Я осмотрелась. Пациентов здесь было немного, двое из троих – пожилые. Женщина лет пятидесяти, ещё одной где-то под сорок, и третья. Думаю, это она…

Пациентка (не могла я пока называть её Розмари Ватс!..) лежала на кушетке у окна, неподвижно смотря сквозь промерзшие стёкла. А те, в свою очередь, отбрасывали на неё рассеянные лучи уличных фонарей, делая внешность женщины ещё необычнее. Нет, она не выглядела такой, какой я её запомнила на месте убийства Сары. Ухоженная, причёсанная, опрятная. Но было в ней что-то, что всё-таки бросалось в глаза. Какая-то усталость, может, даже обречённость. Отголоски глубокого отчаянья…

– Здравствуйте, – обратилась я, чтобы привлечь кусочек её внимания.

Та не пошевелилась, всё ещё смотря в окно, и я произнесла вновь:

– Здравствуйте!

Только тогда она оторвалась от созерцания чёрно-утренних видов больничного дворика и посмотрела в мою сторону.

Её глаза. Я действительно была уверена, что видела их раньше. Много-много раз. Нет – не стану утверждать, что это были глаза моей пропавшей одногруппницы. «Единственное в нас, над чем время не властно», как обычно говорят в мистических новеллах. Не общалась я так тесно с Розмари, чтобы запомнить эту деталь её лица! Но то, что это не незнакомый человек, я почувствовала сразу.

– Шейна? Шейна Андерсен? – увидев меня, она заметно оживилась, даже присела на своей кровати, словно предчувствуя долгий диалог. Я подошла поближе и придвинула себе небольшой стульчик. – Это правда ты, да?

– Вы что, не помните меня? – спросила я, не скрывая лёгкого удивления.

Женщина притихла, будто действительно пытаясь выудить из своей памяти что-то важное.

– Мои мысли… путаются постоянно. И память не слушается – порой забываю даже про свой День рождения…

– Вы сказали, что хотели меня увидеть.

Она молча рассмотрела меня с ног до головы, словно с тяжким трудом обдумывая то, что услышала.

– Да, конечно… Я… знаю, в это тяжело поверить. Глупо до абсурда. Но… я действительно Розмари, – сказала она, явно ожидая услышать смешок, насмешку или даже нападки в свой адрес.

Но ничего такого не последовало. Слишком много странного я увидела за прошедшие два месяца, чтобы смеяться над всем, что кажется непонятным и сверхъестественным. Это её как раз и поразило.

– Это я, правда. Мне никто не верит, но…

– Я верю.

Я ответила коротко, но этого было достаточно. Розмари как будто стало легче. «Сбросила камень со своей души», как обычно говорят в таких случаях.

– Что с тобой случилось? Как всё… это могло произойти?

Женщина вновь впала в раздумья. Однако, на моё удивление, всего на пару секунд.

– Я почти ничего не помню. То, что я видела, всё время ускользает от меня… Что случилось.

Это был не вопрос, и я не стала пока её прерывать.

– Я была там… не одна. Сара… Моя лучшая подруга – кажется, она была ранена…

Думаю, если бы я рассказала ей сейчас всю правду, она бы не выдержала. Мне вновь пришлось молчать.

– А потом… я увидела… часы. Я смотрела на них. Я не могла оторваться… – Розмари занервничала. Задрожали ладони, прерывистое дыхание прервало поток её слов.

Я вмешалась:

– Сейчас всё хорошо. Ты жива. И мы в безопасности.

– Мы не в безопасности, Шейна. Никто из нас. Те… часы. Я готова поклясться, что в них было… ВРЕМЯ. Оно лишило меня жизни. Той жизни, что я должна была прожить. Я помню это ощущение – моё собственное время будто ВЫРЕЗАЛИ, ножом из груди. Дни, что уже не суждено прожить. Людей, которые меня никогда теперь не узнают… Господи.

Она взглянула на свои руки – руки состарившейся женщины. Взглянула и заплакала. Я не могла представить её чувства. Какого это: ощутить себя старухой, потерять целую жизнь, которую всё время ждал?.. Я бы, наверное, покончила с собой.

– Мои родители мне не поверили, – неожиданно произнесла она сквозь слёзы. – Даже брат. Они всё ещё ищут меня. А я тут! Я им теперь не нужна…

Не зная, что сказать, я просто взяла её за руку. Без слов. Давая понять, что рядом с ней есть хоть кто-то. И это её успокоило. Не сразу конечно, но Розмари хотя бы перестала плакать. Уже это показалось мне серьёзнейшим прорывом.

– Спасибо. За то, что веришь мне, – тихо сказала она.

Наверное, это и правда её мучило. Ведь никто не воспринимал всерьёз то, что она – действительно та 17-летняя студентка по фамилии Ватс. Была ею совсем недавно…

– Будь осторожна, Шейна, – проговорила она чуть слышно, успокаиваясь и отпуская мою руку.

– Стараюсь как могу…

Но Розмари будто не слышала меня.

– Я видела тебя в то мгновение. Рядом. Твои глаза… Я не хочу, чтобы это продолжалось… снова… дальше…

Увы, я не сумела уточнить, что именно она имела в виду. Собеседница вообще перестала меня воспринимать – лишь принялась бормотать что-то бессвязное, не реагируя больше ни на что.

Жаль. Тяжело. Чертовски обидно. И невероятно больно за всё. Но теперь, по крайней мере, я уяснила одно: то, что я считала лишь фантазией своего больного воображения, правда. А раз так, то расслабляться действительно нельзя! В какую всё-таки напасть тебя занесло, Шейна?..

Ну, что же. Я хотя бы с ней встретилась – уже кое-что!

Вскоре я покинула палату. Думаю, здесь Розмари будет намного лучше, чем где бы то ни было. А вот насчёт себя я не уверена.

Коридор, перерезавший больничный корпус от края до края, за эти десять минут ничуть не изменился. Здесь мало что менялось – должна пройти уйма времени, чтобы люди смогли заметить что-то мало-мальски важное. Вечность…

Ещё раз поймав себя на излишней любви к внутренним монологам, я уже было направилась вперёд, но… в тот же миг краем бокового зрения заметила знакомую фигуру.

Ого, надо же! Никак не ожидала её здесь увидеть!

– Кейт?

Я тихо подошла к одинокой блондинке, неприкаянно бродившей возле лестничной клетки, и все сомнения отпали сразу. Одногруппница и подруга Розмари – значит, не я одна навестила её сегодня.

– Шейна? – она удивилась не меньше. – Что ты здесь делаешь?

– Навещаю старую знакомую… Как и ты, верно?..

Почему-то я не сомневалась, что так оно и было.

Кейт Хаберман – вечная гламурница, хвостом носившаяся за своими подругами по несчастью. Да, так я их называла когда-то. Сейчас уже нет ни Сары, ни прежней Розмари, да и я далеко ушла от тех «славных деньков».

– Ты была у Розмари, да? – приглядываясь к моей реакции, спросила она очевидное.

Думаю, не хотела, чтобы я высмеяла её за «глупые выдумки и веру в чепуху». Но я сделала лицо серьёзнее, давая понять, насколько сильно во всё это верю.

– Я не знаю, как такое… – Кейт хотела было начать разговор, но прервалась, погрузилась в молчание и, наконец, облокотилась на пожарный шкаф. Тот, что выделался среди прочей больничной утвари своим ярким красным цветом.

– Думаешь, я понимаю в этом хоть что-то? На лекциях про похитителей молодости нам не рассказывали, в Храмах Души такому не учат. Уверена, что Мессия и его учение здесь точно не причём.

– Да уж… Я слишком… Мне всё равно не хватит ума, чтобы во всём этом разобраться.

В другое время я бы добавила «это точно», но только не теперь.

– Его сейчас ни у кого нет. Нас давно пять миллиардов, а до сих пор не можем мирно сосуществовать. Что уж говорить про наблюдательность!

Кейт улыбнулась, самую малость, и молча уставилась в пол. Впервые в жизни видела её такой сосредоточенной – и это не очередная шутка. Будем ли мы просить сейчас друг у друга прощения за колкости прошлого? Вряд ли. Да и зачем? Всю жизнь ругались как кошка с собакой, а теперь на горизонте появился… ну, не знаю… тираннозавр. Или даже метеорит. Да, так точнее.

– Я не знаю, что делать. Можно ли вообще что-то придумать? Никто ведь с таким ещё не сталкивался…

– Да, наша жизнь – не мистический детектив, увы. А жаль…

– У неё ведь сегодня День рождения! Восемнадцать лет… А она одна. Я – я не могла не прийти. Даже если и не в силах понять всё до конца.