. А безгрешный, покаявшийся, может. Главное — знать имя.

Парниша, видимо нашедший в себе силы бороться, отбирает у служителя церкви крест, плюётся, рвёт и рисует буквы имени демона на собственном торсе. Делию картина не впечатляет, наверное, потому, что Астарот рассказывал зрелища пострашнее, где жертву рвёт на части или она, например жрёт окружающих, и она ожидала большего. Впрочем, может ей попался день, где картинка более лайтовая.

— То есть, в чистого душой человека вселиться невозможно?

— Возможно, если ненавязчиво его сломать и осквернить. Но этим занимаются только те бесы, которым либо нечего делать, либо хочется повыше ранг, потому что это задание со звёздочкой. Астароту нужно просто утаскивать грешников стабильно по несколько штук в определённое время, каких он сам посчитает нужным, чтобы Сатана не подумал, что он стал слишком ленивым и хорошим. Ему уже было замечание из-за тебя, что он расслабился, и его показатели упали. Он вообще стал менее кровожадным, ты его под монастырь подводишь. — Аграт с презрением глянула на ведьму.