Мама в ужасе посмотрела на него.

— Я понимаю, что из-за компании, в которой мы находимся, ты склонен думать, что подобающе использовать ругательства в разговоре со мной. Уверяю тебя, это не так.

— Поверь, сестренка, тебе повезло, что я сдерживаюсь, — усмехнулся он. — Ты серьезно пытаешься возложить вину за все это дерьмо на свою дочь? Твое черное, ссохшееся подобие сердца удалили во время последней пластики?

— Подожди минутку… — отец попытался защитить честь моей матери.

— Ох, на твоем месте, Гарольд, я бы заткнулся прямо сейчас. Единственная причина, по которой я не сломал тебе нос, заключается в том, что эта девушка жива. — Гаррет указал на меня, все еще не сводя глаз с моего отца. — Но поверь мне, я держусь на волоске.

Он снова переключил внимание на маму.

— Я держал рот на замке большую часть жизни Эми. Наблюдал, как в течение двадцати пяти лет ты игнорируешь ее, оскорбляешь и отказываешь в любой достойной человеческой привязанности. И каким-то чудом она стала чудесным человеком, несмотря на то, что ее матерью была хладнокровная рептилия. Чего я не буду делать, так это стоять здесь и смотреть, как ты не только пытаешься возложить вину на свою дочь за то, что она пережила, но и игнорируешь причину, которая стоит прямо рядом с тобой, — крикнул он, указывая на моего отца. — Я поддерживал связь с тобой по необходимости, чтобы дать Эми какое-то подобие семьи, и из-за нелепой ошибки, что мы родня, я обязан дышать с тобой одним воздухом.

Он оглядел ее с головы до ног.

— Теперь у меня нет желания когда-либо снова разговаривать с тобой, ты, бесчувственная сука, — прошипел он, все еще обнимая меня.

Моя мать пялилась на Гаррета, а затем придала своему лицу бесстрастное выражение.

— Закончил? — Она не стала дожидаться его ответа. — Причина, по которой Эми похитили, заключалась в том, что она делала то, что всегда: вела себя безответственно.

— Хватит, — раздался холодный голос позади меня. Моя мать выглядела потрясенной, будто только что заметила Брока.

— Прошу прощения?

То, как она обратилась к нему, на самом деле заставило меня слегка податься вперед, чтобы сделать сама не знаю что, может, разбить вазу о ее голову, но руки Гаррета крепче обхватили меня.

— Вы с мужем закончили извергать свое ненавистное и ядовитое дерьмо. Не знаю, что вы за люди, если стоите перед своей дочерью спустя несколько дней после того, как она чуть не умерла от потери крови, и дарите ей столько любви, сколько я испытываю к террористу-смертнику, и, честно говоря, мне все равно. Что меня действительно волнует, так это Эми. Я ни на минуту дольше не потерплю ни одного из вас рядом с ней, — прорычал Брок.

Отец хранил молчание, но, по крайней мере, у него хватило такта выглядеть пристыженным. Мать пристально посмотрела на Брока.

— Так вот с какой категорией людей ты общаешься, Эми? — Ее голос сочился отвращением, и она не дала мне ответить. — Молодой человек, мы родители Эми, и вы не можете так с нами разговаривать.

— Насколько я вижу, вы не родители. Он — донор спермы, а ты — гребаный инкубатор.

Кэтрин ошеломленно посмотрела на меня.

— И ты позволишь этому татуированному бандиту так со мной разговаривать, Эми?

— Конечно, нет, мама, — ответила я.

С самодовольным лицом Кэтрин посмотрела на Брока.

— Он опустил ту часть, где я говорю, что если мне когда-нибудь снова придется подвергнуться твоему ядовитому присутствию, я позабочусь о том, чтобы каждая последняя светская сука в Верхнем Ист-Сайде знала все твои грязные секреты, злобная дьяволица, — тихо сказала я, внезапно почувствовав усталость.

Измученная грузом эмоций, которые мать взвалила на меня. Крохотной слабой надеждой, появлявшейся у меня всякий раз, когда я видела ее, — что какой-то проблеск материнской любви проглянет из-под ее усовершенствованного хирургами, наштукатуренного фасада. И острой болью, которую я испытывала каждый раз, когда меня подводили. Я хотела, чтобы это закончилось.

Глаза Кэтрин сузились, и на ее лице появилось знакомое выражение. Оно означало неминуемое приближение язвительных оскорблений в мой адрес.

— Эми, ты…

— Не разговаривай с ней больше. И вообще, заткнись и уноси свою шикарную задницу из этого дома и подальше от моего города, — перебил Брок мою мать, встав передо мной, будто физически защищая от словесных колкостей.

Я была счастлива видеть, как мать отпрянула от его мускулистой фигуры, когда он подошел к ней ближе. Отец схватил ее за руку.

— Пойдем, Кэтрин, давай не будем устраивать сцен. Эми нужен отдых.

Мать выглядела так, словно собиралась возразить, но лицо отца стало жестким. Она вздернула подбородок, и на ее лице застыла непроницаемая маска.

— Хорошо. — И она, не оглянувшись, вышла за дверь.

Отец повернулся к Гаррету, который наблюдал за этой сценой со сжатыми кулаками, хотя и ухмыльнулся, когда за дело принялся Брок. Он сухо кивнул ему.

А затем, к моему абсолютному шоку, отец протянул руку Броку, который все еще стоял передо мной.

— Спасибо, что вернул мою дочь домой, — сказал он тихо и искренне.

— Я сделал это не для тебя, — хрипло ответил Брок, игнорируя протянутую руку. — Но если еще что-нибудь из твоего дерьма хоть как-то коснется Эми и причинит ей боль, в следующий раз мы встретимся не так цивилизованно, как бы сильно я ни дорожил твоей дочерью.

Глаза отца расширились, затем он кивнул и перевел внимание на меня.

— Мне действительно жаль о произошедшем, Эми. — Я могла поклясться, что его глаза блестели, когда он уходил.

— Святое дерьмо, хоть твоя мама и милфа, Эми, но она реальная сука, — заявил Лаки из угла комнаты, разряжая напряженную атмосферу.

***

Я опустилась на диван, вздыхая от ощущения покоя и знакомой обстановки. День был изнурительным, как физически, так и эмоционально. После того, как Брок выгнал моих родителей, мы все расслабились, имея возможность дышать, не задыхаясь от Chanel № 5 и презрения моей матери. Лаки и Булл ушли, Лаки заявил, что ему нужно «упиться в хлам, чтобы все забыть, и погрузиться в киску».

Я поняла, что мне все еще предстоит столкнуться с мрачной реальностью.

— А как насчет Кларка? — спросила я позже, как только устроилась на диване.

Точнее, Гвен заставила меня лечь на диван после того, как потребовала показать мои раны. Слегка побледнев, она заявила, что я не должна двигаться, иначе буду иметь дело с ее гневом.

Брок, Кейд и Гаррет обменялись взглядами, прежде чем Кейд ответил.

— О нем позаботятся.

— Позаботятся? — повторила я, приподняв бровь.

— Ага. — Кейд рассеянно гладил Гвен по плечу. Она позволила ему вернуться на расстояние вытянутой руки, но все еще время от времени хмурилась на него.

— Извини, придется немного расширить расплывчатую терминологию крутых парней. Что влечет за собой «забота»? Вы устроите ему строгий выговор? Или замочите его?

— Никто не говорит про «замочить», детка. Ты смотришь слишком много фильмов, — сказал Брок рядом со мной.

Я повернулась к нему.

— Ну, очевидно, в реальной жизни люди говорят «о нем позаботятся», и эта фраза только что слетела из уст Кейда. Вот и все, — огрызнулась я на него.

— Мы разбираемся с этим, — сухо ответил он.

— Можно поподробнее? — саркастически спросила я.

— Нет, — отрезал Брок.

Я села.

— Нет? Поправь меня, если я ошибаюсь, но почти уверена, что именно меня похитили, поэтому я думаю, что имею право быть в курсе судьбы моего похитителя.

Брок открыл рот, но Гаррет опередил его.

— Боец, именно поэтому тебя не должно волновать ничтожное будущее этого куска дерьма. — В его голосе прозвучала резкость, которой я никогда не слышала от своего добродушного дяди. — У тебя здесь семья, которая позаботится об этом. Мы не закрываемся от тебя, потому что не уважаем твою способность справляться с происходящим — мы делаем это, чтобы тебе больше не приходилось думать о нем. — Теперь его голос звучал ласково, так что мне не хотелось с ним спорить.