Кэйа фыркает, посмотрев на свои пальцы. А потом переводит взор на него, и выражение его лица такое странное, заставляет его улыбнуться. Кэйа выглядит таким растерянным, словно котеночек, которого принесли в дом с улицы. Он прищуривается, смотря как чужие губы касаются чашки, и кончик языка зачерпывает жидкость, осторожно приближая его к желаемому.
— Вы бредите… — тихо скажет он, сглатывая чай, и устало прикрывая глаза. — Я не знаю как вы это себе представляете. Хотите, чтобы я вырвал для вас своё сердце?
— Вы меня неправильно поняли… — довольно улыбается Аль-Хайтам, поднимаясь на ноги, заходя к гостю за спину и укладывает руки на чужие плечи, подмечает что те идеально ложатся, словно судьба решила дать ему шанс, создав для него идеального проводника к собственному бессмертию и власти. — Я хочу чтобы вы позволили мне остаться, вот здесь… — рука тянется к чужой груди, осторожно проводя по её оголённой части.
— Я… отказываюсь… — шепчет он, а после закидывает голову, чувствуя как руки чужие пробираются под одежду, чуть сжимая соски и хочется наглеца оттолкнуть, схватить за запястья и отстранив от себя спросить, что этот человек, с которым они по сути и не знакомы, себе позволяет, но… — Для вас там нет места, оно занято, другим учёным, и я… — он слышит напряжённое дыхание, чувствует как короткие ногти принимаются расцарапывать кожу вокруг ореолы, тихо вздыхает, и чуть подняв руки, оказывается поднят на ноги.
Рычание учёного оглушает, стул отодвигается куда-то в сторону, а сам капитан оказывается вжат в стену. Бог утыкается носом в чужую шею и жалеет о том, что ещё не время. Кем бы ни был тот человек, он обязательно заплатит за то, что присвоил себе это сердце. И зубы чуть царапают загривок, он сдерживается, заламывая руки чужие за спиной. Не сейчас, но потом обязательно. Он вгрызётся в его шею, а после… Когда сердце окажется в его руках, он не отпустит этого человека. Положит под себя, чувствуя себя куда более сильным, чем кто-либо ещё. Кэйа — не богиня цветов, его можно подчинить силой. У него более нет людей, нет тех, ради кого нужно жертвовать своими чувствами.
Родной элемент связывает чужие руки, он принимается разбираться с чужой одеждой. Такая странная и интересная, что он невольно усмехается, проводя по оголённым участкам тела.
— Прекрати, — шипит он, пытаясь разбить льдом шипы, что образовались от чужих попыток вырваться из его хватки.
Кэйа дёргается, пытается вырваться из захвата, шипит, когда растения забираются в рот, и ухмыляясь, учёный всё-таки стаскивает слои одежды, на пару мгновений застывая в восхищении. Земли ветра взрастили идеальное оружие, но ему предстоит стать лишь ключом, а после…
Дёргающиеся плечи и тихий всхлип кажутся ему желанной наградой, подпитывающей не хуже самого действа. Он сжимает чужие бёдра, сминает их, довольно зажмуривается, оставляя несколько поцелуев на плечах, разводит чужие ягодицы, а потом, когда он попытается отстраниться вновь, пальцы быстро проникнут вовнутрь. И не хочется ему думать о чужом комфорте, не хочется думать ни о чём кроме скорейшего получения желаемого. Но…
Он дёргается, пытается наступить ему на ноги, за что его тут же осторожно отставляют от стены, но продолжают вжимать в неё голову, чуть отводя задницу на себя. Да, Кэйа действительно прекрасен, будь на его месте кто-то другой, он бы тоже не отказался от ночи с этим человеком.
Трогать чужое нутро так приятно и странно… Он улыбается, облизывается, чётко понимая что ему хочется его без остатка. Присвоить себе и никогда более не позволять хоть кому-то прикоснуться к нему помимо его.
Цветок медленно начинал действовать, сводя чужое сопротивление на нет. Он улыбается, чувствуя как размякает чужое тело. Учёный удовлетворённо урчит, когда Альберих выгибается в спине, позволяя тому устроиться капельку удобнее. Он продолжает растягивать его, проводя носом по чужим лопаткам. И чешутся дёсны от невозможности вонзить в плоть чужую зубы.
Учёный усмехается, прощупывая чужое тело, словно запомнить пытаясь то, куда ему нужно надавить. Кэйа останется с ним. Не сейчас, нет, но как только утихнет буря. И он прижимается пахом к чужим бёдрам, шепчет о том что Кэйа прекрасен, шепчет что это его, целиком и полностью…
И кажется, не понимает этого капитан, лишь шумно дышит, пытается наигранно вырваться, сковывая льдом лозы, что разбивают его, стоит ему попытаться. Он давит, вытягивая из собеседника тихий стон. Да, это именно о что нужно ему.
Медленно входя в чужое тело, он невольно вздыхает, осознавая то, насколько идеально Кэйа чувствуется на нём. И он на пару мгновений жалеет о том, что заткнул чужой рот, о, он бы с радостью услышал чужие всхлипы, услышал признание его прав на него, но…
Кэйа в его руках идеален. Он выжидает, медленно проникая вовнутрь, чуть сжимая зубы. И ему хочется резко продолжить, вот только… Сухо. Двигаться тяжело, и он замирает, давая Альбериху привыкнуть. Да, ещё немного и он получит своё.
Он поскуливает, заставляя Аль-Хайтама мысленно биться в восторге. Да, именно так, пусть Кэйа покажет ему себя полностью, пусть даст насладиться собою, пусть отдастся ему без остатка. И он сжимает чужие бёдра, царапает их, медленно начиная двигаться. И тот вздрогнет, закинет голову, заставляя того притянуть капитана к себе, прижать затылок к своему плечу, оставить невесомый поцелуй на щеке, а после… Едва тот расслабится, начать двигаться капельку быстрее, всё ещё тесно, но, бездна, как же в нём хорошо. И кажется, что мир схлопнется, что забудутся навсегда чувства к милейшей богине, что не приняла его. Быть может, не удерживай он свою ярость, не будь его чувства чистыми, он бы поступил с нею так же. Но она, к своему счастью мертва, и вся его ярость обрушилась на принца, что кажется, совершенно не желает связи своей с бездной признавать.
Лозы вылезают из чужого рта, позволяя ему услышать хриплый голос капитана. Ему нравится, этот голос куда приятнее того, каким с ним разговаривали минутами ранее или днём. И тихие мольбы о большем, позволяют расслабиться, расставить ноги чуть шире, самостоятельно пытаясь заполучить желаемую разрядку.
И пусть тело чужое отзывает на ласку, ластится под поглаживания по животу и бёдрам, вздрагивает от сжатия и выкручивания сосков, трётся спиной о его грудь, скрытую привычной одеждой. И почему-то хочется содрать с себя всё, кожа к коже прикоснуться, чтобы окончательно потерять голову и…
Понять что стон чужой переходит на крик болезненный, что плоть всё ещё сопротивляется, не проминаясь под его напором, становится немного неприятно, и он царапается, недовольно шипит на него, а после кончиками зубов проводит по плечам чужим и надломлено его просят не метить. И что-то внутри протестует, не хочет уступать, но… Кэйе предстоит уйти сейчас…
И он уступает, изливаясь в чужое нутро. Уступает, шепча о том, что отпускает его, но только сейчас. Сжимает бёдра и понимая, насколько сильно ему понравилось, касается чужой шеи, оставляя ещё один маячок. Он найдёт его снова и тогда… Он окажется в тени его трона, самым прекрасным цветком в пустыне.
Уставшее тело падает ему в руки. Кэйа недовольно фыркает, стоит ему высвободить руки из цепких объятий растений. Аль-Хайтам улыбается ему в глаза. Мягкая постель заставляет на пару мгновений забыться, и… учёный оставляет поцелуй над коленом, после чего стаскивает оставшиеся элементы одежды и обувь. Одеяло захватывает в объятия, и пусть он отодвигается от него, божество всё равно устраивается рядом, оставляя осторожный поцелуй на щеке.
— Ты привыкнешь ко мне, принц… — шепчет божество, прижимаясь к чужой спине и тихо смеясь от того, что лёд кончики пальцев сковывает, пусть будет так, наличие зубов у любви это прекрасно, но тут же недовольно фыркает, когда от него отстраняются.
— Я никогда не встану на её престол, не стоит обращаться ко мне таким образом… — лениво потянет Кэйа, заворачиваясь в одеяло и прикрывая тяжёлые веки, кажется это из-за страной трухи в чае, от которой он позволил эту близость, не сказать что ему было неприятно, но где-то на задворках сознания, он чувствует себя мерзко, потому что дома, там, в ордене, остался Альбедо, которому он не колеблясь сердце своё отдал и менять этого не собирается. — Не думаю, что произошедшее можно рассматривать как нечто большее, чем разовую случайность.
