Как бы не так. Со стороны следующего вагона я разглядела торс козлорога. Козел понимался с межвагонной площадки. Затем еще один. Я обернулась. На задней площадке враг тоже взбирался по лестнице. Флорентина тоже все видела. Но продолжала стоять недвижно, твердо опираясь на посох. Она концентрировалась. О боги! Как мы могли забыть о тех, что остались внутри вагона? Я думала мы уже перебили их всех!

* * *

Козлороги медленно наступали. Они видели нашу малочисленность, что мы слабы, чувствовали свою силу и власть. Они не торопились, собираясь поразвлечься, как играет сытая кошка с мышкой. Их было слишком много.

Я подошла к краю поезда.

– Элина! – закричала Флорентина, – что ты делаешь, ты упадешь.

– Ничего. Ничего – сказала я. Я смотрела вниз, на проносящиеся сугробы, деревья и думала, что смерть уже не остановить. Я почти готова встретить ее.

Из козлорогов выделился один, самый рослый и плотный. Он сделал шаг в сторону Флорентины.

– Попалась, – презрительно прохрипел он волшебнице.

Флорентина повернулась к нему, прекратив попытки отговорить меня отойти от края.

– Ты, ничтожное создание, ты будешь ползать, ты будешь умолять нас о пощаде, ты будешь целовать наши копыта, умоляя о пощаде.

– Сам будешь целовать свои копыта. Поцелуй себя под хвост, – невозмутимо ответила козлу Флорентина. Она продолжала уверенно стоять где была.

Козлорог, похоже не ожидал такого поворота, глаза его налились кровью, он помчался прямо на Флорентину.

Мое сердце сжалось от страха.

Флорентина стояла невозмутимо, читая, скорее даже отрывисто вскрикивая какие-то слова гневным, шипящим голосом. Навершие ее посоха засияло, от острия взметнулись вверх искры. Откуда-то сверху разразился грохот, и ударил, подобно молнии, прямо в голову этого рослого козлорога. Тот свалился. Другие стали медленно подступать к Флорентине. Видимо заклинание потратило много сил: волшебница в лунном свете выглядела бледно, и, казалось, едва стояла.

– Все кончено! – Подумала я. Уж теперь нам не справиться. Я безучастно смотрела на проносящиеся внизу деревья. Вдоль поезда скакали козлы и горные туры, на которых восседали армированные броней козлороги. Они запрыгивали на подножки поезда, и взбирались вверх, к нам. То, что было до этого, оказалось цветочками. Вот они, спелого поля ягодки.

– Все кончено! – думала я.

Казалось, время замедлилось: все тянулось ленивой чередой, как во сне. Секунды длились вечность.

И тут я увидела, что среди этой толпы мчится всадник не из их числа. Козлороги пытались приблизиться к нему, но всадник ловко разделывался с ними. Это был меткий стрелок.

Когда он приблизился, рассмотрела его: это был Валентин!!

Козлороги, наконец, обратили на меня внимание и попытались подступить ближе. Но стрела всадника поразила первого, затем второго. О да, это был он, тот самый инструмент, боевая лютня. Раньше Валентин извлекал из струн звуки мелодии, теперь это была музыка войны. Я забыла обиду, забыла, что готова была выкинуть его из своей памяти. Что мне это почти удалось. Я была рада его видеть, и в особенности, сейчас, когда помощь была нужна по-настоящему!

– И никто не верил! – приветствовала я его, когда он прямо с коня уцепился за лестницу между вагонами и ступив на крышу поезда, подошел ко мне.

– Никто не верил, да.

– Я в тебя верю! – сказала ему я. – Мой храбрый сокрушитель козлорогов!

Мы сумели расправиться с оставшимися козлатыми. Те, кто не свалились с крыши, лежали тут же, пронзенные стрелами.

Флорентина стояла по другую сторону вагона. Тяжело опираясь на посох, она казалась изможденной. Я чуть было не забеспокоилась, вдруг кто из козлорогов поднимется и нападет, но ей не грозила опасность.

И я все внимание сосредоточила на нем, на том, кто пришел за мной. Он стоял здесь, рядом со мной. В мою душу хлынула безмятежность.

Валентин попытался взять меня за руки.

– Элина…

– Стой, ничего не говори – сказала, было, ему я.

Услышала крик Флорентины. Плохие мысли пронеслись в голове.

Неуловимое нечто, оказавшееся стрелой, прошило грудь Валентина. Мое дыхание замерло.

– Я люблю тебя!.. – еле прохрипел он, накренился, и свалился за край. Я, чуть было не прыгнула сама за борт, но увидела его. Эту мерзкую рогатую сволочь, которая убила Валентина.

– Аллессандриния! – взмолилась я, вспомнив завет, как единственную надежу. – Помоги, как помогла тогда!

Но мой крик отчаяния остался не услышан. Валентин не восстал из мертвых, а передо мной стоял убийца того человека, который только-только стал мне родным.

– Я ненавижу, я ненавижу тебя, сдохни, сволочь! – заорала я и кинулась на козлорога. Я била его по его гнусной морде. Козлорог, похоже, совсем не ожидал такого исхода, потому стоял, совершенно не пытаясь защититься. Моя рука словно сама собой нащупала нож на кушаке. Я несколько раз ударила козла.

Все замерли. Я неистовствовала.

– Сдохните, ублюдки! – Кричала я, – сдохните!

Я несколькими ударами пришила оставшихся козлорогов, остальных прикончила Флорентина.

* * *

На крыше стояли я и Флорентина в окружении трупов этих гнусных страданий.

– Сволочи! Ублюдки! Чтобы вы все сдохли! – Я проклинала их и рыдала. От бессилия я вцепилась руками в свои волосы. – Ненавижу вас.

Словно неведомая сила подкосила меня: не в силах больше стоять, я падаю на колени и рыдаю, уткнув лицо в руки. Это выше моих сил.

Снег безучастно падал на мою голову, покрывая ее, словно пепел.

– Тихо, тихо, тихо. – Флорентина склонилась надо мной и мягко обняла.

Я так успела привыкнуть к нему. Он стал частью моей жизни, и мне казалось, что мы всегда были вместе. Нам было уготовано счастливое будущее. Вместе путешествовать, смеяться, гулять, быть рядом. А ведь стоит только чуть-чуть переместить свое сознание в прошлое, когда только познакомились. И я вновь вижу его. И снова боль пронзает мою душу. Пытаюсь хоть как-то остановиться, понимая, что уже не могу сделать ничего. Не получается.

– Элина, тихо, тихо. Вставай. Пойдем в вагон. – Продолжает меня успокаивать Флора. – Эти сволочи больше нас не тронут.

Я, всхлипывая, поднялась.

Спустились вниз, прошли в узкий коридор вагона, Флорентина открыла дверцу. Мы оказались в двуместном купе.

– Здесь нас никто не потревожит, – тихо сказала она.

Тусклый свет покачивающегося фонаря освещал резной диван. Я попыталась сесть, но мое тело обмякло и упало. Флорентина достала и подложила подушку под мою голову.

– Поспи дорогая, поспи.

Я, всхлипывая, уткнулась в подушку, и сама не знаю, как заснула.

* * *

Передо мной аллея из деревьев, на которых нет листьев, одни только цветки.  И мы идем по ней вдвоем, только Валентин и я, идем и держимся за руки. А лепестки цветов падают на нас, наши волосы, наши плечи. Только безветренно, я не чувствую ни единого запаха. Мы выходим на площадку, где над обрывом стоят несколько скамей, за которыми все те же деревья. Садимся, Валентин берет меня за руку. Его пальцы холодные.

– Не умирай, Элина, пожалуйста, живи.

Я смотрю на Валентина, и вижу, что его губы синие.

– Что ты говоришь? Нет, ты не умирай. Я обнимаю его, пытаюсь согреть своим дыханием.

– Я люблю тебя, Валентин, останься со мной, не уходи.

Валентин смотрит на меня и его глаза словно леденеют.

– Я люблю тебя, Элина.

От него веяло странной прохладой.

– Не покидай меня, мне не пройти этот путь без тебя! – взмолилась я.

– Ты уже начала его без меня, дорогая, но ты сможешь, ты справишься.

– Как же я без тебя?

– Ты сильная.

– Нет!

– Ты плохо знаешь себя!

Лепестки все сильнее падали на нас, превращаясь в снег.

От моего дыхания шел пар. А от дыхания Валентина нет, но он, казалось, сам становился прозрачным, похожим на эту призрачную дымку.

– Не уходи! Побудь еще чуть-чуть со мной!

– Я еще приду к тебе!

– Это сон? – приходит ко мне догадка.