— Согласен, гадость.
Она изучала меня своими огромными глазами, словно копаясь в моей голове, иногда переводя взгляд на далёкую гору. Громко фыркнув, Эсна немного испугала меня, после чего солнце в затуманенном небе, словно секундная стрелка часов, полетело в сторону горизонта. Удивлённый таким явлением, я не отводил взгляда от передвигающихся теней, исчезающих в последнем луче солнца. Ночь ожидала быть тёмной, густая пелена тумана покрывала весь простор пустоши, скрывая силуэты мёртвых деревьев.
— Впечатляюще! — воскликнул я и поднялся с места.
Выходя из высоких стеблей Хайельского поля, я обернулся к Эсне, провожая её взглядом в густые заросли. Насколько же она была сильна. Не думаю, что так просто, даже в границах своей территории, замедлить время настолько, чтобы дождаться ночи здесь. Я мысленно поблагодарил её и осмотрелся вокруг. Территория была пуста и безжизненна. Чувства зрения и слуха обострились, глаза быстро привыкли к темноте, и, крадучись, словно зверь, я направился к горе. Скрываясь за крупными валунами и сухими кустарниками, я ускорял ход, а в чистом пустыре доводилось даже передвигаться ползком. Никакого пристального взгляда на себе не ощущалось. Лишь один раз, уже у самой горы, меня посетило тревожное чувство, но, как только я восстановил дыхание и успокоил сердце, оно меня покинуло.
Эта пустошь сейчас напоминала мне Хайельские поля. Эсна ощущала в своих владениях страх и отрицательные эмоции, реагируя на них и защищая поляну. Наблюдающих на пустоши я не заметил, но их присутствие было однозначно. Они, как и Эсна, опирались на страхи и эмоции, ведь, когда первый раз наш отряд приближался к горе, мы были хоть и осторожны, но очень взволнованны. Сейчас я был спокоен, я понимал, что лишняя эмоция могла стоить мне жизни.
Добравшись до горы, я быстро осмотрелся и полез по склону вверх. Издалека мой путь казался не таким сложным, поэтому, потерпев фиаско и чуть не сорвавшись вниз, я присмотрелся к горе. Каменистые породы были мягкими и рассыпчатыми. Все уступы, за которые я пытался ухватиться, крошились прямо в руках. Отложив все свои глупые идеи, я направился по тропке. Спокойно поднявшись выше уровня платформы, сменил направление. Сначала зацепившись за крупные, более устойчивые валуны, а после почти на заднице я скатился в проделанную недавно мною пещеру. Очертания завала навеяло лёгкую тоску. Отыскав в сумке свит, я просветил проём и нырнул туда. Ничего не изменилось: огромная статуя дракона мирно спала в центре грота, слабый свет камней еле освещал её силуэт.
Аккуратно подсвечивая стену, я принялся искать выступы и ложбинки, как внезапно со стороны послышался слабый рык. Я посветил фонариком и увидел израненную собаку. Похоже, это была та, с которой мы пробили платформу, меня-то вытащили отсюда, а вот за ней, видно, не пришли. Осветив её, я заметил, что на ней не оказалось ошейника — вполне вероятно, что он разбился при падении.
Не спеша, я прощупал сумку и достал паёк. Конечно, жалко отдавать еду, когда у меня, у самого её почти нет, но это будет лучшим решением, чем разводить тут драку, привлекающую внимание. Отломив кусок чёрствого хлеба, макнул в рагу и кинул зверю. Тот принялся жадно уплетать подачку. Походу, лакомство ему понравилось больше, чем царице полей, и повторив процедуру, я скинул зверю весь паёк.
— Ну вот, оставили меня без еды. Ладно, на сегодня мне хватит, а вот завтра придётся как-то добывать, — тихо сказал я лакомящемуся животному.
Пока он спокойно ел, а после облизывался и умывался, зализывая рваные раны, я тщательно осмотрел все стены. Не побоялся даже подойти близко к отдыхающему псу, но тот, издав глухой звук, отдалённо похожий на скулёж, отвернулся от меня и, сложившись клубком, улёгся спать. Ну и хорошо. Осмотрев каждый сантиметр грота, я устал и наконец сел, облокотившись на стену. Здесь ничего нет. Никаких рифлений или потайных кнопок, я поскрёб, потыкал и понажимал всё, что плохо висело, торчало или лежало. Но ничего не произошло.
В сотый раз осматривая грот, я поймал себя на мысли, что единственное место, где я ещё не смотрел, — это громадная статуя в центре. Выкрутив свит на всю мощность, я осветил дракона. Покрытый вековой пылью, он манил и отпугивал меня одновременно. Весь серый, грязный… вот только что это? Я подполз ближе и увидел, что за лапами статуи в ложбинке лежал потемневший тканевый свёрток. Я аккуратно достал его и вернулся к стене.
Вытряхнув содержимое на пол, обнаружил несколько больших драгоценных камней разных цветов, свет сквозь красивую огранку разливал блики по всей пещере. Я спрятал камни в свою сумку и вновь посмотрел на содержимое свёртка. Пара кусков заплесневелого хлеба, остро-наточенный нож, с гравировкой непонятных символов и сложенный в несколько раз лист бумаги. Я аккуратно взял его и развернул. Потрёпанные временем буквы почти исчезли, но я с упорством принялся переводить.
«Я накопил достаточно сил, чтобы покинуть этот мир навсегда и начать всё с чистого листа там, за его пределами. Пойти на мировое соглашение со светлыми в обмен на гибель самого могущественного войска Тьмы — это отчаянный шаг, и он не приведёт к желаемому результату. Я не готов пожертвовать собой и последним в нашем мире драконом ради слепых идеалов новых правителей, но я готов уйти, чтобы дать им прочувствовать всю ничтожность их поступков и решений. Я надеюсь, когда-нибудь Тьма вернётся в сердца людей, и берсерки вновь закроют мир Стража своими клинками. Но без меня. Как жаль, что я не могу тебя забрать с собою. Спи спокойно, мой преданный друг, я верю, когда-нибудь наступит время…»
Аккуратно выведенные буквы оборвались. Пытаясь переварить прочитанное, я смотрел на недвижимую статую. Помнится, Гектор, сказал, что спящий дракон проснётся лишь от крови Тьмы. Значит, он живой, но где мне взять Тёмную кровь, чтобы разбудить его? И понять бы, стоит ли это вообще делать. Гера хотел, чтобы я нашёл тут ответы, но взамен я отыскал ещё больше вопросов.
Я снова подполз ближе к дракону и очень легко потрогал его уткнувшуюся в лапы морду. На ощупь он оказался шероховатым и твёрдым, а ещё, что немаловажно, — тёплым. Плавным движением я погладил его, сняв приличный слой пыли, под которым надеялся увидеть цвет этого создания. Но под грязью был лишь жёсткая поверхность камня. Отряхнув руки, я услышал лёгкий треск. Камень с хвоста статуи неожиданно осыпался, и заострённый шип скинул с себя остатки песка. Вся поверхность дракона затрещала и задвигалась, вот тут я по-настоящему испугался. Рванув с места, я запрыгнул в лаз и попытался залезть на металлический скат, хватаясь за выступы. Рассыпчатые камни мне не поддавались, и, забившись в угол за завал, я смотрел на узкий ход.
Минут пятнадцать спустя ничего не произошло. Зверь не вылез и не разорвал меня на куски, а главное, в самой пещере было тихо. Меня не отпускал мандраж. Всё тело колотилось в лёгких судорогах, а в голову лезли неприятные мысли. Пробывший во сне долгое время зверь, возможно, был голоден, и я мог запросто стать его обедом. Если такова моя участь в этом мире, то извольте. Вдали на пустыре заревела собака. Этот рык я запомнил с момента нашей первой встречи, если псы тут, значит, кто-то уже в курсе о моём местонахождении.
Кусая себя за запястье, я старался спрятать свой страх и вернуть контроль над онемевшим телом, после чего медленно пополз в пещеру. Я надеялся, что дракон, сожрав пса, утолил свой зверский голод и совсем не заинтересуется мной. Из лаза я заметил, как посветлело в пещере, словно кто-то развёл костёр. Встав на четвереньки, заглянул в грот. Живая и здоровая собака сидела рядом с ходом и смотрела на огромного зверя. Тот, в свою очередь, повернувшись в нашу сторону, лежал, положив на лапы голову.
Тело дракона, испещрённое жилами огненного света, вздымалось от вздохов и немного содрогалось. Вылезти из пещеры самостоятельно я не смог бы, это был необдуманный поступок, за который я себя очень винил. А за её пределами, снаружи, уже рыскали охотники, в поисках заблудившегося путника. Пёс жив, дракон спокоен, осталось только мне собраться силой воли и залезть обратно в грот.
