Глава 1. Разбит, но не сломлен.
Я проснулся как в заурядном фильме ужасов. Яркий свет бил в мои закрытые глаза, от чего противные красно-жёлтые пятна давили на мою и без того отяжелевшую голову. Во рту было сухо, настолько, что сама пустыня могла бы позавидовать. Дополнительный дискомфорт доставляла трубка, неприятно придавившая давно неподвижный язык. На моё удивление, кроме этого, я не чувствовал абсолютно ничего. Это самое ничего относилось и к моему телу, хотя на тот момент я об этом даже и не думал. Мой изрядно прочищенный мозг не выдавал никаких мыслей или предположений, а потому меня ничего и не тревожило. Нет. Лгу. Невыносимо яркий свет приносил адскую тяжесть, а вместе с ним что-то постоянно гудело будто в голове. И, конечно же, нескончаемая жажда. Мне даже казалось, что я родился с этим чувством.
Сколько я так пролежал? Чёрт знает. Но время пришло, и я всё-таки осознал, что я — это я. А именно живое существо, которое вроде как в сознании. Первым делом я попытался понять, что с моим телом: все ли конечности на месте и есть ли какие-то повреждения. Я попытался сделать подобие движения, но отклика от онемевших рук не было. Дальше пошли минуты лёгкой паники, чередующиеся с попытками привести сознание в порядок. После того, как я изрядно помучил себе нервишки, всё же решил начать действовать. Сперва необходимо было оглядеться. Звуков вокруг не было слышно, что означало одно — я в этом помещении один. Ну или, быть может, я не прав, ведь разумно предположить, что я просто оглох, и это, кстати, исходя из последних ощущений, тоже вероятно. Что же, попробуем…
Наивный дурак. Открыть глаза при таком свете? Сделав пару-тройку попыток, понял, что это совершить не так просто. Непослушными оказались все участки моего вялого тела, в том числе веки. Казалось, я просто забыл, как именно открывать глаза, но останавливаться я был не намерен. Немного передохнув, вновь приступил к манипуляциям. И вот, когда я снова совершил ряд неудачных попыток, меня наконец посетил долгожданный успех!
Как только мои веки лишь слегла приподнялись, в зрачки моментально ударил слепящий луч света. Ничего не оставалось, как резко перевести взгляд в сторону, и, сам того не осознавая, я сощурился. Эту боль я запомню надолго… Натянувшаяся сухая кожа лопнула на моём лице с характерным треском, и густая горячая жижа потянулась из ран. Вдохновляющая мысль пришла из ниоткуда. Я слышал легкий хруст — значит, не оглох, но всё же, единственное, о чем я мог дальше думать, — это лишь безумная боль, окутавшая меня…
Время для меня замерло, минуты тянулись, хотя откуда мне было знать об этом наверняка? Раны на лице болели всё меньше, а может, я просто постепенно привыкал к этой пульсирующей боли. Одно знаю точно — они затягивались. Густая жижа застывала и стягивала раны подобно латексу. Собравшись силами, я вновь попытался открыть глаза. На этот раз предусмотрительно направил зрачки в сторону в надежде увидеть хоть что-то. И я увидел. Точно мог сказать, что находился в помещении. От меня до белоснежной стены было метра три, не меньше. Рядом с ней стоял металлический столик с кучей инструментов, раннее мне не известных.
Мозги внезапно заработали. В голову полезли бредовые мысли, но ни одна из них не напомнила мне о моём прошлом. Надеюсь, что я знаменитый учёный, и после неудачного эксперимента меня отключило, а теперь приходится беспомощно лежать на столе в своём кабинете… Стоп. Снова осмотрев краем глаза расстояние до стены и предполагаемого пола, я всё-таки понял, что нахожусь на столе. Но почему за всё это время ко мне так никто и не пришёл, значит, я уже не нужен? А может, они наблюдают сейчас за мной?
Отложив в сторону новую волну расстраивающих меня доводов, я решил немного переждать и всё тщательно обдумать. Ведь если я смог открыть глаза, значит, смогу и ещё что-нибудь. Правда, единственные мышцы, которые я мог почувствовать на данный момент, — это мышцы на заживающем лице. Что же, тогда с них и начнём! Но долгие попытки заставить мою рожу хоть немного напрячься так и не увенчались успехом. Я просто не мог ощутить те самые мышцы, которые я мог бы расшевелить. Слепящие лампочки нагревали воздух, припекая меня словно в печке. В конце концов, закрыв уставшие от яркого света глаза, я попытался спрятаться от этой испепеляющей жары и немного поспать. Стоит хорошенько отдохнуть после таких усилий, даже если моя судьба — погибнуть здесь, так и не узнав, где именно.
Время снова для меня тянулось вечностью, как вдруг свет резко заморгал и потух, освободив мои глаза от уже привычного напряжения. От такой неожиданности я затаил дыхание, а ведь почти уснул и даже перестал жалеть себя. Вокруг меня всё так же не было посторонних звуков. Не поддаваясь панике, я глубоко вдохнул. Лёгкие наполнились сухим, неприятным и вместе с тем тёплым воздухом, от которого мне становилось тошно. Мой вздох позволил ощутить грудную клетку. Я повторил снова, стараясь вобрать как можно больше воздуха, и был вознаграждён давящим ощущением.
Глаза открылись легко и безболезненно. С потолка на меня смотрел огромный круглый диск, усыпанный кучей мелких лампочек, похожих на светодиоды. От его вида вспомнился удушающий жар. Так вот ты какой, демон световой! Налюбовавшись вдоволь и почти пересчитав все лампочки на этом монстре, я постарался осмотреться. Желание увидеть больше, чем просто периферийным зрением, пересилило меня, и я заставил свои мышцы на шее оживиться и повернуть мою и без того больную голову. Снова треск — это лопнуло что-то на шее, и рана растянулась до уха. Снова боль, тёплая густая жидкость и желание сдохнуть здесь и сейчас.
Пережив очередные мучения, я приступил к осмотру комнаты. Первое что бросилось в глаза, — это шкаф с электроникой, если так можно назвать этот странный аппарат, похожий на большой ящик с множеством кнопок и мониторов. Присмотревшись, я увидел символы и цифры. Похоже, это показатели. Судя по огромным проводам, тянущимся по полу от шкафа к моей обители, показатели на мониторе мои.
Кроме шкафа и различных неизвестных мне приборов и инструментов, в комнате была дверь такого же белого цвета, как и всё вокруг, и, как я предположил, смотровое окно. Единственное, что показалось странным — изрядная толщина стекла, никогда таких не видел раньше. Убедив себя, что опасности вокруг нет, хотя, будь она, я бы всё равно ничего не смог сделать, вновь приступил к попыткам оживить собственное тело. После долгих и изнурительных стараний первым, чем я полноценно смог пошевелить, оказалась рука. От безумного восторга я даже отключился. Лгу. Отключился я, конечно же, от боли, которая раз в пять превосходила боль от раны на лице и шее.
Придя в себя, первым делом я снова осмотрелся и принялся потихоньку шевелить рукой. Боль уничтожала сознание, но я терпел. Расслабляя мышцы и напрягая их снова, я пытался маневрировать и не перенапрягаться. Наконец моё терпение принесло хоть какие-то плоды, и я привык. Разработав руку окончательно, собрал остаток накопленных сил и с огромным трудом поднял её в поле видимости. Мышцы натянулись и неохотно выполнили мою команду. По всем ощущениям я тащил грузовик на тросе, не меньше. Перед моим взглядом возникла правая рука. Обычная рука, пять пальцев и шесть прутьев-игл, пронизывающих её насквозь. От нижних краёв этих штуковин спускались тонкие провода и тут же исчезали из поля видимости под столом.
К моему удивлению, ран не было, кожа аккуратно обтягивалась вокруг прутьев, и создавалось впечатление того, что так и должно быть. Тем не менее рука выглядела страшно. Я неспешно согнул её в локтевом суставе, кожа треснула, и густая тёмно-рыжая жижа медленно поползла по руке. Вновь знакомые ощущения пульсирующей боли. Что же, может, эти прутья теперь и есть часть меня, но я к ним не был готов. Переведя дыхание, я опустил руку под стол и со всем возможным усилием поочерёдно выдавил прутья из руки.
Что было дальше? Конечно же, мои попытки высвободиться из этого нагнетающего плена. По старой схеме, которую уже несколько раз успел проделать, периодически теряя сознание от болевого шока, я заставил себя почувствовать левую руку. После слабыми и мало послушными руками я нащупал на груди ремни с необычными застёжками. Как я их расстегнул, одному Творцу известно. Снова вздремнув, а если быть точнее — после очередной отключки, я умудрился размять тело и, подтягиваясь за странную штуковину надо мной, сел на стол.
