- Да, красиво ты, конечно, сказал, что воздух здесь пахнет корицей, - Берт потер побелевшие от мороза щеки,- но не корицей он здесь пахнет, а холодиной собачьей.
Натаниел медленно повернулся к нему, похожий на Санта Клауса своим плотным ярко-красным комбинезоном, таким же, как у напарника.
- Я не говорил такого, Берт. Это ведь ТЫ сказал...
- Я? - Берт округлил глаза. - Да мне бы такое вовек не придумать! Я же не Уитмен. Может, и про марсианские города тоже я сказал? Про сверкающие россыпи...
- Постой, постой, - Натаниел усиленно соображал. - Я думал, это ты цитируешь кого-то... По стилю похоже на Брэдбери... А ты, значит, думал, что это как раз я развлекаюсь при посадке, в самый ответственный момент. Интересно...
- Так, все понял, - удовлетворенно сказал Берт и присел на корточки, пытаясь рукой в толстой перчатке ухватить гладкий марсианский камешек. - Привет от парней из ЦУПа. Запись включилась автоматически, в аккурат перед торможением. Этакий сюрприз при посадке, для поднятия нашего тонуса.
Натаниел задумчиво уставился в пространство, а потом кивнул:
- Пожалуй, ты прав.
Кивок у него получился почему-то не очень уверенный.
* * *
Ночью Натаниел проснулся от каких-то звуков. Он рывком сел на двухъярусной койке, еще не в состоянии отделить реальность от странного, удивительного сна, который только что снился ему, но уже забылся, как это часто бывает со снами, - включил неяркий настенный светильник и прислушался.
"Тихо на предутреннем Марсе, тихо, как в черном студеном колодце, и свет звезд на воде каналов, и в каждой комнате дыхание свернувшихся калачиком детей с зажатыми в кулачках золотыми пауками, и возлюбленные спят рука в руке, луны закатились, погашены факелы, и безлюдны каменные амфитеатры..."
Да, это, несомненно, был Брэдбери. Одна из новелл "Марсианских хроник".
Натаниел сонным взглядом обвел стены - где-то там скрывался встроенный динамик.
Весь прошедший день они трудились в поте лица, почти без передышки - дел было очень много. Они проверили и отрегулировали оборудование, вынесли его из грузового отсека, разместили и подключили; они осмотрели двигательную систему модуля; они провели несколько сеансов радиосвязи с орбитальным кораблем, собрали и опробовали марсоход, а еще была видеосъемка, и был экспресс-анализ образцов грунта и атмосферы, и многое-многое другое...
В общем, работали до сумерек, забыв о времени и не обращая внимания на голод. Оба астронавта были охвачены азартом, хотелось делать все как можно быстрее и сделать как можно больше, чтобы назавтра отправиться к сооружениям Сидонии.
И лишь когда командир с орбиты самым категорическим образом приказал прекратить работы и устраиваться на отдых, Натаниел и Берт разогнули натруженные спины. Небо было уже не розово-желтым, а темно-лиловым, в нем сверкали Фобос и Деймос, и россыпи звезд, до которых никогда не суждено дотянуться человечеству - да и зачем? Звезды были далеко, и с их, звездной, точки зрения, перелет с Земли на Марс - миллионы и миллионы километров! - был даже не шагом, не шажком, а так - ходьбой на месте в собственном доме...
В модуль возвращались, еле волоча ноги от усталости - не помогала и пониженная, по сравнению с земной, сила тяжести. Освободились от комбинезонов, поели и завалились спать.
А эти цуповские высоколобые решили рассказывать им сказки о Марсе! Чудесные, правда, сказки, великолепные, щемяще-нежные, лирические... но все хорошо в свое время... не ночью же...
Мысли путались, и Натаниел, так и не выключив свет, вновь зарылся головой в подушку.
На нижнем ярусе заворочался Берт, пробормотал во сне:
- Луны закатились... Безлюдны каменные амфитеатры...
Модуль стоял посреди предутренней марсианской равнины, усыпанной ржавым кизеритом, и казался хрупкой игрушкой на фоне окружавших его древних сооружений, помнивших тех, кто жил здесь когда-то...
"И сильный ветер помчал песчаный корабль по дну мертвого моря, над поглощенными песком глыбами хрусталя, мимо поваленных колонн, мимо заброшенных пристаней из мрамора и меди, мимо белых шахматных фигурок мертвых городов, мимо пурпурных предгорий и дальше, дальше..."
Натаниелу и Берту снились голубые призраки, голубые дымки - высокие марсианские песчаные корабли под голубыми парусами.
* * *
Перед ними возвышались двустворчатые ворота с массивными дугообразными ручками. Поверхность ворот отливала тусклым серебром. Сбоку от ворот, из темной, покрытой разводами мелких трещин, бугристой стены торчал длинный стержень толщиной с руку.
- Похоже на рычаг, - сказал Натаниел, осторожно прикоснувшись к стержню.- Дерни за веревочку - дверь и откроется...
- Раньше, может, и открылась бы, - заметил Берт. - А теперь - вряд ли. Не год ведь, и не десять лет...
Они выехали из лагеря ранним утром, получив "добро" от командира. Было так же морозно и безветренно, как и накануне, слабо светило немощное солнце, с трудом выползая из-за горизонта, мелкие камешки вылетали из-под колес марсохода и падали на ржавую поверхность равнины, выбивая из нее фонтанчики пыли. Натаниел вел машину, а Берт сидел на соседнем сиденье и, щурясь, разглядывал плывущие навстречу одинокие обломки скал самых причудливых очертаний. Затем он расчехлил видеокамеру и начал съемку.
До Сфинкса было два с лишним километра, но он закрывал своей громадой чуть ли не полнеба. Светлый прямоугольник под его "подбородком", почти у самой поверхности равнины, астронавты заметили еще издалека, а когда марсоход подъехал ближе, они поняли, что это ворота. К ним вели несколько широких каменных ступеней, выраставших из грунта, - когда-то эта лестница поднималась высоко вверх, но за долгие века песчаные бури сделали свое дело, засыпая каменного исполина, в котором был увековечен облик то ли неведомого здешнего правителя, то ли божества, и теперь ворота оказались совсем близко к поверхности отцветшей планеты.
