Итари остановился, на него кто-то налетел, он пробормотал какие-то извинения и почти не услышал того, что ему говорили в ответ. Белые Крылья. Те, кто не мог не распознать подмену. Они - согласились? Они смирились? А они вообще могли это сделать - против своей воли, они, в само существование которых заложена любовь к императору, верность, на которой они, собственно, и держатся в мире живых, будучи призраками? Если самозванец прошёл испытание Белых Крыльев, значит, в мире всё поменялось. И грядущая война с Объединёнными Звёздами... Просто - будет. Белые Крылья не против. Вялотекущее противостояние им надоело. И кто он такой, чтобы суметь им помешать?.. Или нет, он ничего не знает о них, и только от них самих можно узнать ответ? Ответ, который ничего им не стоит, потому что он не сможет им противостоять.
Белым Крыльям не смогли бы противостоять все Одарённые Силой Астлана, даже собравшись вместе. Наверное, их не смог бы победить и Орден хиннервалей Объединённых Звёзд, но те и не пытались никогда, - не было причин для личных столкновений: те и другие веками делали всё возможное, чтобы исключить их. Теперь, наверное, две смертельно опасные силы столкнутся... Итари смотрел на пирамиду снизу вверх, - белые силуэты ещё не исчезли, они продолжали висеть над четырьмя углами, как сполохи белого пламени, возникшего из ниоткуда и уходящего в никуда. Как спросить у тех, кого нет среди живых? От жути и высоты кружилась голова, дотянуться... подняться? Подняться по ступенькам туда, где смел всходить лишь император? Нет, немыслимо, кощунственно... Итари смотрел на них, смотрел долго, потерял счёт времени, солнце пронизывало Белые Крылья своими лучами, сливалось с ними, отчаянно пекло, - весь народ уже разбежался, Найарит вымер в полуденном зное, и только один Итари стоял под гигантской стеной пирамиды, не помня, как дошёл сюда, не зная, что делать. А потом Белые Крылья медленно поднялись в небо и растаяли в высоте.
Он очнулся только в транспорте, - за окном мелькало небо, города почти не осталось, а рядом кто-то с интересом рассказывал ему о том, как выращивает спольди для соревнований, как это опасно и увлекательно, потом разговор незаметно переехал на то, что жена должна повиноваться мужу как Творцу, и только тогда в семье будет мир. Итари улыбнулся, сказал, что ему сейчас выходить, ему пожелали мира и благословения Неназываемого, и переполненный транспорт уехал, оставив его стоять на нагретых камнях. Неподалёку шумел на ветру парк, Итари оглянулся на праздничную толпу и вошёл вместе с нею туда.
Парк был ухоженным, чистым, - Итари смутно вспоминал, что когда-то тут всё было иначе, чуть ли не бандиты собирались на сходки, а сейчас всё спокойно и свободно, и играют дети. Он сел на траву под уходящим ввысь стволом и закрыл глаза.
Провал в памяти? Кто-то из одарённых Силой решил показать ему, что соваться в их дела вредно для здоровья? Кто? По восходящей: жрецы? Белые Крылья? Сам император?
Он прогнал холодок страха. Это непрофессионально. Нужно строго и подробно перебрать всё виденное с того момента, как он спустился с крыши. Ступеньки. Сколько их было? Десять, площадка и ещё восемь, нижние выщерблены и скользят. Во дворе слышались голоса, два женских и три детских. Дети ссорились, им было наплевать на праздник, женщины были недовольны. На улице первой встретилась семья мужчины, который явно не занимался физическим трудом, потому что обрюзг и оплыл, но глаза так светились, что можно было не заметить его проблем со здоровьем. Семья, впрочем, тоже здоровьем не блистала. Дальше. Дальше. На одном из верхних этажей в окне кто-то выставлял ареандрии, которые убирал на время, чтобы можно было посидеть на подоконнике и посмотреть на церемонию. Ареандрии цвели нагло и буйно, как они обычно это делают. Все шли с площади, пробираться сквозь толпу было тяжко, а сама площадь уже почти опустела. Ну вот и всё, и нечего бояться. Нечего воображать о себе то, чего нет, тоже мне - хранитель страшной тайны, которого великие хотят предупредить о том, чтобы не болтал...
Ему стало неловко. Откуда-то слева прилетел коричневый мяч, Итари поймал его и обернулся, ища хозяина. Хозяин прибежал чуть погодя и уставился на него снизу вверх - живые чёрные глаза смотрели с ожиданием и нетерпением: ну зачем тебе, взрослому, этот мяч, отдавай скорее, чего тянешь. Итари подкинул мяч и ловко наподдал ногой, сам удивился, что получилось так точно. Давно не упражнялся.
Он вздохнул. Где-то здесь он рос, если углубиться в запутанные улицы, то можно найти давно проданный дом, в котором живут чужие люди. Когда уезжали, в пристройке не смогли отковырять от стены старую картину, прикрывавшую дырку. Наверное, новые хозяева разобрали пристройку и построили новую, от картины не осталось даже воспоминаний. А жаль...
Он остановился посреди яркого дня. Всё-таки он не всё восстановил в памяти. Дыра есть. После того, как он пришёл к пирамиде, после того, как бесполезно простоял под ней на солнцепёке несколько часов, и Белые Крылья медленно взмыли в небо, - наступал провал. Он не помнил, как попал в транспорт. Машинально вывернул карманы: всё на месте. Подумалось: что за ерунда, ответа не было, может, это просто солнечный удар с непривычки. Надо возвращаться, что делать в чужом районе, кого искать? Зачем он вообще сюда приехал?
-То есть ты не помнишь, зачем туда поехал, - неспешно повторил Гирантайа. За повтором чувствовалось напряжение и попытка собраться с мыслями.
-Да. Если меня оставили в живых, значит, либо я совсем мелкая сошка, и мои действия ни на что не повлияют, что, разумеется, так и есть... либо между ведомствами существует договор, нарушать который они не хотят - по своим причинам.
-А что нужно тебе?
Итари задумался. Что ему нужно? Правда? Он её уже знает. Вернуть всё на круги своя? Не выйдет, мёртвые могут жить только Белыми Крыльями, а Агистас Мойра, во-первых, мёртв, во-вторых, никогда в их число не входил. Как и полагалось императору.
Бессильный гнев захлестнул так, что от этого можно было покончить с собой. Ты - никто. Тебя поставили - или сама жизнь поставила? - перед фактом, с которым ты ничего не сделаешь, и остаётся только смириться. Вернуться на работу, например. Улететь обратно на Йавинту и продолжать следить за тем, кто, как и с кем поговорил на очередной вечеринке местной элиты. Сообщать это на Астлан, чтобы с информацией работали другие. Или не работали, если его информация ничего не стоит. Определяли ценность присланного им. И зачем была его жизнь? Зачем дана была эта способность, позволившая увидеть самозванца, раскусить то, чего не смог никто? Уволиться, заняться на деле тем, что изображал на Йавинте, - торговлей? Ради чего? Когда он шёл на службу, то в этом была жизнь, целесообразность, смысл, а это? Просто ради денег? Ради того, чтобы отбыть оставшиеся до смерти десятилетия? Просто отбыть, лишь бы не отвечать за то, что ты обрываешь ненужную тебе бессмысленную жизнь, в которой ты попросту проиграл - проиграл тем, кто намного сильнее, тем, кому ты, в общем-то, служил, и кто отнёсся к тебе как к песчинке, как к детали могучего механизма Астланской Империи. Сейчас самозванец использует не только его, а весь народ, - их любовь к императору, перешедшую к нему как нечто само собой разумеющееся. Влиться в ряды используемых - зная об этом и соглашаясь? Остальные хотя бы не в курсе...
