— Ш-ш-ш, Луваен, — прошептал он. — Не стоит благодарности. Я защищал свою собственную шкуру. Там есть кладовая, все еще наполовину заполненная непряденым льном. Магда вытащила бы и четвертовала меня, если бы я позволил тебе утонуть до того, как ты закончишь эту работу.

Луваен сглотнула. Ее слезы превратились в смех, который перешел в икоту. Низкий смешок Балларда успокоил ее так же, как и его нежные похлопывания по ее спине. Она икнула еще несколько раз и попыталась заговорить.

— Обычно я не плаксивая женщина, — она попыталась вытереть лужицу слез, собравшихся в ложбинке между его шеей и ключицей.

— Я верю тебе.

— И я не беспечная, — она пропустила волнистые пряди его волос сквозь пальцы.

— И в это я верю, — успокаивающие похлопывания Балларда превратились в медленные ласки, шедшие по всей длине ее позвоночника.

Луваен вздохнула от удовольствия его прикосновениями.

— Я также более добродушна, чем думает большинство людей.

Рука, гладившая ее по спине, замерла, а Баллард фыркнул:

— Данное заявление делает тебя рассказчицей небылиц, госпожа Дуенда, — он легонько шлепнул ее по обнаженной ягодице. — Я подозреваю, что ты каждое утро прикусываешь язычок, прежде чем одеться.

Обрадованная его весельем, Луваен в отместку хлопнула его по плечу.

— Не заставляй меня снова ломать тебе нос, де Совтер, — она отстранилась от него достаточно, чтобы увидеть его лицо. Полутьма кровати отбрасывала тень на его черты, открывая лишь намеки на нос и выступы скул. Искрящийся блеск, который она заметила в его глазах, когда впервые увидела его прикованным в камере, мерцал в полумраке. Его улыбка исчезла под давлением ее большого пальца, когда она провела по контуру его губ. — Я никогда не целовала тебя, — пробормотала она, очарованная мягкостью его нижней губы под ее пальцем. Когда она языком слизывала мед с уголка его рта — это был почти поцелуй. С тех пор она мечтала поцеловать эти соблазнительные губы.

— Я понимаю, почему, — сказал он в ее пальцы. Что-то темное промелькнуло в его взгляде и исчезло.

Луваен убрала руку от его рта и наклонила голову.

— Почему ты так говоришь?

Он пожал плечами, сверкнув пародией на усмешку. Его зубы сверкали белизной на темном лице — хорошие зубы, прямые и очень человеческие, за исключением изогнутых резцов.

Что-то внутри Луваен перевернулось. Он всегда казался таким равнодушным к своей внешности, что она тоже привыкла к этому. Его короткий ответ показал мрачное согласие с тем, что если одно из его уродств не отталкивает человека, то это сделает другое. В душе она оплакивала его. Внешне она нахмурилась и постучала пальцем по его переносице.

— Вы тщеславное создание, милорд.

Он дернулся в ее объятиях:

— Что?

— Я не говорила, что никогда не хотела поцеловать тебя, только то, что я этого не делала.

Она прижалась к нему, вторя его вздоху, когда его возбуждение толкнулось между ее бедер. Луваен провела бессонные часы, терзаемая нерешительностью и чувством вины. Она желала Балларда де Совтера, отчаянно хотела пригласить его выполнить свою угрозу и затащить ее в свою постель. Только затянувшееся чувство верности Томасу остановило ее. Он был мертв уже как три года. Если дух Томаса наблюдал за ней, он, вероятно, насмехался над тем, что она была «глупой девушкой, у которой ноги длиннее, чем разум».

Луваен улыбнулась этой мысли и обхватила лицо Балларда руками.

— Я собираюсь снова изучить это гордое лицо, милорд. И если ты снова окажешься в аду, тебе просто придется немного потерпеть это испытание.

Она начала с его лба: губами коснулась складок и отметин, оставленных временем и потоком. Он податливо лежал в ее объятиях, горячими руками лениво гладя ее спину и ягодицы, пока она покрывала лихорадочными поцелуями его щеки и нос, дуги бровей и нежную кожу на висках. Его густые ресницы щекотали ее губы тогда, когда она целовала его веки.

— Тебе хорошо в моих объятиях, — сказала она. Стон, вырвавшийся из него, пробежал по ее груди. Его челюсть напряглась под ее лаской, а тело задрожало, когда она погрузила свой язык в ложбинку его горла.

Он сжал ее ягодицы, прежде чем скользнуть вниз, обхватить ее бедра и закинуть одну из ее ног себе на бедро. Эта поза раскрыла ее для него, для аккуратного давления его яичек и члена, ставшего скользким от реакции ее тела на него.

— Ведьма, которая переспала бы с чудовищем, — прошептал Баллард. Он схватил ее и перекатился, и внезапно она оказалась на спине, глядя в его затененное лицо. Отблески огня очерчивали его волосы и широкие плечи, блестевшие от пота. Руками он прошёлся по ее бокам, одной обхватил ее грудь, в то же время другой зарылся в ее волосы. Его обещание подражало ее словам: — Я собираюсь изучить это прекрасное тело и красивое лицо, Луваен Дуенда, — грубыми подушечками пальцев он потер ее сосок. Луваен схватила его за плечи и прижалась к нему. — И если я окажусь в аду, это будет пытка, которую я с радостью перенесу.

Он делал с ней то же, что и она с ним: изучал изгибы ее лица своими губами, вкус ее кожи своим языком, запах ее волос своим носом. Его пальцы пересчитали каждое ребро, скользнули по ее животу и прошлись над сердцем, пока она так сильно не изогнулась на кровати, что чуть не сбросила его. Она укусила его за шею в отместку, наслаждаясь дрожью его тела и низким рычанием, вырывающимся из его рта.

Ее месть не замедлила его. Одеяла были отброшены в изножье кровати, когда Баллард, использую свой язык, рисовал узоры на ее коже. Он остановился у ее груди, чтобы не торопясь всосать один розовый кончик в рот, пальцами в это время кружа по другому. Луваен ударилась коленом о защитный экран кровати так сильно, что, вероятно, останется синяк. Боль казалась чем-то незначительным, пока она извивалась в объятиях своего любовника, нашептывая ему ободрения. Его губы следовали за руками, пока он не присел на корточки в конце кровати, а его лицо не оказалось между ее бедер. Луваен широко раздвинула колени под ласковым давлением его больших пальцев. Она чуть не скинула их обоих на пол, когда он прижался к ней ртом. Пятками Луваен впилась ему в спину, пока мужчина удерживал ее тяжелой рукой. Она слушала свои собственные крики — глубокие, звериные звуки, в то время как Баллард мучил ее медленными, сосущими поцелуями и скольжением языка внутри нее. Последнее движение его языка заставило ее испытать оргазм, и она так сильно сжала его голову коленями, что была уверена, что раздавила ему уши.

Падение обратно оставило ее обмякшей, задыхающейся и с ногами шаткими, как старый стол. Баллард скользнул вверх по ее телу, чтобы положить голову ей на грудь. Луваен задавалась вопросом, слышит ли он ее бешенное сердцебиение, пока она пытается наполнить легкие воздухом. Она помассировала его голову: его волосы были влажными от пота.

— Кто же этот зверь в постели, де Совтер? — поддразнила она.

Урчание у ее чувствительного соска заставило ее подпрыгнуть. Он поцеловал кончик в знак извинения и медленно двинулся дальше, пока они не оказались лицом к лицу. Тонкая струйка пота стекала с его виска вниз по щеке, когда он самодовольно улыбнулся ей:

— Говори громче, женщина. У меня в ушах все еще звенит от того удара, который ты мне только что нанесла, — его усмешка смягчилась. Он погладил ее по носу кончиком пальца. — Я был бы разочарован, услышь только нежные вздохи от такой смелой женщины.

Луваен обвила руками его шею и потянула его вниз, пока ее губы не коснулись его губ. Каждый мускул в ее теле дрожал от последствий оргазма, но она хотела большего, нуждалась в большем от этого мужчины: такого мрачного в своих манерах, такого щедрого в своей страсти. Одной рукой она провела дорожку от его плеча через грудь и напряженные мышцы живота к твердому члену, мягко пульсирующему на ее скользких бедрах. Он ахнул в ее полуоткрытый рот, когда она рукой обхватила его и погладила от основания до кончика. Ее пальцы стали липкими. Она взяла их в рот, наслаждаясь слабым привкусом соли, и облизала их дочиста.