Бран покачал головой.
— Возможно. Но всё же это твоя задача.
Ещё полгода Тирион ломал голову, как подступиться к Сансе. Пытался и в последний момент отступал — пока наконец королева Севера не спросила его со своей тонкой спокойной улыбкой:
— Что ты хочешь мне сказать, Тирион Ланнистер?
Они не так уж редко встречались — иногда она бывала в Королевской Гавани, а он порой навещал её в Винтерфелле. Санса не торопилась найти себе короля, и Тирион питал робкие надежды, что, возможно, со временем… глупость, конечно. Они были друзьями, а в мужья Санса может выбрать себе кого-нибудь попрезентабельней. Да и далековато, конечно, бегать целоваться.
Санса, как и Бран, ответила не сразу.
— Я знаю, что не должен и не могу просить за них, — забормотал Тирион, но она остановила его жестом, и он умолк. Королеве не нужны были пустые слова, чтобы принять решение. Ей нужно было время его обдумать. И он больше не заговаривал с ней об этом — пока она не начала сама.
Она написала ему, и она хотела знать всё. Как они спаслись, где они, почему хотят вернуться и всё о Серсее. Каждое её слово, каждый шаг. Он рассказывал всё, что знал. Она спросила, что думает Бран, и Тирион ответил, как мог, прекрасно зная, что Брану она тоже написала и сравнит их ответы, поэтому нельзя ничего додумывать за короля и пытаться представить ситуацию более благоприятной. И Санса тоже его удивила, прислав письмо для Серсеи. Он так и не узнал, ни что было в нём, ни что было в ответе Серсеи, пришедшем вместе со следующим письмом от Джейме. Он слишком уважал Сансу и слишком дорожил её мнением, чтобы вскрыть письма, хотя умирал от любопытства и, пожалуй, мог бы сделать это незаметно. Но жизнь научила его: не играй со Старками. Север помнит — и Север забывает без сожалений.
Она молчала ещё какое-то время, получив письмо Серсеи, а потом прислала ответ: «Я согласна, если согласен Бран. Меня устраивают все его условия. Я не буду искать мести, если Серсея не будет искать проблем. Иначе ответственность я буду возлагать на тебя в той же степени, что и на неё. Север не будет сомневаться, прежде чем нанести удар, если обстоятельства вынудят. Что касается твоего брата — слово Бриенны по прежнему имеет для меня значение. Когда-то она поручилась за него, и я ей верю. Я говорила с ней снова, и своего мнения она не изменила. Она желает ему счастья, и хоть и не рада его выбору, понимает его. Эти слова были предназначены мне, но, возможно, твой брат желал бы их услышать. Я знаю, что ты всегда был с ним близок, и так и не сказала, как рада за тебя, что он выжил. За это кажущееся равнодушие прости меня. Держи меня в курсе и не забывай об Арье. От неё давно не было вестей, но если она неожиданно вернётся, с ней придётся говорить отдельно, и я не уверена, что она будет столь же милосердна, как я и Бран. Твои брат и сестра в любом случае рискуют, возвращаясь — надеюсь, ты понимаешь это. У них достаточно врагов. Прошу тебя, обдумай ещё раз, насколько это нужно тебе самому».
Он понимал. И всё же надеялся, что в Утёсе Кастерли сможет защитить их лучше, чем они сами защищали себя когда-то.
Ему пришлось уладить ещё множество вопросов: обсудить их возвращение с теми родственниками, которых он решил уведомить, подготовить замок к их прибытию, выбрать время — и вот, четыре года спустя после того страшного дня, когда Королевская Гавань пала под огнём дракона, его брат и сестра возвращались домой.
Никто не хотел шума, поэтому они прибыли почти что тайком. Лодка привезла их от корабля на пустынный берег. Джейме выпрыгнул первым, на руках перенёс ребёнка и помог Серсее спуститься на песок. И только после этого подошёл и опустился на одно колено.
— Тирион.
— Чёртов болван, — ответил Тирион и обнял его.
— Спасибо, — горячо прошептал Джейме.
— Не благодари раньше времени, — ответил Тирион.
Джейме отстранился, улыбнулся ему и поднялся.
Он стригся так же коротко, в волосах добавилось седины, но удивительным образом он выглядел моложе, чем четыре года назад. Тирион перевёл взгляд на Серсею. Она держала дочь за руку и молча смотрела на него, не двинувшись от кромки воды. Набегавший прибой задевал сзади подол её бурого платья.
Серсея, в противовес Джейме, снова отпустила волосы и — боги всё же на её стороне — была так же прекрасна, как прежде. Маленькая же Аурелия, как все их дети, была словно крохотной копией их обоих, и Тирион в который раз изумился — как вообще им удавалось так долго обманывать всех? Он не видел детей, больше похожих на своих родителей, чем дети этих двоих. Кроме, пожалуй, Старков. Он улыбнулся Аурелии, и она прижалась к матери, застеснявшись. Он снова поднял глаза на Серсею.
— Сестра, — сказал он.
— Брат, — ответила она.
Они оба медлили, а Джейме стоял в стороне, не вмешиваясь и опустив глаза. Наконец Тирион сделал шаг ей навстречу и раскинул руки.
— Я никогда не думал, что скажу это, но я рад, что ты жива.
Серсея улыбнулась немного напряжённо, а потом подошла к нему, опустилась на колени и, не отпуская руки дочери, обняла его одной рукой.
— Спасибо, — тоже прошептала она, но если в шёпоте Джейме не было ничего, кроме радости и благодарности, в её шёпоте он услышал больше, и это потрясло его. Она сожалела. Не как нормальные люди, конечно — гордость не позволила раскаянию окрасить её благодарность — но она сожалела. Тирион не знал, о чём именно, но подозревал, что о многом. И в этот момент он любил её, любил и сострадал ей так, как никогда прежде. Он обнял её крепче и прошептал:
— Добро пожаловать домой. Я рад видеть тебя.
Джейме откровенно сиял. Всё же он волновался, как я встречу её, подумал Тирион. Как она встретит меня. Джейме, Джейме, всегда готовый пойти ради неё на любой риск, лишь бы увидеть счастье в её глазах.
Серсея поднялась, и Тирион попросил:
— Представьте же дядю племяннице!
И тогда Серсея улыбнулась по-настоящему. Тирион уже видел, как улыбался, сойдя на берег, Джейме — открыто и радостно, как тысячу лет назад, и теперь на губах Серсеи была та же улыбка. Будто не было ничего, будто им снова двадцать.
— Аурелия, — обратилась она к дочери и потянула её шагнуть ближе к Тириону. — Это твой дядя, Тирион, наш с папой младший брат.
Тирион уже широко улыбался девочке, поэтому чувствовал себя глупо, когда ошарашенно спросил прямо с этой улыбкой на губах:
— Она уже всё знает?
Серсея вздёрнула подбородок и её губы на мгновение презрительно скривились.
— Больше никто из наших детей не будет жить в неведении. К тому же мы хотели вернуться домой, а как здесь мы утаим правду?
Тирион думал об этом, и вот она дала ему ответ. Они приняли решение. Он кивнул.
— Теперь уже это разумно. — И снова обратился к девочке. — Ну здравствуй, племянница!
И протянул ей руку. Серсея мягко подтолкнула дочь. Аурелия нерешительно вложила свою ладонь в его, и он нежно поцеловал её крохотные пальчики.
— Ты так же прекрасна, как твоя мать, — ласково сказал он, и добавил с насмешкой: — И, надеюсь, так же умна, как отец.
— Это верно, — весело отозвался Джейме, — у неё, похоже, тоже дислексия.
Серсея нахмурилась.
— Не говори глупостей, она ещё совсем маленькая! Что она там может уметь в три с половиной года? Поговорим, если не научится к десяти.
Вторая лодка, в которой пара слуг везла вещи, пристала к берегу.
— Идёмте же, идёмте! — позвал Тирион. — Идёмте домой.
Она изменилась, — думал Тирион. Нет, разумеется, он не питал иллюзий — перед ним была Серсея, женщина, творившая чудовищные зверства и ненавидевшая весь свет, включая его самого. Но она изменилась. И он не мог не задаваться вопросом: неужели Джейме смог это сделать? Неужели он смог сделать её счастливой и смирить её ярость? Неужели всё, что на самом деле когда-либо было нужно этим двоим — это быть вместе?
Джейме рассказал ему многое, о чём не говорил в письмах. Тирион слушал его, глядя в огонь, и перед ним, как в видениях, проходила их жизнь после смерти — жизнь, полная отчаяния, горестей и любви, полная сожалений и раскаяния, злости и смирения, страха и надежды.
