После его ухода, я зависла с Гвен и Беллой, в то время как мужчины старались держаться в сторонке. Брок, казалось, не хотел выпускать меня надолго из поля зрения, а значит, время от времени поглядывал на меня, иногда подходя, чтобы нежно поцеловать в лоб. Это смущало меня до чертиков, но я была слишком эмоционально истощена, чтобы думать об этом.

— Эми, уверена, что не хочешь, чтобы я осталась? — спросила Гвен, глядя на меня с беспокойством.

— Абсолютно, — твердо ответила я. Подруга прикусила губу, выглядя неуверенной.

— Со мной все будет в порядке, Гвенни. Тебе нужно пойти домой и немного поспать, а завтра мы поговорим. — Я коснулась ее плеча.

— Обещаешь, что позвонишь, если тебе что-нибудь понадобится?

— Обещаю, — поклялась я, начертив на сердце крестик.

Она обняла меня.

— Я так рада, что ты вернулась. Я так по тебе скучала.

Я вздохнула в ее объятиях.

— Я тоже скучала по тебе.

Гвен отстранилась.

— Как только вся эта история с похищением немного поблекнет, я надеру тебе задницу за все это, и тебе придется серьезно объясниться, юная леди.

Я ухмыльнулась ей.

— Ого, посмотри на себя, ведешь себя как моя мамочка.

Она открыла рот, чтобы возразить, когда Кейд присоединился к нам в дверях, держа на руках Беллу.

— Пойдем, детка, мне пора отвезти моих девочек домой.

Гвен секунду пристально смотрела на него, а затем снова переключила внимание на меня.

— Увидимся завтра, хорошо? Люблю тебя.

— Люблю тебя, Гвенни, — тихо ответила я.

Я подняла глаза на ее мужа.

— Спасибо, Кейд, за все.

Кейд наклонился, касаясь губами моей щеки.

— Не нужно благодарить меня, дорогая, ты — моя семья, — сказал он, прежде чем вывести своих девочек на улицу.

Я стояла в прихожей, обхватив себя руками, позволяя атмосфере своего дома окутать меня. Я была дома. И домом было не только это строение, но и весь Амбер и все, кто в нем жил. Холодный, просторный пентхаус, в котором я выросла, не имел ничего общего с этим местом. Я чувствовала себя здесь в безопасности, словно принадлежала этому месту. Неважно, что в радиусе ста миль не было ни «Барни», ни «Бергдорфа».

— Тебе следует сесть, — сообщил мне голос.

Я слегка подпрыгнула и, обернувшись, увидела Брока, прислонившегося к дверному косяку. В жилете и этих джинсах он выглядел нереально привлекательным. Я окинула взглядом его длинные волосы, красивое лицо и татуировки, обвивавшие его руки. Я одернула себя.

— Я в порядке, — ответила я.

— Поэтому ты стоишь посреди комнаты и смотришь в пространство?

— Мне просто нужно было немного времени. Теперь ты можешь идти. Сомневаюсь, что мне еще угрожает опасность истечь кровью, и, полагаю, мои шансы снова быть похищенной достаточно малы.

Брок хмуро посмотрел на меня.

— Я никуда не уйду, Эми.

— Что ты имеешь в виду? Твоя работа сделана. Я дома. Можешь вернуться к своей жизни. Мы оба можем вернуться к тому, как все было.

— К тому, как все было? — спросил Брок опасным тоном, отталкиваясь от дверного косяка. — Имеешь в виду гребаный ад прошлого года, когда я пытался заставить тебя поговорить со мной, посмотреть на меня, а ты убегала?

Я выпрямилась.

— Я не убегала, — возразила я.

— Хватит нести чушь, Искорка. Ты избегала меня с тех пор, как… — он резко замолчал.

С тех пор как умер Йен — невысказанная фраза повисла в воздухе.

— После всего, что случилось, а потом на свадьбе Кейда и Гвен ты выплеснула всю эту чушь и сбежала, — продолжил он, сглаживая часть «Йен умер».

— Это не было чушью! — запротестовала я, по какой-то причине продолжая лгать, защищая свое сердце.

Брок шагнул вперед, оказываясь в моем личном пространстве, его присутствие подавляло мои чувства. Я ненавидела, когда он так делал, используя против меня свое тело. Он знал, что оно отвлекает меня.

— Не лги мне, Эми. Только не снова. Не после всего, через что мы недавно прошли. Не после того, как я чуть не потерял тебя. — В его голосе звучало предупреждение, но он нежно погладил мое лицо, пристально глядя на меня.

— Ты должен уйти, — тихо взмолилась я, чувствуя себя эмоционально уязвимой.

Он слегка покачал головой.

— Я никуда не уйду, Искорка. Я не позволю тебе снова оттолкнуть меня. Мы сделаем это, ты и я, — его голос не допускал возражений.

Я пристально посмотрела в его глаза, впитывая их решимость и эмоции. Никакой защиты.

— Я боюсь, — призналась я, наконец.

Его лицо смягчилось.

— Чего ты боишься?

— Потерять… — начала я, но его пальцы коснулись моих губ.

— Ты не потеряешь меня. Я никуда не денусь. Обещаю.

— Знаю, — прошептала я.

Его действия и выражение глаз сейчас говорили, насколько он был серьезен. В глубине души я знала, как сильно была ему важна, но чувство самосохранения заставляло меня отрицать это.

Глубоко вздохнув, я призналась:

— Я боюсь потерять себя. Так глубоко погрузиться в это, что отдам тебе все, чем я являюсь. И если что-то случится, я потеряю не только тебя, но и себя тоже.

Я рассказала ему о своем самом большом страхе, о том, что, как я знала, произойдет, если уступлю тому, что было между нами. Потому что то, что у нас было, это не любовь типа «сердечки и розы без шипов». Это душераздирающая, разрушающая сердце, всепоглощающая любовь. Она может оказаться величайшей вещью, которая когда-либо случалась со мной, или может погубить меня безвозвратно.

Брок некоторое время молча смотрел на меня, будто давал моим словам осесть у себя в голове.

— Детка, ты самая волевая, упрямая, храбрая и раздражающая женщина, которую я когда-либо встречал. Ты маленькая, но занимаешь целую комнату. Ты не боишься быть той, кто ты есть, и внутри тебя живет искра, освещающая изнутри. — Он обхватил руками меня за шею. — Что бы с нами ни случилось, эта искра не погаснет. Но поверь, я не позволю, чтобы с нами что-то случилось.

Я втянула воздух, неуверенная во всем и в то же время уверенная. Я знала, что люблю этого мужчину, который ждал рядом и все еще хотел меня после всего, что случилось, но я все равно колебалась. Когда я впервые влюбилась в Йена, несмотря на силу моих чувств против слабости эмоций, я была готова прыгнуть в омут с головой, чтобы быть с ним. Потом он разбил мне сердце, и я превратилась в одну из тех девушек, на которы стремилась не походить. Щит, что я обрела, когда росла в семье без любви, треснул. Со временем я его починила. Но я знала, что если между нами с Броком что-то случится, мой щит не просто треснет, а разлетится на сотни осколков.

— Господи Иисусе, ты упрямая, — пробормотал он, явно раздосадованный необходимостью ждать завершения моего внутреннего монолога.

Он накрыл мой рот, целуя, как раньше в машине. Но тогда, вспыхнувшее между нами пламя, было погашено вмешательством Гвен. Теперь же нам ничто не мешало, и меня охватили неистовые языки пламени. Брок владел моим ртом, его руки скользили по всему моему телу. Он притянул меня к себе, и, почувствовав, как его твердый член упирается мне в живот, я слегка застонала. Брок сжимал и мял мою задницу. Я прильнула к нему всем телом, нуждаясь в трении, нуждаясь в близости. Где-то в глубине сознания я заметила, как он прижал меня к стене, окутал своим телом, заключил в капкан. Его губы скользнули к моей шее.

— Все, о чем я думал месяцами, гребаными месяцами, это снова проникнуть в твою сладкую пи*ду, — прорычал он мне на ухо, лаская мою грудь.

Я едва сдержала стон, когда он ущипнул меня за сосок. Все, чего хотела я, это чтобы в этот момент он вошел в меня.

— Черт, детка, знаешь, как сильно я хотел бы оказаться сейчас в твоей киске? — пробормотал он, читая мои мысли.

— Так сделай это, — прошептала я, ведя рукой к его ремню.

Он застонал и схватил меня за запястье.

— Я держусь на гребаном волоске, детка. Сейчас мне требуется вся сила воли, чтобы не сорвать с тебя одежду и не трахнуть у стены, пока ты не почувствуешь меня в своем горле.