Собственно одежда и являлась начальным маркером успешности. За одеждой следовала большая, хорошо обставленная квартира в хорошем районе, автомобиль, и, если уж совсем круто, то дача на Рижском Взморье или Юге. В качестве дачи понималась не халупа из палок и рубероида, а полноценный каменный дом в пару этажей, с гаражом и бассейном. Конечно, рабочему или простому служащему обо всём подобном приходилось лишь мечтать. И ещё полбеды, если бы в привилегированный круг входили секретные учёные, академики и партийные начальники, но в этот тесный междусобойчик лезли всякие проходимцы, включая торгашей, мелких жуликов и разный криминалитет. Весь этот процесс рабочий класс наблюдал, стоя в очередях, толкаясь в переполненных автобусах и делая свои выводы. Поэтому, когда расстреливали Верховный Совет, люди просто проигнорировали событие, справедливо посчитав его схваткой крыс у корыта.

Сейчас, оказавшись в этом времени, Виктор по-всякому прикидывал варианты своих действий и не видел эффективных решений. Даже если, убрать двух-трёх высших чиновников СССР, даже если актировать ко всем чертям эту плешивую мразь – Горбачёва, всё останется при своих. В КПСС, прогнившей снизу доверху, таких Горбачёвых – пучок на пятачок. Половину партии нужно убирать, причём всю верхнюю половину.

Тяжкие раздумья одолевали и сотрудников КГБ, ведущих дело. Вроде всё было понятно. Пацан, сделал правильные выводы из происходящего, сообщил взрослым, которые находились рядом, а те, соответственно, дальше по команде. И ничего странного, что у командира разведроты дядя – начальник разведки всего Московского Военного Округа, и понятно, почему капитан напрямую обратился к нему. Такое дело, как задержание вражеского агента, есть большой плюс к служебной карьере. Но вот дальше начинается настоящее кино.

Шпион спускается вниз с точки связи и, видя, что идёт поисковая операция, делает правильные выводы: хватает пистолет, кидается на прорыв, натыкаясь на простого советского школьника. Да, этому диверсанту уже за пятьдесят, и он не в лучшей форме, но он взрослый и тренированный мужчина. Перед заброской в пятьдесят шестом прошёл полный курс спецподготовки. А что же это за школьник, который вырубил его двумя движениями? Несколько языков, занимается какими-то боевыми искусствами, пока не установлено какими, но это скоро выяснит группа, ведущая дело. А ещё юноша – сын известного оборонного инженера и весьма интересной мамы – химика, тоже работающей на оборонку. Тут уже впору задуматься о самом подростке, но, не впадая в мистику, это сделать трудно. Руководство Комитета уже обозначило свой интерес к пареньку и готовило соответствующие шаги.

Не секрет, что за перспективные кадры шла настоящая борьба, и с одной стороны военные вроде первые заявили о своих претензиях на Николаева, но с другой – Комитет не собирался уступать в гонке.

Армия свой интерес обозначила тяжеловесно и просто. В назначенный день, Виктора попросили быть в «парадном вне строя» и прислали за ним чёрную «Волгу», которая привезла его прямо к подъезду Министерства Обороны на Фрунзенской набережной. Самые главные награды – медаль «Золотая Звезда», орден Ленина и тому подобные вручали в Кремле, а те, что рангом пониже, – здесь, в Минобороны. Формулировки не отличались разнообразием: «за образцовое исполнение воинского долга, мужество, героизм…» и так далее. Но когда вызвали Виктора, текст был другим.

– За мужество и героизм, проявленные при задержании шпиона иностранной разведки и при спасении высшего офицера, награждается медалью «За боевые заслуги» Николаев Виктор Петрович.

Вручал награду первый заместитель министра обороны и начальник Генерального Штаба маршал Советского Союза Матвей Васильевич Захаров. Прикрепив медаль на пиджак Виктора, маршал одобрительно окинул взглядом подтянутую фигуру и одобрительно кивнул.

– Хорошо начинаете, товарищ Николаев. Так держать!

На банкет он не поехал, но был перехвачен адъютантом, который отвёл его в огромный роскошный кабинет, где уже сидели три генерала: генерал – майор, генерал-лейтенант и генерал-полковник. Рассевшись вокруг низкого столика, сервированного выпивкой, они видимо собрались по-быстрому перехватить по полсотни капель коньяка, а в качестве «закуски» пригласили комсомольца Николаева.

– Ну, что, Витя Николаев, садись, – генерал-полковник кивнул на пустое кресло, и поднял рюмку. – Давай, за непобедимую и легендарную!

Военный тренированным движением влил в себя коньяк, а Виктор лишь пригубил, оценив роскошный аромат напитка.

– Проявил ты себя хорошо, так что есть мнение, дать тебе дорогу по военной линии. Отец – заслуженный человек, которому уже лет десять все строевые пилоты Сушек спасибо говорят, матушка – тоже не последний человек в оборонке, сам Бог велел тебе строить карьеру в армии. Так что, давай, за тебя и за твои будущие генеральские погоны.

Из здания минобороны, Виктор вышел в ещё более растрёпанных чувствах. Ну, да, медаль «За боевые заслуги» не особо серьёзная награда и в рейтинге боевых наград едва ли не на последнем месте, однако-ж боевая медалька-то, за личное участие в замесе, а не за «беспорочную службу». С таким привеском хороший старт на службе гарантирован, но проблема состояла в том, что он до сих пор так и не знает, куда двигаться дальше, а без этого невозможно строить хоть какие-то планы. Если ему нужно перевернуть такую махину как СССР, то необходим соответствующий инструмент. Партия была бы неплохим вариантом, но поднимаясь по партийной линии можно легко забрести не туда. Да и не двигали тех, кто не брал, не воровал и не имел грехов. Двигали как раз тех, кто замазан по уши, чтобы все были в одинаковом положении, и компроматы заведомо уравновешивали друг друга. Производственники и правительственные чиновники – вообще мимо, так как они власти не имеют, а КГБ – такая организация, где тебя продадут с потрохами на любом участке дистанции. Так что Армия и ГРУ виделись неплохим вариантом, если бы они сами не дистанцировались от политики.

В общем идеального варианта не существовало, и следовало выбрать наименее плохой. Но до этого ещё есть время, как минимум до следующего лета, когда придётся либо поступать куда-то, либо уходить на два года в армию.

В глубокой задумчивости Виктор вернулся домой, приготовил ужин и, переодевшись, побежал в парк, чтобы очиститься от мыслей, которые буквально взрывали голову.

С приходом августовской жары он перенёс утреннюю тренировку на пять утра, а вечернюю ближе к восьми, тем более что в уголке парка, где не стояли фонари, можно спокойно отрабатывать все ката.

Время близилось семи, и пока было жарко, но ветер постепенно разгонял духоту, и Виктор отключился от окружающего мира, наворачивая круги по стадиону. Где-то в восемь тридцать он заметил одинокую фигуру бегущего человека. Это был Александр Николаевич, пенсионер, регулярно тренировавшийся на спортивной площадке. Мужчина за семьдесят, держал себя в отличной форме, занимаясь спортом и вообще ведя активный образ жизни.

Виктор приветственно махнул Александру Николаевичу и уже собрался пойти домой, когда на краю площадки увидел большую группу парней, что-то обсуждающих и одновременно тренькающих на разбитой гитаре. Парни сидели на лавочках возле футбольного поля, поставив спиртное прямо на землю, и периодически прикладываясь к горлышкам бутылок.

Они что-то кричали пробегавшему мимо пенсионеру, но тот просто игнорировал загулявших хулиганов, нарезая свои десять кругов по площадке.

Одинокий пенсионер выглядел очень привлекательной мишенью для издевательств, и на следующем круге самый остроумный что-то сказал, а все остальные заржали. Александр Николаевич не отреагировал и на это, продолжая мерно скрипеть гравием, и тогда парни вышли на дорожку, преграждая ему путь.

К этому моменту Виктор уже был метрах в двадцати от перепивших парней и, когда бегун вышел на поворот, окликнул их, стоявших к нему спиной.