В скором времени адрес гр. Бобонца был у него в кармане.

На Запад – путь неблизкий. Район тот хоть и обжитой, но и за двое суток до него не доберешься, – если встать на рельсы. Поэтому Тант сразу решил: только самолетом. Хотя, к слову признаться, полеты он переносил не слишком хорошо. Высоты не боялся совершенно, но рев турбин, вибрация, болтанка… Оно и понятно, привыкнуть к проявлениям жизнедеятельности самолетного организма не было у него возможности, летал он в своей жизни мало. Словом – рискнул. Но оказалось, что рейс на запад был лишь один, и тот вечером. Вот незадача! Да ладно, черт с ним. Подождем!

Эти голубые, на выкате, глаза, ясные, как небо, и огромные, как весь воздушный флот.

– Во сколько будем на месте?

– В 19. 35 по местному времени. Полетное время три с половиной часа, – отрапортовала кассир, вытягивая губы дудочкой. Форменный мундирчик сидел на ее ладной фигурке безукоризненно, олицетворяя собой порядок, точность и надежность фирмы. Тант, снедаемый тревогой и нетерпением, хотел было съязвить по поводу превосходно составленного расписания полетов, но, окунувшись в это чистое, честное, забывшее о личных желаниях, лицо, не смог. И похвалил себя за сдержанность.

– Хорошо, – согласился он, – допустим. И поинтересовался: – А где же там можно найти приют в это время? Не подскажете? Город незнакомый.

– В аэропорту имеется гостиница.

– Вот как. Предусмотрели, значит.

– Все для удобства пассажиров, – и в глазах ее не было и тени сомнения.

– Правда? А фирма гарантирует?

Девушка внимательно посмотрела на него и неожиданно улыбнулась. Исчезла чопорность, растворилась официальность, и строгая работница превратилась в милое создание, которому, казалось, больше всего идет домашний халат. И тапочки, естественно, с помпонами.

– Вы не беспокойтесь, – сказало создание. – Рейс не опасный, а самолет хоть и старенький, но надежный. И экипаж опытный. Долетите вовремя и в лучшем виде.

– Уговорили, – Тант поднял руки. – Не имею возражений.

Билет был на руках, а до вылета оставалось еще часов шесть – уйма времени, которое следовало как-то нейтрализовать. Тут Тант подумал: «Не может быть, чтобы Шар за последнее время являлся лишь ондатровой шапке этого Бобонца. Были, несомненно, и другие люди, видевшие его. Надо поискать». Сказано – сделано. Он зашел в центральную городскую библиотеку, занимавшую превосходный особняк на Большом спуске, и в читальном зале взялся листать подшивки газет за прошедший год.

Большие, пухлые и тяжеленные, как пироги с повидлом, подшивки лежали на столах, возбуждая любопытство непредвиденностью содержания. Неопределенностью вкуса, так сказать. Найдет ли он в них то, что ищет? обнаружатся ли среди накипи человеческих мыслей ответы на его вопросы?

Не факт. Но шанс есть.

Дрожа от предвкушения, он придвинул к себе первую подшивку и с головой окунулся в работу.

Вскоре в одной из профсоюзных газет ему попалась статья под заголовком «Что мы знаем о молнии?».

«Так-так, – заторопился он. – Что же мы о ней знаем?»

Быстро, перескакивая глазами с абзаца на абзац, пробежал глазами заметку.

«…ежесекундно над землей вспыхивает около 100 молний.

По данным ЮНЕСКО за последние 30 лет от молний на земле погибло 20000 человек.

8 декабря 19.. года «БОИНГ» с 60 пассажирами на борту загорелся и взорвался в воздухе в результате попадания в него молнии.

14 ноября 19»« года при запуске космического корабля «АПОЛЛОН» в него дважды ударила молния. Энергопитание корабля было нарушено.

…пока невозможно предсказать, по какому пути будет распространяться молния и куда попадет. Известны случаи, когда молния ударяла в основание молниеотвода. Не ясно так же, как за время разряда, длящегося тысячные доли секунды, молния успевает собрать заряды с миллионов миллиардов капелек в грозовом облаке…

…каждый самолет, находящийся в эксплуатации, в среднем раз в год подвергался столь сильному удару молнии, что нуждался в ремонте …

…на земле ежегодно из-за молний возникает 20000 лесных пожаров…»

Тант хмыкнул:

– 20000 – роковое число. Можно подумать, что каждая молния, убившая человека, подожгла при этом лес. Какая ерунда! Где же шарики, почему о них ни слова? Ага, вот и они!

«…науке известно много разновидностей молний: линейная, ленточная, шаровая и др. Все они изучены пока недостаточно полно».

Недостаточно полно! Да вы о них вовсе ничего не знаете! Он отбросил от себя подшивку. Ни слова конкретно! Какой ужас! Одно радует – молнии не редкость. Правда, неизвестно какие, ленточные, линейные или др. А шаровые? Должно же хоть что-то попасть в газеты, если они так бедокурят. А здесь – ничего. Какой-то год без молний. Черт!

Взъерошив волосы, он вновь принялся за работу, покашливая и раздраженно пощипывая нос при этом. Глаза прыгали с полосы на полосу, пальцы ощупывали грубую шершавую бумагу, мелькали листы, сменялись папки, а в голове усиливался звон и все настойчивей били молоточки слов: не то, не то, не то… Постепенно, однако, удары стихли, звон пропал, и Тант, будто хлебнув успокоительного, сделался безразличным ко всему, – как памятник, воздвигнутый на народные средства. Поэтому, когда в литературном еженедельнике, подшивка которого была в два раза толще остальных, и, кстати, последняя перед ним, его глаза ощупали заголовок «Блуждающие молнии на нефтяных месторождениях пустыни Сарум», сознание не отреагировало, что именно это он и искал. Он перевернул страницу, другую, третью и вдруг, спохватившись, поспешно вернулся назад. «Блуждающие молнии на нефтяных месторождениях пустыни Сарум!» Вот же! Вот оно! Как он и предполагал, иначе и быть не могло! Быстро перечитал статью и записал координаты месторождений. Радостно подумал: «Все-таки не ошибся. Газета и на этот раз не подвела. Ах, благословенные листки!»

Из аэропорта он позвонил Альвину. Тот готовился к очередному семинару, или дежурству, было не понять, и едва, мог сообразить, о чем говорил ему друг.

– Когда вернешься?

– Думаю, не раньше недели.

– А работа? Будут искать?

– Не будут. Я договорился.

– Надеешься на успех?

– Не знаю. Возможно, дело и сдвинется.

– Но всех же расспрашивали и без тебя.

– Я задам нужные вопросы. Я пойму то, что не сумели понять другие. Почувствую.

– Вот как? Наслаждаюсь твоей уверенностью. Хорошо, прилетишь – звони.

– А если не прилечу?

– Что? Слушай, совершенно нет времени шутки шутить. Отбой!

– Сухарь чертов! – с улыбкой сказал Тант и повесил трубку.

Голос Альвина, его торопливое ворчание сделали свое дело. Отступило болезненное ощущение одиночества, он почувствовал себя уверенней, способным на многое.

Что ж, значит – в путь!

Самолет оперся упругими крыльями о воздух и полетел. Его моторы монотонно гудели, делали свою работу. Темнота сомкнулась, зашторив землю, огни внизу вскоре пропали, и уже невозможно было ощутить своего перемещения в пространстве. Такт откинулся на спинку кресла и неожиданно для себя заснул.

Ночь, как и предсказывала девушка из агентства, он провел в гостинице аэропорта на жесткой и на редкость скрипучей койке. Досадуя на проволочку и пытаясь предугадать, как сложится завтрашний поиск. А утром, едва лишь эта часть земли приступила к трудовой деятельности, он перекусил в ресторане аэропорта, навел необходимые справки, и отправился дальше на запад, в горы, ждавшие его где-то в утренней синеве.

Он сидел у окна автобуса и      пристально всматривался в проносящийся мимо пейзаж, а перед глазами его почему-то все стоял длинный гостиничный коридор, где светильники на потолке были похожи на плевательницы, а за каждой пилястрой, казалось, поджидал озорник, чтоб подставить ножку. Как начать разговор с Бобонцом, он себе не представлял. А разрешилась эта проблема неожиданно легко.

Гр. Бобонец находился на подворье, когда в его калитку стукнул озябшим кулаком Тант. Был хозяин низок ростом, кучеряв, а лицо скрывал за толстыми стеклами больших очков. На голову его была водружена весьма опаленная меховая шапка, видимо та самая. Если так, значит, журналист, сочинявший заметку, слегка переусердствовал, живописуя события. Бобонец, как оказалось, колол дрова, легко раскалывая мокрые поленья резкими, выверенными ударами топора. Он оглянулся на лай собаки, воткнул топор в колоду и степенно направился к калитке.