— Хотя постойте, — Охитека придержал руку спутницы. — Эй, леди, — окликнул он пожилую женщину неподалеку — та подозрительно пошатывалась и тяжело дышала. — Не желаете отдохнуть? Вон вполне удобное место, — он кивнул внутрь ниши. — Ребята, помогите даме, проводите ее, — обратился он к двоим крепким парням.

— Ох, и правда, эта толчея, — женщина с благодарностью кивнула.

Парни подхватили ее под локти, осторожно повлекли в нишу. Помогли усесться на ступеньку. Несколько человек потянулись следом — хоть зал и был просторным, но толчея и духота царили жуткие.

— Видите того жреца? — Охитека указал спутнице на Токэлу. — Это сам верховный настоятель общины!

— О! — вырвался у той возглас.

— Позовите его сюда, — попросил он. — Позовите господина Токэлу, он не сможет отказать в просьбе женщине, своей прихожанке.

Она моргнула недоуменно, но была еще слишком взвинчена и ошарашена, чтобы осознать странность просьбы. И связать с предыдущим разговором.

— Господин Токэла! Почтенный господин Токэла! — она подняла руку. — Прошу вас, отче!

Тот обернулся в недоумении и принялся пробираться к их компании.

Есть! Охитека вознес молитву Спящему, благодаря его за содействие.

— Чем я могу помочь вам? — осведомился мягко глава общины, останавливаясь в паре шагов от них.

На Охитеку он не глядел — ведь звала его спутница нэси. Она в растерянности моргнула.

— Отче, прошу вас, — Роутэг, стоявший чуть сзади, державший на руках девочку, как щит, тронул его за локоть и кивнул на нишу меж колоннами. — Там, — он не договорил.

Нэси отступил в сторону, вроде бы невзначай становясь так, что его спутница очутилась аккурат между ним и жрецом, прикрывая его робу уборщика от взгляда. Токэла повернулся туда, куда указывал Роутэг. Взгляд его упал на женщину, что сидела, ссутулившись, на ступеньке, прислонившись плечом к стене.

— Прошу, отче, — повторил Роутэг, слегка увлекая его за локоть.

Охитека невольно затаил дыхание, когда высокий глава культа медленно двинулся к нише. Он направился следом, увлекая за собой женщину.

Буквально кожей ощущал ее растерянность — она смутно понимала, что творится что-то неправильное, нелогичное. Но ее врожденная робость и стеснительность сейчас оказались ему на руку. Как и ее благодарность за мимолетную помощь. Да, нелогичность в действиях двух уборщиков она чувствовала — но ей не хватало буквально шага, чтобы заподозрить их в дурных целях.

Охитеке сдавило горло от тревоги и надежды. Мгновения растянулись. Токэла медленно шагал ко входу меж двух колонн. Что произойдет раньше — он зайдет в укрытие, где скроется от глаз охранников, или спутница Охитеки поймет, что дело нечисто, и поднимет крик?

Собственно, ей необязательно даже устраивать скандал. Достаточно спросить в полный голос — а зачем ее попросили позвать Токэлу.

И тот услышит, встряхнется. И поглядит на них с Роутэгом более внимательно.

Он шагнул вслед за жрецом на верхнюю ступень, когда тот склонился к сидящей женщине. Та подняла голову, морщинистое лицо осветилось удивлением и радостью. Охитека чуть посторонился, пропуская Роутэга с малышкой на руках вниз. Подтолкнул в спину свою спутницу, и та легко сбежала со ступенек следом, взяла на руки дочку, протянувшую к ней руки.

— Эй, а кто говорил, будто террористы были одеты в комбинезоны уборщиков?! — прилетел возглас в спину. — Гляньте, вы не этих ищете?

В груди мгновенно образовался ледяной ком, тяжелый, как обломок гранитной скалы.

Токэла медленно выпрямился, оборачиваясь. На лице проступало понимание происходящего. Роутэг ухватил его за плечо, дернул, увлекая назад. Оба медленно — а может, ошарашенному нэси так показалось — завалились назад. Сам Охитека дернулся за колонну. Видимо, это его и спасло.

Снаружи ударила автоматная очередь, заставив людей с воплями повалиться на пол.

Роутэг выхватил оружие. Прижал на миг к щеке жреца, затем направил на кого-то из людей внутри ниши.

— Положу здесь всех! — заорал он надсадно, и голос сорвался на хрип. — У меня зарядов достаточно, уложу и заложников, и вашего главу общины! Кто дернется!.. — он смолк, захлебнувшись собственным криком.

— Кто дернется — того пришибу я, — проговорил Охитека, непослушными пальцами выуживая свой ствол и направляя внутрь ниши. — Всем сидеть смирно.

Нашел взглядом женщину с девочкой. Целы. Мысленно обругал тупиц-охранников — кто вздумал открывать стрельбу, здесь же обыватели!

Из-за красного балахона жреца не сразу сообразил — по полу возле Роутэга расползается ярко-алое пятно. Тревожно вгляделся в лица обоих. Жрец — ошарашен, в восковом лице — ни кровинки. Но нет — он не ранен. А вот напарник побелел. Зацепили!

— Почтенный господин Токэла, — заговорил нэси и сам ужаснулся своему равнодушному тону. — Мы искали вас. Это мы хотели вас видеть, — кинул взгляд на женщину с дочкой.

Та таращилась на него в ужасе, как на ядовитую тварь. Шутка ли — до нее лишь теперь дошло, что означали перешептывания и просьба позвать жреца!

— Кто вы такие, и что вам нужно? — голос Токэлы прозвучал неожиданно сильно и властно.

— Мы пришли, — Охитека запнулся — боги, как нелепо прозвучат сейчас его слова! — Мы пришли просить убежища в общине Великого Столпа, — выдавил-таки он.

— Что?! — взвизгнул сбоку парень, истерически хихикнув.

И тут же смолк, вжал голову в плечи, прикрыл руками голову. Ну да, прав он. Звучит смехотворно. Мы захватили заложников и требуем убежища! Эдакого непотребства стены Колизея еще не слыхали.

— Убежища? — переспросил Токэла. — Вы заложили бомбу здесь, в святая святых веры, и теперь требуете убежища? Сдайтесь, — приказал он.

Охитека моргнул. Ну да, станет он объяснять, что бомба не была бомбой, а они с Роутэгом — не террористы! Он съехал по стене на пол.

— Попытаются захватить нас здесь — и все заложники полягут, — тускло объявил он. — И гибель десятка с лишним человек — и главы общины Великого Столпа среди них — окажется на совести охраны. Кто из нас после этого террорист?

— Отпустите заложников, с вами никто не станет вести переговоров. Ваши требования бесполезны.

— Жаль людей, — глумливо проговорил Роутэг со своего места. — Все полягут.

Повисло молчание. Онемевший жрец пытался прожечь ненавидящим взглядом Охитеку. Тот облокотился спиной о стену, приготовившись к длительному ожиданию. Стоило дать время и жрецу, и охране, чтобы осознали — выхода у них два: или выполнят требования двоих беглецов, или пожертвуют несколькими людьми.

Вот только кого и когда волновала судьба простых обывателей на трех континентах?

Должно быть, кому-то из попавших в ловушку людей пришла та же мысль. Тощий парнишка, не выдержав, с воплем вскочил и кинулся опрометью к выходу. Охитека выстрелил в колонну, и мальчишка, споткнувшись, отшатнулся назад, когда перед его носом брызнули щепки.

Нога зацепилась за ступеньку, и он завалился плашмя на спину. Нэси вздохнул, покачал головой.

— Вам всем лучше сидеть смирно, — проговорил он. — Я ж мог и промахнуться — в голову ему попасть…

Парнишка, всхлипывая, пополз назад, к стене. Люди испуганно жались к стенам, съеживались.

— Тесновато здесь, — уронил Роутэг. — Узкая ниша, а народу набилось…

Нэси обеспокоенно глянул на него. Лицо белое, бескровное — как бы совсем скверно не сделалось. Да ему и самому дышать сделалось тяжеловато. Бросило в жар — да, в крохотном пространстве собралось чуть не два десятка человек. Вентиляции в нише не было — и в зале, кажется, тоже, насколько он запомнил. Вероятно, потому его и выбрали, чтоб укрыть людей. Однако слова Роутэга перепуганные обыватели поняли по-своему.

— Они собираются убивать заложников! — истошно заорала та самая женщина, которую Охитека спровадил в эту нишу первой. — Выполните их требования!

Снаружи слышался гомон — кажется, охранники теперь в спешке выгоняли собранных в зале прихожан прочь. Правильно, меньше народу — больше воздуху. И больше пространства для маневра. А Роутэг прав — слишком много народу набилось в эту жалкую нишу. И пара человек ничего не изменит.