– Не придирайся к словам. Ты ведь поняла, что я имела в виду, – в тон мне ответила Натали, тоже начиная злиться.
Как же с ней тяжело! Сначала ляпнет какую-то хрень, а потом злится из-за того, что на её слова обиделись, словно не понимая, почему так произошло.
– А давайте мы не будем ссориться, – спокойно произнесла Алёна, хотя было видно, что из нас всех она была больше всего напугана. – Филипп опасен не только для Евы, но и для каждого оборотня. У него явно какие-то проблемы с головой, иначе он не связался бы с ликанами. Да и взгляд у него был, мягко говоря, какой-то странный.
– Не странный, а безумный. – Я бросила быстрый взгляд в сторону мини-бара, но, несмотря на возникшее желание напиться, решила этого не делать. А то мало ли как алкоголь повлияет на меня, пока я нахожусь в таком нестабильном состоянии. – Да и не он один выглядел отталкивающе. Ты ведь заметила, что Николас всё ещё болен, как физически, так и душевно. Похоже на то, что волчий аконит хоть и не убил его, но здорово так потрепал. Да и вообще, все Штерны ненормальные. Я, конечно, не знала Конрада, и ни разу его не видела, но я уверена, что и у него были проблемы с головой.
Ну вот, я снова начинаю злиться, и эта злость настолько сильная, что мне уже тяжело устоять на одном месте, а ещё так и тянет что-нибудь сделать, лишь бы выплеснуть негативные эмоции. У меня даже руки задрожали от желания… ударить кого-то или расцарапать… впиться зубами в плоть… Чёрт! Что это за звериные желания?
Ну вот! Я тоже схожу с ума! Такими темпами, я вскоре составлю компанию Филиппу и его шайке.
– Волчий аконит? – одновременно спросили Натали и Алёна. – О чём это ты?
– И ещё, помимо этого, нам хотелось бы узнать про багряного волка. Ты случайно ничего не хочешь нам рассказать? – довольно требовательно попросил Адам, больше даже не смотря в мою сторону.
Как-то странно, меня злил его взгляд, но теперь, когда он от меня отвернулся, это вызывает во мне ещё больше агрессии, как, впрочем, и его обида, которая стала исходить от него только сильнее.
– Что произошло, когда умер Леон? – Натали от нетерпения сжала подлокотники кресла, и, как мне показалось, даже задержала дыхание.
Хотя что с неё взять, она ещё та сплетница, а тут такая грандиозная новость появилась. Я бы и сама рада наконец-то рассказать всю правду, вот только я всё ещё опасаюсь мести Николаса. Ему, конечно, сейчас будет немного не до меня, но ведь когда он разрешит свой конфликт с братом, то он может обратить внимание на девушку, не умеющую держать язык за зубами, и тогда всё, новые проблемы мне обеспечены. Вот только присутствующие в этой комнате оборотни вряд ли побегут рассказывать об услышанном первым встречным. Правда у меня есть небольшие сомнения насчёт Натали, но мой страх перед Штерном всё равно сильнее.
– Давайте не сейчас, я не хочу об этом вспоминать.
Адам недовольно повернулся ко мне, но на меня так и не посмотрел, направив взгляд чуть в сторону.
– Всем и так понятно, что рассказ Николаса – это ложь. Ну никак тихая Камилла не могла быть багряным волком. К тому же, странное поведение охраны, которая разбилась на два лагеря, давало понять, что происходит что-то странное. А после сегодняшнего появления Филиппа, в компании ликанов, я думаю, что у многих сложился пазл, кто три дня назад напал на оборотней во «Вкусе ночи», и твои невольно вырвавшиеся слова это только подтвердили.
– Ну раз вы обо всём догадываетесь, то смысл мне что-то вам рассказывать? Давайте просто закроем эту тему? Я пока не настроена на разговор, и это, по-моему, очень хорошо видно.
Все промолчали, но в диалог неожиданно захотел вступить Рейн. Круто повернувшись, он посмотрел на меня таким злым, я бы даже сказала враждебным взглядом, что у меня от напряжения пересохло в горле, и я почувствовала себя не в свой тарелке. А ведь ощущение такое, будто меня заперли в клетке с голодным хищником.
– Нам надо знать, с кем мы имеем дело, и к чему нам стоит готовиться. Ликаны и багряный волк – это очень серьёзно. От Николаса и Мартина также могут возникнуть проблемы, как и от Филиппа, не говоря уже о тех, кто может также предъявить какие-то права на наследие Леона. Так что если тебе известно что-то, о чём мы не знаем, то будь добра, поделись с нами этой информацией.
Ох, как же мне не нравится его тон. Он словно меня отчитывает. И если до этого момента поведение и общение Рейна нельзя было назвать вежливым, то сейчас он ведёт себя попросту грубо. Он смотрит на меня с таким прищуром, будто это я обратила его подружку в ликана, и несколько лет её скрывала. Да и вообще, он её видел? Она же даже в человеческом обличии выглядит как оборотень, застрявший на начальной стадии обращения. Да и я сомневаюсь, что за столько лет, проведённых в полувменяемом состоянии, моя кровь сможет её излечить.
Хотя это уже не моё дело, так что не стоит совать свой нос в чужие отношения. Но всё равно, меня поражает тот факт, что Рейн, как видно, думает, что стоит дать своей девушке немного крови лунной волчицы, как она не только вылечится от безумия, но у них сразу же всё станет как прежде. Ага! Спустя столько лет! После того, как эта ликанша поубивала несколько десятков людей и оборотней – а в том, что она кого-то убила за эти прошедшие годы, я и не сомневалась, – её или совесть изъест, или… Или она окончательно помешается, как только осознает, каким монстром она была. Но опять же, это не моё дело. Пусть что хочет, то и делает.
Чувствуя, как в груди поднимается новая волна гнева, причину которого мне трудно было назвать, я всё же сдалась, и на свой страх и риск, понимая, что потом могу об этом пожалеть, всё же рассказала, что на самом деле произошло в особняке Штернов, и как Леон пытался убить собственного сына, который в итоге стал причиной его смерти.
Когда я закончила свой непростой рассказ, который я, впрочем, сократила до минимума, не вдаваясь в ненужные подробности, в комнате повисла такая напряжённая тишина, что можно было отчётливо услышать звучание тихих голосов за стенами и чьи-то шаги в коридоре. А вообще, это как-то странно, уж что-то слишком сильно улучшился мой слух, раз я могу подмечать такие мелочи. Остаётся надеяться, что это не признак скорого обращения, а то мне из-за этого начинает казаться, что зверь внутри меня притаился в ожидании удобного момента, чтобы снова показать, кто из нас двоих сильнее.
– Эта семейка больная на всю голову, – первая нарушила тишину Натали, сразу же осушив ещё одну бутылочку с алкоголем, которую она, во время моего рассказа, как-то жадно прижимала к груди, словно боялась, что кто-то попробует её отнять. – Чокнутые! Никто и мысли не мог допустить, чтобы рискнуть убить одного из Штернов, а эти больные сами себя убили!
– Несмотря на это, у Леона хватило ума водить всех оборотней за нос, и скрывать, что он багряный волк. – Рейн, на манер Адама, взлохматил свои волосы, по крайней мере, попытался это сделать, ведь его отросший с нашей первой встречи ёжик, не так просто было привести в беспорядок. – А ведь если так подумать, то за эти годы исчезло много оборотней, они были или приближёнными Штерна, или наоборот, как-то ему насолили. Вот только никто из нас не рискнул в открытую заподозрить в чём-то Леона.
– Да какая разница, кем были и являются Штерны! – Натали с трудом встала с кресла и, заметно пошатываясь, подошла к окну, открыв его и выглянув на улицу. Она с таким наслаждением вдохнула воздух, что можно было подумать, что мы находились не в центре города, а где-то в лесу, где пахло цветами и хвоей. – Нам надо теперь переживать о том, как их идиотизм на нас повлияет. Николас не отдаст то, что он с таким трудом заполучил, а Филипп не упустит того, чего его лишили. И вот как дорого нам будет стоить война между двумя братьями? За одним стоят наёмники, а за другим ликаны, так что их противостояние просто не может нас не коснуться. И знаете что, это меня сильно пугает.
Устало выдохнув, Натали повернулась к нам, пробежавшись по всем присутствующим напряжённым, немного испуганным взглядом, после чего села на подоконник, опасно отклонившись назад, словно забыв, что окно открыто. Ей ответил Адам, который всё это время продолжал смотреть куда угодно, но только не на меня.
