Пока Райнек Итари ждал, что его выпустят с контроля, внезапно оглянулся, - и ему стало не по себе. Вот он, путь к другим звёздам, корабли свободны, они взлетают и садятся каждую минуту, но... Это больше не для него. Выход закрылся. Можно ходить мимо космопорта хоть каждый день, но чувства открытого неба - не будет. Оно не вернётся. Не вернётся никогда.
Голос контролёра, возвращавшего ему документ, заставил вернуться в реальность, но в реальности поселилась теперь беда. Подумалось - уже почти спокойно: наверное, вот так чувствовали себя астланцы в древности, когда захлопнулся Переход, и корабли, которые должны были пройти через него и исчезнуть, оставались здесь, по эту сторону. Навсегда. Это было их "навсегда", их - и многих других поколений, последовавших за ними. Никто никогда не мог сказать, откроется ли путь к другим звёздам.
Он вышел из космопорта, обернулся ещё раз. Нет, зрение не обманывало, по-прежнему взлетали и садились звездолёты, и им был не страшен закрытый Переход, - да теперь ни один пилот не носил имплантанты, уже много сотен лет все были свободны, но... чувство жути не оставляло. Итари ещё мгновение смотрел на звездолёты - и решительно направился к стоянке аэротакси. Он знал, что ощущение закрытости пути больше не уйдёт, и что игнорировать его - не выйдет.
Он ехал по забытому Астлану. Забытому - не в реальности, он не мог не помнить, чему и ради чего служил на Йавинте, но... всё обрушивалось на него заново, и пронзительный, ни на что не похожий воздух, будто морозный в любое время года, и пожухшая серебристая трава, быстро проносящаяся мимо... а когда он выйдет на центральной площади Найарита - он знал - вокруг воздвигнутся дома, которые никуда не делись за целые века и, конечно, никуда не исчезли и за последние десятилетия, которые он их не видел.
Он ступил на камни столицы. Солнце полыхнуло на бледно-серой мостовой стаей искр и унеслось дальше - встречать следующих. Сегодня было много рейсов, но с Йавинты - один. Йавинта не поощрялась. Туда не летали по доброй воле, в гости или отдыхать. Только - дела, а значит - имперская важность. И когда ты улетал так надолго, что казалось - навсегда, Астлан оставался только в памяти, а неверная, изменчивая память заслонялась текущим, Астлан таял. Вернувшись, ты осознавал, что - забыл, и становилось неловко: да как же ты мог?
Родные улицы встретили, обняли и повели.
На родных улицах прятались дома-ловушки. Не те, привычные, со стрелами в небо на каждом фасаде, а незаметные, притворявшиеся обыкновенными. Войдёшь - и кажется, что каждая следующая дверь ведёт не наружу, а в новый, новый, новый плен, и нет ему конца, и даже тупика нет - нет последней комнаты с одной дверью, откуда хотя бы можно повернуть назад, только иди вперёд и вперёд в бесконечность.
Дома-ловушки скрывались. Им не было счёту. От них не было спасенья. Если ты - причастен, если ты когда-то давно переступил черту, отделяющую безопасное, спокойное незнание, то твой жизненный путь отныне шёл через дома-ловушки, и каждый раз, входя в дозволенную тебе и недосягаемую для простых людей дверь, ты не знал, суждено ли тебе выйти.
Итари вошёл, и голоса города в одно мгновение растворились в тишине.
Голос Гирантайа был профессионально-приветливым.
-Ты куришь или нюхаешь?
-Курю. Редко.
-Я думал, ты отвык.
-Нет.
Итари осторожно затянулся. Мир обрёл чёткость и почти сверхъестественно резкие очертания. Теперь в этом недостатка не будет. А он и правда отвык... Обращение второй степени доверия. В науа это редкость, обычно либо третья, либо уже первая, но для вернувшегося с выездной работы коллеги, которого не видел полвека, в самый раз. На галактический это не переводится вовсе, что поначалу коробило, но начало это растворилось в прошлом уже несколько десятилетий назад.
-Меня интересуют ответы на два вопроса. Откуда у тебя информация - и почему ты решил, что она соответствует действительности.
Итари медленно курил. Тонкий сиреневатый дым поднимался вверх и растворялся, мысль следовала за ним. Должна была следовать.
-Моя специализация описана в методичках эйс-три. Мелочи. Эмоции. Мысли. Отражение их у человека, обладающего мимикой. У астланца. Я уже отвык делать подробный анализ, это перешло в автоматизм. Некоторые коллеги называют это интуицией, - Итари покачал головой, - но они ошибаются.
-Столько слов... - Гирантайа сцепил пальцы. - Ближе к делу.
-Разве всё это неважно?
-Важно. Ты продолжаешь настаивать, что информация получена тобою лично напрямую?
-Да.
-Как?
-Я видел, как император Агистас Мойра встречал вернувшиеся с Ореанты Белые Крылья. Я видел его глаза и его лицо. Это не он.
-И никто не догадался? Никто, кроме тебя?
Итари глубоко затянулся. Чёткость линий была фантастической, даже казалось, что лицо Гирантайа стало уродливым. Хотя этого не могло быть. Он же не изменился с того момента, как Итари вошёл в кабинет с двумя дверями.
-Да. Никто не догадался. Надо полагать, некоторым было не нужно.
-Ясно...
Гирантайа медленно откинулся назад. Тёмно-бордовая спинка кресла с золотым краем. Так чётко, что видно мельчайшие трещинки на обивке. Кресло не новое, будут менять. По крайней мере, должны.
Итари внимательно изучал тлеющий пепел. Ярко-бордовый. Весь Астлан в бордовом и чёрном. Земля и небо. Огромное чёрное небо, которое может закрыть дорогу - или открыть её. Когда захочет. А Неназываемый так и не явился, когда дорога была отрезана. Его призывают до сих пор, хотя теперь ждать спасения от него уже не нужно, люди справились с бедой сами. Почему не перестали в него верить? Кощунственный вопрос, который любят задавать в Объединённых Звёздах задиристые и враждебно настроенные...
