***

И вот наступает четвёртое мая. Я дожидаюсь Янку и маму в торговом центре в мамином магазинчике. Отсюда вместе поедём на телешоу. На душе легко, почти празднично, и точно, скоро ведь 9 Мая.

На улице неожиданная жарынь, двадцать пять градусов. Чудесное вездесущее солнце. Даже в нашей школе все окна были распахнуты. Из окон класса виден школьный двор – он довольно ухожен, с чудом сохранившимися среди детского вандализма рядами уже расцветающих яблонь. В такие погожие солнечные деньки коридоры, омытые свежим воздухом, кажутся опрятными и просторными. Голоса пухлощёких первоклашек. Смешные молочные котята. Смотрю на них с высоты своих семнадцати и кажусь себе древней бабцо́й.

Неподалёку от школы мы купили квартиру три года назад. Нам повезло. Раньше я целый час добиралась на занятия, а сейчас – всё рядом. И в этом районе дома новые, совсем близко есть торговый центр, куда при желании с уроков можно сбежать в кино. Тут же лаунж-кафе, вчера уже заработала открытая веранда. И ее сразу же захватили стайки тощих длинных девиц. Они прохлаждаются. Проваливаются в широких мягких креслах. Едят, как колибри, – пару веточек, пару ягодок. Смакуют коктейли, держа бокалы худенькими лапками. Сверкают узкими запястьями. Это напомнило мне недавно виденный фильм «Мемуары гейши», где старая гейша учила молодую красиво показывать свои запястья для завлечения противоположного пола…

Итак, я в торговом центре. Это четырёхэтажное пространство в виде просторного сквозного колодца-атриума, устремлённого вверх вдоль всей высоты здания к светопрозрачному шатру крыши. Мне нравится, что сразу с нижнего уровня открывается круговой обзор на панорамные застеклённые кабинки бесшумных ли́фтов, на торговые галереи с эскалаторами, светлыми коридорами, площадками для отдыха, сверкающими соблазнами витринами и лёгкими мостиками переходов. Сколько ж тут всякого – манящего, зазывающего, провоцирующего меня оставить здесь денежки, которые мне иногда дают родители на карманные расходы, или же, не так часто, на шопинг: всякая развлекаловка, киношка, ледовый каток, боулинг, фитнес-центр, кофейни, кстати, бывают и лекции… Сияющее, бликующее многосветием нарядное пространство рождает у меня чувство какого-то драйва от всего этого многообразия товаров, света, воздуха. И чувство необъяснимой свободы и беспечности.

Здесь множество людей. Разных. И так интересно наблюдать за ними. Гораздо более увлекательно, чем рассматривать, например, недвижные экспонаты в тихом музее с призывающими к порядку чинными смотрительницами в белых кружевных воротничках. С театром это, конечно, не поспорит, но тут тоже присутствуют свои моменты театральности, на которые можно смотреть, наблюдать, и в таком наблюдении, прежде всего, за спонтанными проявлениями обычных людей, занятых ритуалом шопинга, есть свой кайф – они натуральные, не придуманные сценаристом и режиссёром, и в них, бывает, просвечивает их жизненная история.

Я частенько здесь бываю, могу с закрытыми глазами попасть в мамин бутик модной женской одежды на втором этаже. В нём мягкая цветовая палитра стен в пастельных охристых тонах. Лаконичный интерьер. Эффектное освещение. Оно продумано так, чтобы в центральной части торгового зала с потолка свисала изысканная ретро-люстра – мамина гордость. И она своим светом должна выделить под ней фигуры стильных манекенов на подиуме, стоящих-сидящих группами, одетых в наряды под 1950-е. Манекены, по маминой задумке, призваны задавать определенную атмосферу и стиль её магазинчика. Маме не откажешь в творческом подходе. Мне также нравится, как на рейлах и отдельных плечиках оживают платья, блузки – благодаря специальной развеске, имитирующей движение, и подходящему настрое́нческому реквизиту рядом. А прозрачные полки, подсвеченные снизу, поддерживают этот эффект всякими милыми аксессуарными штучками. У одной из стен – небольшой дизайнерский диванчик на тонких ножках, кое-где виднеются пуфы из замши. Специфическую нотку в помещение привносят большие, до самого паркета, зеркала в строгих черных рамах со слегка скруглёнными уголками. И огромная черно-белая фотография в кассовой зоне – улыбающейся Одри Хепберн с её неподражаемыми распахнутыми глазами милого оленёнка.

Я человек совершенно не деловой, в маркетинге, да и в бизнесе в целом, ни бум-бум, но интерьер, думаю, вполне располагает к тому, чтоб в него хотелось заглянуть.

Мама недовольна отдачей от своего магазина. Она ведь человек 1990-х, для нее, как и для многих в то время, бизнес – это что-то вроде золотой рыбки из сказки с набором исполняемых желаний. Эта рыбка должна была бы принести ей миллионы, а приносит какую-то ма́лость, по её словам. Существенную часть съедает аренда. Весь товар по маминому вкусу доставляется из Милана, много винта́жных вещей. Выходит недёшево.

Пока я в магазине, покупателей крайне мало. За час заглянуло лишь пара-тройка женщин. Болтаю с Жанной, маминой продавщицей. Жанна – высокая, прожаренная в солярии брюнетка. Люблю наблюдать ее в деле.

Вот как раз входит немного скованный от неестественной псевдоинтеллигентности губастый толстяк со скудным опуше́нием головы, раздутыми и в испарине щеками. Но его костюм светло-бежевого цвета хорошо сшит и неплохо сидит на нем. Жанна своим намётанным глазом уже всё успела заметить и оценить. Она тут же выдвигается на боевые позиции. Начинает мырлыкающими интонациями подбадривать платёжеспособного клиента, стараясь обратить его из простого посетителя в заинтересованного покупателя, приподнимая по ходу его пока что неуверенных реплик то одну сочно нафабренную бровь, то другую. Ее смуглые приятной округлости руки так и порхают, распахивая стилизованные под винтаж шкафчики и вынимая оттуда натурального шёлка вещи. При её годами выработанной профессиональной подаче лёгкие платья эффектно вспениваются и медленно красиво опадают на прилавок. Потный морда́н слегка заморочен и озадачен. Я же со скуки придумываю себе, что платье он приглядывает не в подарок стареющей жене, а для того чтоб покруче обставить бутафорию своих шашней со смазливенькой дурой-секретаршей в собственном офисе… В завершение Жанна ловко укладывает выбранное тончайшее шифоновое платье в красивую розовую коробку и сверху перевязывает узкой лентой. Покупатель, обласканный, удовлетворенный, уходит с конфузливой улыбкой на лоснящемся лице.

Мне как до небес до Жанниного точно рассчитанного напора. Она настоящий мэтр продаж, мне никогда такой не стать. Ей, пожалуй, тоже не мешало бы вести тренинги по продажам, как это делает Вера Николаевна по психологии. Уж наша-то Жанночка впарит что угодно и кому угодно. Даже осколки челябинского метеорита, взорвавшегося в феврале средь бела дня над уральским городом, у неё с благодарностью рвали бы из рук – далеко не по умеренной цене, и просили бы завезти ещё и ещё. И Жанночка продала бы и их, хотя бы этих осколков и оказалось больше самого метеорита…

Мастер-класс Жанны закончился, и я тупо впяливаюсь в плоскую плазму монитора на стене, в сотый раз пересматривая под музыку нарезку сменяющихся кадров из «Завтрака у Тиффани». С несравненной Одри Хепберн в её культовом образе: чёрном платье с жемчугом, высокой причёской и длинным мундштуком, подносимом ко рту в изящном изгибе тонких рук.

Жанна относится ко мне по-доброму, но несколько снисходительно. И не без основания, ибо я полнейший профан в предпринимательстве. Мода тоже как-то мимо меня проскочила. Мама подарила бы мне любое из своих платьев в бутике, но я, глупо звучит, стесняюсь их носить. Мелкая, щуплая, рост сто шестьдесят. О весе даже и упоминать не стоит. И волос-то особо нет, так, мышиный хвостик. Чтоб не привлекать особо внимания, обычно я просто быстренько залезаю в потёртые джинсы и прячусь в просторный свитер. Хотя трудно определить, кто кого пугается больше, я моду или она меня. Похоже, мы обе друг от друга не в восторге. А Жанна – совсем другое дело, она напоминает мне прекрасную восточную гурию.