- Пейцтер говорит мне: "Фишер, дружище, ничто на свете не могло бы меня так порадовать, как если бы у нас с вами заварилась каша!" - "Меня тоже", говорю я. "Только я уж пообломаю тебе паруса!" - кричит Пейцтер... Фишер кричал громче, чем тогда Пейцтер. "Дружище, - кричу я, - а я огнеглотатель, затушу все твои машины!"
Многие поспешили на шум из буфета, все весело смеялись, поднимали бокалы, выражали одобрение. Умилительная простота старого морского волка! Но тут Фишер заметил, что среди подошедших оказался и Ланна и что он отпускает какие-то шуточки своему соседу, некоему Терра, тому, который носится со смертной казнью. От зорких, даже под хмельком, глаз мнимого морского волка ничто не могло укрыться.
- А потому за нашего глубокочтимого рейхсканцлера, ура! - закричал он неожиданно так, что Ланна пришлось благодарить и принять участие в происходящем. Правда, он наморщил брови и строго кивал головой при каждом лозунге, который выкликали участники шайки. "Зависть Англии к нашей торговле; соглашение превратит нас в ландскнехтов; мы будем рабами, если не будем строить суда сколько хотим; славянская опасность; исконный враг; желтая опасность..."
- Вы забыли про моровую язву, падеж скота... - сухо добавил член верхней палаты фон Иерихов, засунув руки в карманы брюк.
Ланна кивнул еще строже, в то время как Тассе и обер-адмирал чокались со своими друзьями за конечную победу над всеми опасностями.
У Кнака возникли сомнения, и он тихо сказал могущественному банкиру Берберицу:
- А как, в деловом отношении это желательно?
Бербериц в ответ покачал головой.
Кроме них, протестовал еще кто-то позади Ланна, правда, только шипеньем, так что протест остался незамеченным. Губиц всегда старался не быть замеченным. Ланна наклонился, и присяжный интриган министерства иностранных дел прошипел ему в ухо:
- Никакая тонкая работа немыслима при вмешательстве таких грубиянов!
- Это у нас-то тонкая работа? - спросил Ланна глубоко усталым голосом.
Но действительный тайный советник зашипел, потрясая в воздухе когтистой рукой:
- Предотвращать, выслеживать и снова предотвращать!
- Опять ваши индийские пассы, Губиц. Может быть, вы последний в своем роде, - заметил Ланна.
Вдруг, прорезая густой чад лозунгов, четко прозвучал громкий голос:
- Господа, так как, наконец, твердо установлено, что мы рады иметь возможно больше врагов, я позволю себе настоятельно указать на один пробел. Россия еще не заключила союза с Великобританией. Пробел этот может стать для нас роковым, о чем я и спешу напомнить.
Драматическая ирония; многие засмеялись, словно протрезвившись. Депутат Швертмейер отошел подальше от говорившего. Приспешники Тассе посмотрели на него, прежде чем показать, что поняли. Сам Тассе повернулся животом - кто-то поспешил отстраниться - и заявил внушительно и веско:
- Послушайте-ка, господин депутат Терра! Нам и не с такими, как вы, случалось расправляться. И как следует! - закричал он возмущенно и злобно.
Вдруг оказалось, что депутат Терра тут ни при чем. Молча, но открыв от страха рот, он старался положа руку на сердце доказать всем, что он тут ни при чем.
- Удивительный тип, - сказал кто-то вполголоса. - И вот кто вытесняет Толлебена чуть ли не перед самой свадьбой.
Кто это сказал - Кнак? Ланна оглянулся и обнаружил, что его дочь снова сидит подле Толлебена. Ни минуты покоя нигде, ни в чем! Они сидели в буфете за столиком; раздраженный государственный деятель, изобразив на лице самую веселую улыбку, поспешил помешать им. Но Тассе не зевал. Едва Ланна сделал первый шаг, Тассе преградил ему путь, сверкая глазами из-под опухших век.
- Наш рейхсканцлер пока очень неплохо исполняет свои обязанности. Но, к сожалению, его общество не всегда состоит из истинных немцев.
- Жиды! - выкрикнул знаменитый Пильниц.
Генерал Гекерот заскрежетал зубами.
- Мы больше всего печемся о народных интересах, - заключил Тассе.
Ланна, на которого все смотрели, решил отделаться шуткой.
- Народные... как вы сказали? это что - консервы, что ли? Они хранятся у вас в кладовой?
Общий взрыв веселья, - но сверкание из-под припухлых век говорило: "На сей раз ты выдал себя. Это тебе припомнится. Когда-нибудь сломишь себе шею". Ланна понял; он раньше других перестал смеяться. Хотел показаться суровым, но едва сумел оградить свой престиж. На помощь подоспел его друг, старик Иерихов; длинный и тощий, он вплотную придвинулся к толстому обер-адмиралу.
Терра не стал дожидаться какого-нибудь нового инцидента; там впереди, у входа, он заметил явление из былых времен. Но, раньше чем он успел вырваться, на его плечо легла чья-то рука; то был Кнак.
- Вам везет, - сказал он. - Меня радует, коллега, что вы все-таки кой в чем преуспели.
Терра вполоборота очень внимательно оглядел Кнака; что значит это окончательное забвение дерзких шуток, которые позволил себе некогда человек без имени в отношении могущественного промышленника, эта осторожная попытка к сближению?
- Я был с давних пор вашим большим почитателем, - ответил Терра. - Лишь после того как я взял вас за образец, господин тайный советник, мне удалось сделаться более или менее деловым и счастливым человеком.
Обер-адмирал сказал: "Мощь на море", что не понравилось старику Иерихову.
- У меня Пруссия сидит на коне, - проворчал он из-под крючковатого носа. - Верховая езда, господин Фишер, сохраняет фигуру. От путешествий по морю растет живот. - Пронзительными узкими глазками он рассматривал живот "господина Фишера", и не только адмиральский живот, - сам Тассе почувствовал, что и его взяли под сомнение. Он тотчас же поднялся с видом Вотана{320}.
- Господин камергер! - рявкнул он с революционной отвагой. - Господин камергер, я как медик предсказываю вам, что вы плохо кончите.
Испуганный кавалерист попятился назад, к этому он все-таки не был подготовлен. Ланна же поспешил устроиться поближе к Вотану, в атмосфере окружающего его йодоформенного чада. Он считал нужным держаться примирительно, наладить отношения.
- Многоуважаемый профессор, вам бы следовало войти в рейхстаг, осторожно начал он.
