– Как ни странно, да, – усмехнулся я.

– Точно? – недоверчиво прищурилась она.

– Не считая того, что я выгляжу как дедушка Ленин в молодости, всё отлично, – решительно успокоил я ребёнка.

Вряд ли в Шааде знали вождя пролетариата, но тем не менее имя, в прошлом не сходящее с уст моей бабули, сработало магическим образом. Мне поверили. Впрочем, на бабушку оно тоже действовало безотказно.

– Кстати… Чем вы питаетесь? – задал я актуальный вопрос.

– Время завтрака! – обрадовалась Джессика и, развернувшись, закричала что есть мочи: – Джонатан! Неси скатерть!

– Скатерть, безусловно, вещь полезная, – осторожно начал я. – Но мне бы хотелось узнать, где у вас кухня, заглянуть в холодильник… Или в подвал? Проверить срок годности и прочее…

– Идём. – Джессика безапелляционно потянула меня за собой.

Но путь в смежную комнату нам преградил скелет. Вперив руки в боки, – то есть кости в кости, – он властно сверкнул зеленью магии, которой были наполнены глазницы его черепа, и сурово щёлкнул челюстью.

– Руки мыть? – вздохнув, перевела девочка и махнула рукой в неопределённом направлении. – Это там.

– Снова на реку? – насторожился я.

– Нет, во двор, – тут же рассмеялась она.

Снаружи нас уже поджидал Джонатан. Парень стоял у небольшого колодца, который я поначалу не заметил. Странно, что девочка не рассказала, что вода есть ближе. Впрочем, не купать же малышку здесь. Вода наверняка ледяная. Во всяком случае я помнил, какой она была у бабули в деревне. Однажды, когда мне очень хотелось пить, я хлебнул прямо из ведра – так зубы свело!

Назвав сооружение из нескольких прогнивших брёвен колодцем, я сильно погорячился. Через них была переброшена кривая доска, а вместо ведра к верёвке привязана странная прозрачная сфера с одной большой дырой и парой мелких. Будто огромная уродливая колба, она стояла на земле.

Джонатан, скинув рубашку, опускал внутрь руки и, зачерпывая пригоршнями воду, с фырканьем плескал на себя. Я заметил на торсе паренька пару шрамов и сжал челюсти. Это последствия встреч с оборотнем?..

Джессика подождала, пока брат закончит и оденется, а затем быстро ополоснула ладони и демонстративно показала их бдящему у входа в замок скелету.

Я только хотел отлепить от себя малышку, чтобы проделать то же самое и быть допущенным в столовую (или что там у них?), как Агнесс внезапно заголосила. Да так, что в ушах зазвенело. И это у меня, привыкшего к сигналу пожарной тревоги!

– Что с ней? – испугался я и, торопливо осмотрев девочку, предположил: – Неужели уснула, а я её разбудил? Или…

– Ой! – зажав нос, прогундосила Джессика. – Агнесс, ты почему на горшочек не попросилась?

– У-у! – возмутилась малышка и с обвинением уставилась на меня.

И тут у меня спина похолодела.

Не кастрюля в гостиной стояла! И ребёнок чётко и конкретно просился именно туда, но я не понял. И сейчас…

– Что теперь? – быстро спросил я.

– Я за скатертью, – тут же ответил Джонатан и ретировался.

– Ох, я не проверила, как там Пёсель, – внезапно заволновалась Джессика. – Бедняжка! Наверное, страдает…

И тоже сбежала.

Мы с Агнесс посмотрели друг на друга.

Она молчала, и это казалось страшнее всего. Я не знал, набирает ли девочка сил, чтобы повторить вопль гарпии в брачный период, или же смирилась с неприятным положением… И закралась слабая надежда, что ребёнку положение не так уж и неприятно. Тепло и мягко.

Хрупкая надежда разбилась от новой трели, во время которой мои уши едва добровольно не скрутились в пельмени.

– Хорошо-хорошо, – сдался я и, оглядевшись, усадил девочку на травку. – Сейчас дядя Сокол всё сделает.

Что сделает дядя, даже самому Соколу было невдомёк, но я не отчаивался. Я же пожарный! На нас всегда смотрели так, будто мы способны достать луну с неба… Или котёнка с дерева. Да что там! Такие бравые ребята явно не струсили бы надрать зад самой смерти.

Но как назло, старухи с косой под рукой не было, а вот попа Агнесс явно нуждалась в срочном клининге.

Флоренс

Магнер подошёл и, отцепив от вколоченного в скалу железного кольца цепи, потянул меня за собой.

– Тебе надо поесть.

– Я и сама умею ходить, – огрызнулась я, не желая признаваться, что ослабела настолько, что едва могла позаботиться о себе даже в самых банальных вещах.

Радовало лишь то, что магнер давно не мужчина, да и человеческого в нём почти не осталось. Потому и позволяла ему помочь себе, ибо сама не могла даже шага ступить без поддержки – так ослабла. Да, маг кормил меня, но пища Замирья не могла восстановить мои силы, только поддерживала слабо тлеющий огонёк жизни. Да и то лишь потому, что меня подогревало желание вернуться к детям.

На вид и на вкус еда казалась мясом, но я знала, что пища приносит мне медленное отравление. Магия Замирья не может причинить вреда потомственным магам, но всё равно угнетает даже их. То есть нас. Потому Устин, вернувшись, был так слаб. Потому я лишь огрызалась на магнера, но всё равно подчинялась.

Если откажусь, то быстро зачахну от голода.

Сейчас я спала всё больше, а когда бодрствовала, напряжённо думала, перебирая тысячи вариантов возможного побега. Но даже если мне удастся магией снять цепи, даже если магнер отвлечётся по каким-то своим злодейским делам, даже если я сумею пройти через море магнуса и добраться до ближайшего перехода…

Замирье заперто! Победа стражей стала моим несчастьем.

Я не жалела, что поменялась с Софией. Если бы Бэтрис ударила магией по изнанке межмирья, то разбила бы остатки пространственной перегородки между Шаадом и Замирьем. Погибли бы все! Своим решением я спасла не только миры, но и своих детей. В тот миг это казалось единственным решением.

Но я так страдала вдали от детей! Гораздо сильнее, чем от «питания» магнера, своего унижения или смрада Замирья. Так сильно скучала по лепетанию Агнесс и ворчанию старшего сына. Мне очень хотелось обнять Джессику… Сейчас, когда прошло столько времени, я даже мечтала услышать пение Пёселя Лаврентьевича!

– Наелась? – безэмоционально уточнил магнер и сунул мне глиняный кувшин с водой. – Пей!

Цепи звякнули, когда я приняла посудину. Сделала глоток и…

Магнер взял остатки мяса, о происхождении которого я старалась не думать (гавкало оно, мяукало или рычало, щёлкая длинными зубами в толпе таких же монстров), и бросил в гущу магнуса. Решение пришло за один миг.

Размахнувшись, я ударила мага по голове, раздался звон, и посыпались черепки. Магнус, почуяв кровь, взвыл, и от тысяч голосов, доносившихся снизу, леденел затылок. Но я не останавливалась. Воспользовавшись тем, что враг оглушён, накинула цепь ему на шею и со всех оставшийся сил потянула на себя.

Вот только сил осталось совсем мало. Мне не удалось удержать магнера, и он легко перехватил инициативу. Развернувшись, вжал меня в камень скалы и, оскалившись, принялся жадно пить мою магию. Я смотрела, как по его бледному лицу катятся багровые капли, и мысленно прощалась с жизнью.

Но магнер остановился.

Отстранившись, он просто надел сковывающую меня цепь на кольцо и отвернулся. Бросил, уходя:

– Спи.

Я зажмурилась и, восстанавливая тяжёлое дыхание, беззвучно шевельнула губами:

– Соня… Умоляю, найди способ вытащить меня отсюда! Ты же такая умница…

Александр

– Сдаюсь!

Крикнув это бесчувственному небу, я откатился в сторону, предоставив Агнесс делать, что ей захочется. После получасовой борьбы испачкано было всё, что только можно, начиная от, собственно, исходника, заканчивая целым пожарным.

Я и представить не мог, что ребёнок способен крутиться как шиншилла! Отличие только в том, что зверёк очищается, купаясь в вулканической пыли, а Агнесс… Кхм!

– Короче, надо идти на речку, – проворчал я. – Купаться, отстирываться и кормить хищных рыб… Хотя запах может отпугнуть кусачую тварь. А если не отпугнёт, то плавучая гадина познает вкус мести!