— Да, влияет, потому что после того, как каждая женщина чуть не спотыкается о собственные ноги, пялясь на Ашера, они приходят сюда, чтобы продолжить пялиться, изображая, что заняты покупками, — заявила Гвен. — Я почти уверена, что мы заработали на нем уже тысячу баксов — он должен получать свою долю. — Ее глаза загорелись. — Может, дадим ему постоянную работу?

Я уставилась на нее.

— Видимо, рождение ребенка повлияло на твои умственные способности. Достаточно того, что Брок обращается со мной так, будто я вот-вот впаду в истерику или слягу с гемофилией, когда мы вместе, но когда мы не вместе, за мной следует тень в коже, — заныла я.

— Ты серьезно жалуешься на горячего парня, который ходит за тобой весь день? — недоверчиво спросила Гвен.

Я на мгновение задумалась.

— Ты права. Я никогда не думала об этом так. — Я разочарованно фыркнула. — Как же я зла на Брока.

Гвен оторвалась от разворачивания посылки с бижутерией.

— Не злись на него, милая, он просто беспокоится о тебе. Парни еще не разобрались с Кларком, и лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

Я отмахнулась.

— Не в этом дело. — Я набрала номер на телефоне, который все еще был у меня в руке после ссоры с Райем.

— Детка.

— Ты такой засранец, — огрызнулась я.

— И тебе привет. Мой день проходит нормально, как твой? — сухо спросил Брок.

— Я так зла на тебя — ты меня испортил, — заявила я, вставая с дивана и расхаживая по магазину.

Последовала пауза.

— Пока нет, но как только швы снимут, я это сделаю.

Я проигнорировала свои яичники, которые встали по стойке смирно в тот момент, когда Брок заговорил своим сексуальным голосом. Я старалась не сбиться с мысли и подошла к окну, чтобы посмотреть на Ашера.

— Из-за того, кем мы сейчас являемся, и того факта, что ты в высшей степени хорошо целуешься, у тебя красивое тело, лицо и все такое, я не вижу других мужчин, — пожаловалась я. — В смысле, я так злилась, что ты собрал команду «убедиться, что Эми и/или Гвен снова не похитят», что даже не поняла, что ранее упомянутая команда состоит из очень горячих парней.

Я посмотрела на Ашера, тот сидел на байке, выставив напоказ мускулистые, но нетатуированные руки. Темные очки скрывали его глаза, но невероятно усиливали излучаемую атмосферу опасности и таинственности. Я нахмурилась, когда линзы его очков остановились на Лили, которая ходила нам за кофе. Они проследовали за ней, когда она вошла в магазин.

Интересно.

— Эми?

Упс, я забыла, что разговариваю по телефону.

— Чего? — рявкнула я, пытаясь понять, заметила ли Лили взгляд Ашера.

— Я спросил, какого хрена ты несешь. Горячие парни? — выпалил он раздраженно.

— А, да, слишком глубоко задумалась о том, сколько еще дней до того, как мне снимут швы, и что последует за этой процедурой, что даже больше не заглядываюсь на парней. Гвен только что дала мне это понять. Удивлена, что она не натыкается на вещи, — так затмевают ей взор розовые очки. Чтобы она прокомментировала это, ситуация должна быть серьезной.

На другом конце линии раздался глубокий смешок.

— Это не смешно, — огрызнулась я.

— Не согласен, Искорка. Тот факт, что моя женщина злится на меня, потому что слишком занята мыслями о том, чтобы лечь со мной в постель, и не заглядывается на моих братьев, чертовски веселит, — ответил он.

— Как скажешь, — фыркнула я. — Хотела рассказать тебе кое-какие новости, но ты ведешь себя как осел, так что сейчас ты ничего не узнаешь, — по-детски пробурчала я.

— Ладно, детка, — равнодушно ответил Брок.

— Так ты даже не хочешь знать?

— Очень хочу. Но в какой-то момент ты преодолеешь гребаную нелепую злость и все равно мне расскажешь. — Казалось, он все еще забавлялся.

— Я не нелепая. Мне не нравится, что ты так меня называешь.

— Я не назвал нелепой тебя. Я назвал нелепой твою причину злиться на меня.

Я вздохнула.

— Мы можем ссориться из-за чего угодно, да?

— Одна из многих вещей, которые я люблю в тебе, Искорка, — ты держишь меня в напряжении, — слегка поддразнил Брок.

На мгновение я замолчала, поправляя стойку вблизи меня. Я все еще не сказала Броку «я тебя люблю». Он, казалось, не возражал, но, уверена, это может превратиться в проблему.

— Я все равно скажу тебе, потому что мне нужно возвращаться к работе.

Я оглядела магазин. Он был пуст, технически мне не нужно было возвращаться к работе, но Лили принесла кофе, и я хотела расспросить ее об Ашере.

— Сегодня днем я иду к врачу снимать швы, — тихо сказала я с сексуальным оттенком в голосе.

Это было наше негласное соглашение: как только мне снимут швы, мы наконец-то займемся развратными делишками. Не то чтобы мы этого не делали. Но это было так давно, что я чувствовала себя заново рожденной девственницей. Я всерьез задумалась, не заросла ли моя девственная плева.

Неважно, как сильно я пыталась соблазнить его на этой неделе, он оставался непоколебим. Если не считать нескольких по-настоящему горячих поцелуев и прикосновений к груди или заднице, Брок держал руки при себе. Он даже не позволял мне доставить ему удовольствие. Что меня очень злило.

Я также была втайне впечатлена его силой воли. Не то чтобы я сказала ему об этом.

Наступила тишина.

— Ты собиралась сказать мне до или после?

— Я говорю тебе сейчас, — сказала я, сбитая с толку.

— Нет, ты говоришь мне об этом только потому, что позвонила, изливая свое сумасшедшее дерьмо об Ашере, который, кстати, больше никогда не будет за тобой приглядывать. Если бы тебя не одолела эта безумная мысль, ты бы сказала мне о визите к врачу до или после того, как ушла? — его голос определенно звучал сердито, я не могла понять, почему. Он, наконец-то, потрахается. Я думала, он будет более взволнован.

— Разве это имеет значение? — Я почувствовала легкое раздражение, поэтому потянулась за кофе, который принесла мне Лили, надеясь, что кофеин успокоит гнев.

— Да, бл*ть, прием у врача, о котором ты даже не упомянула, имеет значение, не говоря уже о том, что ты не попросила меня пойти с тобой, — прорычал он в трубку.

— Мне не пять лет, Брок, мне не нужно, чтобы кто-то держал меня за ручку в кабинете врача. Я очень способна сама держать себя в руках. Мне даже больше не дают леденцы на палочке, что, очевидно, является признаком моей зрелости. — Я отхлебнула кофе.

— Твою мать, — пробормотал Брок. Я могла сказать, что он разговаривал сам с собой, поэтому решила не отвечать. — Поговорим, когда я приеду к тебе сегодня вечером — сейчас мне нужно кое-что сделать.

— Я больше не уверена, что хочу, чтобы ты приезжал ко мне сегодня вечером. Ты меня разозлил, — решила я.

— Детка, — был его ответ.

— Да, что у вас с этим словом — «детка»? Вы почему-то думаете, что можете использовать его, где вам вздумается: для приветствия и в качестве замены любого предложения. Это одно слово. В нем даже смысла нет. Это ласковое обращение, так что говори как нормальный человек, — приказала я.

Он вздохнул в трубку.

— Ты хочешь, чтобы я был у тебя сегодня вечером. Как только вернусь домой, ты хочешь, чтобы я прижал тебя к стене и трахнул. Затем ты захочешь, чтобы я унес тебя наверх, съел, а потом трахнул сзади. Я знаю, что ты этого хочешь, и чертовски уверен, что тоже хочу этого. Так что сегодня вечером я буду у тебя дома, — его голос был хриплым и властным.

— Это лучше, чем «детка», — беззаботно сказала я в трубку.

— Увидимся вечером, Искорка.

— Мммммм, — ответила я, уже думая о вечере. Мои трусики намокли в предвкушении.

Гвен и Лили обе улыбались, когда я отключилась.

— Что? — спросила я их, защищаясь.

Гвен на мгновение погрустнела, затем ее улыбка вернулась.

— Приятно видеть тебя счастливой, видеть, что вы с Броком, наконец, счастливы. Ты это заслужила.

Я улыбнулась в ответ, но знала, что улыбка вышла грустной.

— Спасибо, Гвенни, хотя он делает меня счастливой примерно в двадцати процентах случаев, а в остальные восемьдесят бесит.