Осторожно растягивая чужое нутро, алхимик ласково оглаживает чужую грудь, довольно урчит, умоляя Альбериха ещё немножечко потерпеть, аккуратно зализывает собственные укусы, покрывает их мелкими поцелуями, ведь не смотря ни на что, он всё так же любит этого человека, даже если тот срывает его важное исследование, или бросает что-то неуместное при Кли. Плевать, ведь мягкое пламя чужого сердца всё ещё обжигает вечно холодные руки Альбедо. И трогать его изнутри так спокойно и правильно. Ощущение полного доверия, ведь сам он лишь тихо поскуливает, чуть притягивая лицо алхимика к своему. И тот не отказывает, ласково и любяще прикасаясь к его губам, сначала вылизывая их кончиком языка, проводя по собственному укусу, а потом мягко накрывая за ними, снова переплетая языки. И кажется, что в этом поцелуе всё, и безумная ласка и пышущая искренность и пошлая страсть. Он один — и в нём абсолютно всё. Всё, что делает их любимыми, всё, что позволяет им называть друг друга влюблёнными, а не любовниками. Хотя, признаться честно, ему не нравятся оба слова. Они отвратительно откровенные и чувственные одновременно, а мешать с чистой любовью желание — мерзость, слишком характерная для людей.

Добавляя пальцы и медленно ими двигая, он не отрывается от Кэйи. Слишком сладок он, так манит, не оставляя иного выхода кроме как забрать себе без остатка и ни минуты не сожалеть о том. Он их разводит, смотря за тем, как выгибается в спине его звёздочка. И становится так спокойно, что он решает не спешить, продолжая целенаправленно давить на одну и ту же точку. И змеёй изовьётся в руках его личное солнце, попытается пяткой ударить по спине, злобно шипя, но всё ещё глядя на него любяще.

И Альбедо сдаётся, на мгновение покидая чужое тело, чуть приспускает шорты, выливая остатки масла на член, выжидает пару секунд и плавно вовнутрь толкается, губами поймав задушенный вздох.

Он довольно улыбается, заглядывая в приоткрытый глаз своей дорогой звёздочки.. О, как же он рад, что Кли отправилась к матери и более не сможет им помешать. Он урчит, принимаясь снова покрывать чужое лицо мелкими поцелуями. Медленно проникая чуть глубже, он оглаживает чужие бока, медленно опускаясь губами на шею. О, его милое создание, так спокойно и доверчиво раскрывается перед ним, позволяя прикоснуться тому к своей душе, которую он с гордостью забирает в свои руки, зная, что любовь чужая слепит не только самого алхимика, но и Кэйю, что не обращает внимания на его скверну, что любит его таким же, и примет даже потерявшим контроль, ведь… Ослепнув от желания разрушать, Кэйа всё ещё останется с ним. Будет сидеть рядом, мягко прижимая к себе и… Он простит ему эту слабость, простит всё, что он натворит в своём безумстве, но…

Альбедо урчит, медленно принимаясь двигаться в чужом теле. Зажмуривается, стискивая его бога и вслушиваясь в тихий сдавленный стон с его стороны. Альбедо знает, Кэйе с ним хорошо, настолько, что руки чужие руки царапают его плечи. Алые борозды будут потом зудеть, но оно того стоит, как и все остальные, не очень приятные последствия их близости.

Алхимик облегчённо выдыхает, чувствуя как поддаётся чужое нутро. Он снова вгрызается в чужое плечо, зная что Кэйа не будет возражать, зная что тот носит его метки с самой светлой улыбкой, которая красуется на мордах довольнейших котов, что только что наелись сметаны. И он усмехается, отрываясь от него. Откидывает голову, позволяя тому устроить руки на своём животе. Холодные руки заставляют вздрогнуть, словно тот дразнится, чуть примораживая свои пальцы. Облизывает губы, хитро прищуривая глаза. И словно прислушиваясь к своим странным желаниям, переплетает свои пальцы с чужими. И кажется, в этом появляется какая-то особая нотка нежности и искренности посреди пошлости.

Он принимается двигаться, чуть скорее. И капитан снова позволит себя услышать, позволит утаить от лишних ушей его стоны. И Альбедо отпускает руку чужую, опуская её на низ живота, чуть оглаживает выпуклость и снова царапает кончиками зубов губы капитана. Руки тут же переходят на внутренние стороны бёдер, немного грубо разводя те ещё шире, чтобы прижаться своими бёдрами к его. Замереть, зная, что тот дрожит, слыша учащённые вздохи, а потом прижимается ухом к груди его, вслушиваясь в судорожное биение сердца. Кэйа, милый Кэйа, что без остатка отдаёт ему себя целиком полностью.

Медленно-медленно, вслушиваясь в успокаивающееся дыхание, он резко меняет темп, отстраняясь от груди чужой и тут же смуглую шею осторожно сжимая. Да, его звёздочка любит это, а потому он осторожно подглядывает за зажмуренными глазами, и тем как пальцы чужие проводят по его рукам, осторожно впиваясь короткими ногтями, прося остановиться. И считая до трёх, он ослабляет хватку, заменяя его осторожными касаниями, что заставят его осторожно улыбнуться, мягко касаясь губами своими следов от пальцев. И снова он резко ударится бёдрами о чужие, замечая как тот выгнется в спине, и внезапно обмякнет. И он мягко улыбается, принимаясь методично выбивать рваные вздохи из чужой груди. И кажется, что это так правильно, что иначе и быть не может.

И снова пачкая чужое нутро, он мягко проводит по члену чужому, усмехается, чувствуя дрожь возлюбленного, но большего не даёт, зная, что тот справится без помощи рук. Он облизывается, наблюдая за недовольным, но спокойным покусыванием губ и выражением лица. Альбедо принимается гладить его живот, склоняя голову набок. Урчит довольно, мелко толкаясь в чужое тело. Иначе он ему помогать не станет, ведь… Это так приятно. Что владеть Кэйи, что наблюдать за его эмоциями, от неудовлетворения, до экстаза.

И стоит Кэйе испачкать собственный живот, тот покидает его, цепляясь глазами за полотенце. Остаётся лишь позаботиться о нём и закрыв шторы, уложить Кэйю спать. Тот тихо просит его остаться, зная, что в этот раз этому не суждено сбыться, но… Всё равно шепотом просит желаемое, как только Альбедо его оботрёт, а после укроет покрывалом. Он стиснет руку алхимика, мягко целуя чужие пальцы, но после отпустит, кутаясь в одеяло.

— Ты придёшь на ночь? — лениво спрашивает он, прикрывая глаза и ластясь под мягкие поглаживания по голове, и слыша утвердительный ответ, довольно фыркает, окончательно проваливаясь в сон.

Альбедо замечает чёрные черты на смуглых подушечках пальцев, узнаёт в них символы, что кажется похожи на древнее наречие из Сумеру, кажется пустынное… Прищуривается, проводя по ним, но понимая, что те не стираются, хмурится, обещая себе обязательно во всём разобраться.

***

Спустя пару месяцев, на пороге ордена оказывается учёный, являющий магистру официальный запрос академии. Аль-Хайтам терпеливо ожидает, пока те прочитают всё внимательно, пока зададут свои вопросы, а потом… А потом в его руках снова окажется желанный ключ, который никогда не вернётся в эти стены. И он надменно смотрит на них, отвечает на каждый тупой вопрос, который только они задают ему.

Диалог прерывается внезапно вошедший в кабинет алхимик. Аль-Хайтам оборачивается, и замирает. Он чувствует желанную тьму, почти видит следы чужих рук, чувствует чужой запах и зубы невольно стискиваются, заставляя его отвернуться. Это ему отдал Альберих своё сердце? Как иронично. Он чувствует, это творение, одно из тех, за которое Каэнрия была наказана. Искусственный человек, удачный эксперимент гениального алхимика. И он невольно улыбается. Бездна тянется к бездне, рискуя слиться в одно отвратительное тёмное нечто, что заставит многих страдать, но…

Взгляд чужой так спокоен, улыбка мягка, движения плавны, и бумаги мягко ложатся на стол к капитану Джинн, и… Та поднимается, стоит алхимику уйти, магистр велит позвать капитана Кэйю и всё внутри начитает восторженно хлопать в ладоши. Варка соглашается, позволяя ему присесть на диван. Он ждёт.

Ждёт, пока капитан приведёт своего коллегу. А стоит тому зайти, встречается с удивлённым взглядом единственного глаза, прикусывает губу, а после направляет все своё внимание на магистра. Кэйа противится, заставляя божество встрепенуться, побуждая желание подняться и резким движением притянуть за руку грешника, прижаться к чужой спине и вгрызться в чужой загривок, говоря всем и каждому, что никто не посмеет встать между ними, ведь…