Во-вторых, если вы учите уроки и не пропускаете школьные темы, то в дальнейшем на уроки у вас уходит всего лишь 10–15 минут. И всё потому, что вам не надо возвращаться к предыдущим темам, чтобы понять сегодняшнее задание, потому что вы и так всё помните. И в этом случае остаётся гораздо больше свободного времени, которое вы можете использовать на своё усмотрение, а также нет риска остаться в наказание после занятий в школе и уж тем более остаться на второй год.

Всё это было здорово! Мама, папа, школьные друзья, интересные преподаватели, забавные папины лекции за ужином о прелестях оседлой жизни и необходимости улучшить свой мир, битвы с космическими пришельцами на задворках дома, воскресные посиделки с удочкой на Буковой и сотни маленьких других радо – стей жизни. Но иногда бывает так, что в одночасье ваш мир и вся привычная вам жизнь вдруг рушатся. И когда мир рушится, начинают происходить события, совсем неподвластные вам. А ещё реже – где-то раз в миллион лет – такие события меняют настолько сильно жизнь какого-нибудь не сильно приметного во вселенском масштабе мальчика (возможно, даже только-только окончившего четвёртый класс старенькой школы на окраине Новосибирской области), что переворачивают ваши знания о мире с ног на голову. И как раз цепочка таких событий и произошла со мной в прошлом году, в самом начале летних каникул.

К моему великому горю, события, предшествовавшие моим приключениям, имели весьма и весьма трагический характер. Несчастный случай забрал из нашей семьи мою маму. Это случилось ещё зимой. С тех пор в нашей семье поселилась грусть. Отец раньше любил повторять, что наша семья крепко и уверенно держится на трёх китах. Первый кит – «Душа семьи», мама. Она была ответственна за все положительные эмоции в доме. Вся радость, смех, шутки – это всё было для неё и благодаря ей. Второй кит – «Стальной хребет», папа. Семью должен был обеспечивать и принимать все значимые решения именно отец, и, если верить маме, он не плохо с этим справлялся. И третий кит… китёнок – это «Любопытный нос». Тут я с отцом не совсем был согласен. Ну что это за качество в семье такое – «любопытный нос»? Неужели нет другой какой-то миссии для не такого уж и маленького китёнка? Но отец при таких словах всегда смеялся, обнимал меня, садился рядом и нравоучительно говорил, что моя задача состоит не в том, чтобы любопытствовать о чём ни попадя, а именно в том, чтобы вовремя учуять и распознать угрозу для нашей семьи. И предотвратить её, а это означает, что на мне лежит самая важная миссия – защищать! Такая формулировка меня устраивала, но понять я так до конца и не смог, неужели нельзя было что-то придумать получше «любопытного носа»? Впрочем, все мы были счастливы, и огорчаться из-за пустяков просто не было желания.

Когда с отцом мы остались одни, всё изменилось. Стало меньше смеха, меньше шуток. В окна будто света стало проникать меньше. Отец был внимателен ко мне, даже больше, чем раньше, но было видно, что ему тяжело. И не стало больше тех забавных лекций за ужином. А я по ним так скучаю! Мне тоже было больно. Тысячи декалитров слёз были растворены в подушке. Но я должен был быть сильным, и я был им.

Пришло время, и наступила весна. Близились летние каникулы, и я с нетерпением их ждал. Не только потому ждал, что хотел отдохнуть от учебы в школе. Меня, скорее, привлекало другое: как только начнутся каникулы, я смело смогу себя называть пятиклассником – на тот момент это звучало у меня в голове гордо! Но к моему большому удивлению, лета ждал не только я. Сперва я не обращал внимания на аккуратно сложенные стопки одежды, появляющиеся в различных уголках нашего дома, на посуду, которая из сервантов вдруг стала перекочёвывать в коробки. Я думал, что это часть какой-то генеральной уборки, которую затеял отец, пока в комнате вдруг не появились чемоданы. Запахло переездом.

Само по себе слово «переезд» мне было знакомо, но в его смысл я никогда не вникал. Да и зачем? Ведь мы же самая оседлая семья! Мы не искали место лучше, мы старались облагородить территорию вокруг нас, как те самые деревья из папиных историй. И вдруг… переезд! На новое место. Другой город. Такой же маленький, тихий и уютный городок, но в то же время абсолютно чужой. Другой дом. Другие комнаты, другая мебель, другие запахи. Постепенно я стал осознавать, что скрывает в себе переезд. Это не просто поездка на пикник, это не просто смена обстановки. Это же другая школа, другие учителя, другие дети! У меня здесь столько друзей! А там что? Со всеми одноклассниками я в отличных отношениях, все – мои друзья. Ну, может, только кроме Кузьмы – он со своими плевками по утятам и дурацкими шутками, которыми может рассмешить разве что только себя, уж точно мне не товарищ. Тем не менее, каким бы не было моё мнение об этом переезде, уже в первых числах июня мы с отцом открывали довольно-таки скрипучую и невзрачную калитку, на которой маленькими гвоздиками был прибит кусок белой ткани с прочерченной синей ручкой надписью: «Зеленин Анатолий».

Взору нашему открылись: небольшой огород, запущенный садик, предположительно, окультуренных яблонь, маленькая перекошенная постройка, в которой легко угадывалась старая, обветшалая теплица, какие-то сарайчики, а слева очень даже приличный двухэтажный домик. Ключи от дома висели на самом видном месте, на новеньком блестящем металлическом крючке прямо около двери на уровне поднятой руки. По отцовским меркам это считалось уровнем глаз.

Тут следует объяснить, что дом этот нам достался не просто так, а по работе. Разумеется, по папиной работе. Отец у меня социолог. Если я правильно понимаю, это тот, кто изучает привычки и поведение других людей. Работал он вот уже много лет в одной небольшой компании в сфере маркетинговых исследований, изучая рынок, продвигая какие-то товары. Все эти слова мне, на самом деле, малознакомы, но именно их я неоднократно слышал, когда отец отвечал знакомым на вопросы о своей работе. Я как-то даже втайне от мамы сходил сам на рынок, который отец якобы изучал, хотел глянуть, как он это делает, куда и, главное, какие товары он там двигает. Но его там не оказалось. Я тогда понял, что в городе есть ещё какой-то рынок, просто я об этом не знаю. Рынок рынком, но самой большой любовью отца всегда была биология. Он любит всё живое, что окружает человека: травинки, кузнечиков, всяких белочек, мышек, кошечек, птичек, бабочек. На всё это он смотрит с огромным восхищением! И это не могло остаться просто увлечением. Он выписывал различные журналы про животных, растения, насекомых. Сначала читал их нам за ужином, с восторгом рассказывая, как удивителен мир. Потом стал писать письма в эти журналы, описывая свои мысли, сравнивая поведение зверей и насекомых с людьми, делал какие-то выводы. И в итоге журналы его стали печатать, а ему платить за это скромное вознаграждение. Он стал популярен в нашем городке, многие наши знакомые стали выписывать эти самые журналы, рекомендовать их другим, все стали вдруг интересоваться окружающим миром, незнакомые люди стали здороваться с моим отцом на улице. На работе ему подняли зарплату, когда выяснилось, что люди начали покупать больше товаров, которые продвигал мой отец. В общем, жизнь стала намного интереснее. Но вот я не знал до самого последнего момента, что за его статьями стали наблюдать не только жители нашего городка, но и всей Новосибирской области. Особый интерес проявил директор компании, чья деятельность связана как с продажами, так и непосредственно с зоологией в чистом виде, а именно разведением и продажей рыб. Так он и получил приглашение на работу от небольшой исследовательской станции, прикрепленной к небольшому рыбному заводику, с проживанием в небольшом посёлке, расположенном недалеко от Ордынской трассы, прямо на берегу небольшой заводи Обского водохранилища. Заводь хоть и небольшая, но рыболовные судёнышки и даже компактная баржа, купленная для нужд того самого рыбного завода, передвигались по ней свободно, не опасаясь предательских отмелей, характерных для таких мест.