– Да что, разве она одна? Все болезни, дурная твоя башка, происходят от воды! Поэтому нормальные люди моют водой только ладони. И пьют воду – если уж заболеть решили…

Явно расстроенный памятью Ники, Гектор пошёл вдоль стены замка.

– Покажи мне, как пройти к реке, – попросила его Ника.

Какое-то время он пытался вразумлять ее, но потом махнул рукой и пошел по уходящему вниз и пахнущему сыростью проходу.

В реку, небольшую, явно полноводную в сезон, Ника вошла прямо в одежде, чем привела Гектора в шоковое состояние. Одновременно водя руками по одежде и под ней, Ника пыталась смыть если не грязь, то хотя бы один из её слоев. Стирать без мыла было бесполезно, и какое-то время Ника провела за хождением в реке туда-сюда, к досаде сидящего на берегу Гектора. Наконец, выбравшись на берег и кое-как отжав одеяние, чему, впрочем, способствовало сильно греющее солнце, Ника спросила:

– А ты, как я понимаю, никогда не моешься?

– Водой грехов не смыть, – скептически покачал тот головой и вдруг резко дёрнулся, заметив в ста метрах от них человека, выходящего из реки. – Ох, за что мне наказание такое, не пойму! Это ж надо, нарвались на неприятности! Мокрый виконт, вот что! – объяснил он, заметив непонимающий взгляд Ники.

Ника без всякого опасения, а даже с некоторым интересом наблюдала приближение высокого молодого человека, совершенно голого, с каштановой прической, достигающей плеч. Живые глаза на резком, худощавом лице, смотрели прямо на Нику, и ей доставляло определённую трудность продолжать отвечать взглядом на взгляд, а не опустить глаза ниже, где находился главный, в данной ситуации, отвлекатель внимания.

Глава 4

– Милорд, – Гектор склонился в поклоне и Ника последовала его примеру.

– Одежду принеси, – не поворачиваясь к нему, скомандовал подошедший, легким кивком головы обозначив направление, по которому Гектор немедленно отправился, чуть ли не на полусогнутых конечностях.

– Ты с кухни, – кивнул он, узнавая Нику, которая невольно продолжала переводить взгляд с лица собеседника на окружающую природу.

– Да, милорд, – пользуясь подсказкой Гектора и удивляясь своему спокойствию, ответила Ника.

– Что ты там делала? – показал он на реку.

– Моё платье требовало очистки водой, и заодно я сама решила помыться.

Виконт с интересом оглядел Нику.

– Ну и как?

– Гораздо лучше, благодарю вас, – Ника изобразила нечто вроде книксена, на что голый посмотрел с видимым удивлением.

Подбежавший с ворохом одежды Гектор положил принесённое у ног её собеседника и, взяв из этой кучи штаны, с уважением протянул их виконту, предлагая, видимо, свою помощь в одевании.

– Если хоть от одной свиньи будет чуть меньше вонять – это сделает меня счастливым, – он оделся до пояса, чем осчастливил Нику, позволив той нормально глядеть на стоящего рядом человека. – Скажешь кастеляну, что я велел тебе приносить мне еду.

Он взял остальные вещи из рук Гектора, который уважительно согнулся в поясе, и, развернувшись, пошел в сторону замка.

Некоторое время оставшиеся у реки без слов смотрели ему в спину.

– Фух, – выдохнул наконец Гектор. – Пронесло сегодня, слава великомученикам. Он меня однажды утопит, святую правду говорю! И года не прошло, как из меня чудом вылили воду, в которой я тонул по его указанию.

– Кто такой кастелян, с которым я должна поговорить, как он мне сказал? – сменила тему Ника.

– Не кастелян, дурная башка, а сын кастеляна. Станет кастелян с тобой разговаривать, – расхохотался он. – Может, ещё с маркграфом поговоришь? Может, замуж за них выйдешь?

Ему стало так смешно от своих слов, что он даже захрюкал, держась обеими руками за живот.

– Что значит кастелян? – перебила его веселье Ника. – Не понимаю.

– Он содержит весь замок в порядке, для маркграфа. Клара, приди в себя уже! Страшно быть с тобой рядом. Пусть хоть Гунилла тебе поможет, что ли…

– А почему ты назвал его, – кивнула в сторону замка Ника, – мокрым виконтом?

– А потому что все его так за глаза называют, не только я один. Виконт, и всегда мокрый, как водяной. А кое-кто, – перешел он на шепот, – говорит, что он водяной и есть. Многие, кто после него в реке остались, и рады бы сказать, да рты полны водой. Вот так-то.

– А имя у него есть?

– Мортимер, как и его отец, Клара. Мортимер. Пусть небо хранит его отца.

– А как их различать, если оба Мортимеры?

– Ты стала глухой дурой, Клара? Тот маркграф, а этот виконт!

Во дворе замка публики прибавилось. Несколько одетых в грязные рогожи типов растягивали огромный холст посреди освещенного солнцем пространства, сбоку от центрального бассейна. Вереница женщин, на вид усталых, как ломовые лошади, тащили охапки какой-то шерсти. Мелькающие тут и там мальчишки таскали лошадям корм и воду и корявой палкой сгребали в сторону конские яблоки.

– Если ты лучше себя почувствовала, пойди на кухню, – посоветовал Гектор.

– Не сейчас. Я сказала тебе, что ничего не помню. Покажи мне, что где находится, – пытаясь голосом вызвать сочувствие, попросила Ника.

– Грехи мои тяжкие… – он сплюнул на землю. – Вот замок, вот земля, там небо, – указал он пальцем вверх. – Это ноги. Они, – он посучил ногами, – вот так ходят.

– Знаешь что? Покажи мне, где кухня. Я, пожалуй, пойду туда, – решила Ника.

– Правильно, хотя я и сказал старшему повару, что ты заболела. Но если ты решила, идём. Я тебя провожу, так и быть.

Выйдя с центрального двора через одну из боковых арок, они пошли вдоль стены, огибая небольшие хозяйственные постройки. Количество поставленных друг на друга бочек увеличилось, сектор стен опять замкнулся, сильно завоняло птичьим двором и, зайдя в небольшие, размером не более груженого воза, хозяйственные ворота, они очутились там, где из разнообразия животной жизни готовят еду.

«Сама могла бы найти, - подумала Ника. - Нужно просто идти вслед за мухами».

Мух на самом деле было достаточное на любой вкус количество. В том месте, где под стеной замка красовалось буро-черное пятно и где явно забивали животных, о чем также свидетельствовали свисающие с деревянных брусьев туши, мухи представляли из себя шевелящееся покрывало, ровным слоем украшая мясо и покрытые кровью камни.

Небольшого роста парнишка (наверное, поварёнок – подумала Ника), размахнувшись, вылил раскалённое содержание котла на освежеванные туши. Рой, согнанный с места кипятком, тревожно гудя, поднялся с насиженных мест и сразу же вернулся обратно, без всякого видимого убытка для себя.

Пройдя мимо котлов, в которых отмокали, нестерпимо воняя, содранные шкуры, Ника следом за своим спутником вошла в низкое помещение, сплошь уставленное столами с рассыпанными на них крупами и овощами. В углу находилась каменная раковина, по всей видимости выдолбленная из одного куска камня. Вода в нескольких потемневших жбанах, находилась рядом на полу. В арочный проем человеческого роста просматривалось соседнее помещение с горящими очагами, около которых суетились несколько человек, поддерживающих огонь и добавляющих что-то в котлы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍С изумлением Ника разглядывала открывшуюся её глазам антисанитарию. Последний раз нечто подобное она видела, когда лет пятнадцать назад ехала на автобусе из Анапы, и водитель остановил автобус в пригородном поселке, рядом с рынком – для пользования общественным туалетом.

Впрочем, возились у огня только явно второстепенные молодые помощники.

Весь остальной персонал, включая дородного, в красного цвета колпаке и в заляпанном фартуке человека, столпились в углу, вокруг скамейки, на которой лежал связанный по рукам и ногам некто, пытающийся громко верещать. Верещать у него не получалось из-за яблока, туго вбитого ему в зубы, вроде импровизированного кляпа. Черные, никогда не мытые волосы связанного, начали запекаться от крови, которая медленно сочилась из небольшого рассечения на темени.