– Веро беременна… Я думал, что ты приедешь позже. Она бы на этот день уехала и мы бы с тобой всё обсудили. Но вышло как вышло.

Слава пожал плечами, а я смотрела на него и видела словно через пелену. Муж был каким-то нечётким, размытым… Я вдруг поняла, что это пространство просто плывёт вокруг меня, а мне кажется, что я барахтаюсь в нём, как муха, увязшая в смоле.

– Тихо-тихо! – донёсся до меня встревоженный голос Славы.

Я ощутила, как меня подхватывают под локоть и куда-то ведут. Как усаживают на кровать. И только тогда сообразила, что еда не шлёпнулась в обморок.

Любовница мужа беременна… Господи, за что мне это?

– Ксюш… Прости, что всё выходит именно так. Я знаю, что ты заслуживаешь совсем другого расставания, но если бы ты просто сообщила, что прилетаешь…

Муж присел передо мной на корточки. Смотрел на меня снизу-вверх, и на его лице и впрямь было сожаление. Только жалел он не о нашем браке, что рушился прямо здесь и сейчас, а о том, что я всего лишь не сообщила…

– Я хотел тебе рассказать сразу, как только ты бы вернулась. Понимаю, что скрывать всё и прятаться от тебя – это предательство. Потому мы с Веро обсудили всё и решили, что пора разрубать этот Гордиев узел.

Меня захлестнул ужас. Совсем недавно, когда я только собиралась лететь к дяде Жене, рядом со мной был другой человек. Мы с ним вместе позавтракали, он проводил меня в аэропорт, он звонил мне каждый день… И всё это время, каждое мгновение он знал, что когда я вернусь обратно, он ошарашит меня новостями? Всё это время у него была любовница?

– Как давно всё это у вас? – хрипло прошептала я.

Это было, если так разобраться, неважным. Какая разница, десять лет муж изменяет, или десять минут? Суть от этого не меняется. Но я хотела знать… мне это было нужно. Я хотела, чёрт бы всё побрал, услышать, как долго хожу с увесистой короной в виде рогов, которыми впору потолки прошибать? Наверное, я нуждалась в этом, чтобы окончательно поверить. Ведь даже сейчас, когда правда была вывалена мне на голову, у меня нет-нет, да и мелькали мысли, не розыгрыш ли это.

– Чуть больше года, – немного помедлив, сказал Слава.

Он поднялся на ноги и, отойдя к окну, заложил руки в карманы брюк. Я же чутко прислушалась к тому, что происходило в квартире. Где сейчас эта беременная змея Веро? Стоит и подслушивает, как у нас проходит разговор?

– Пока ты можешь пожить здесь, с нами, – тихо и спокойно сказал муж, не поворачиваясь ко мне.

Я ушам своим не поверила. Он и вправду предлагает мне остаться? Точнее, не так. Он говорит, что здесь останутся они с любовницей, а я стану третьей?

– Ты с ума сошёл?! Это мой дом! Пусть эта дрянь выметается отсюда к чертям! И ты вместе с ней, урод!

Вновь не сдержавшись, я вскочила на ноги и, подлетев к мужу, замолотила его кулаками по спине, плечам, затылку. Он резко развернулся и перехватил мои руки. Сжал с такой силой, что я охнула.

– Это моя квартира, Ксения. Так что если кто и должен отсюда выметаться – так это совсем не я.

В глазах напротив полыхнуло пламя. О, я знала этот огонь во взгляде Славы. Муж был вспыльчивым, мог завестись с пол-оборота, но никогда это его качество не было направлено на меня. До этого момента.

– Это и моя квартира тоже! – выкрикнула я, высвобождаясь. – Вспомни, в каком состоянии она была, когда мы только сюда переехали!

Тогда я действительно вложила много сил в ремонт. Средства добывались практически отовсюду. Я продала свою старенькую машину, купленную в кредит. На то, чтобы привести жильё в порядок, пошли все деньги, подаренные на свадьбу.

– Дядя Женя тогда дал крупную сумму, ты разве забыл?

Слава усмехнулся. Потом тяжело вздохнул и, взъерошив волосы пятернёй, пожал плечами.

– Неотделимые улучшения. Да и у вас нет доказательств, что деньги дал именно твой родственник.

Он сказал это ровным тоном, в котором, впрочем, прозвучали нотки вызова. Потом, словно бы одумавшись, скорчил умильно-жалостливую «моську».

– Ксюх… послушай. Конечно, я не выгоню тебя на улицу ни с чем.

Он подошёл ко мне, положил руки на плечи. Провёл ладонями вниз и вверх. Смотрел так, как смотрят на несчастных обездоленных животных, которые бегают под проливным дождём и выпрашивают кусок чёрствого хлеба.

– Я дам тебе компенсацию. Но на многое не рассчитывай, сейчас с деньгами туговато.

Я испытывала такой ужас, какой не ощущала даже когда была маленькой и наткнулась на «Кошмар на улице Вязов», идущий по телевизору. Помню то оцепенение, желание спрятаться, парализованность… То же самое было со мной и сейчас. Я закаменела, застыла. Я почти умерла.

– Какая же ты тварь… – прошептала неслушающимися губами.

Размахнулась и залепила мужу звонкую пощёчину. А после всё, на что мне хватило сил – промчаться в прихожую, сунуть ноги в кроссовки и, схватив сумку, выбежать прочь из квартиры.

– Извини, Ксю… но я просто в охренении… – в который раз округлила глаза Надя, к которой я и отправилась, едва покинула порог некогда родного дома.

– А я-то в каком, – шмыгнув носом, ответила, не зная, что ещё сказать.

Вроде бы уже успокоилась, по крайней мере, поток слёз иссяк, а на душе было так погано, что хотелось только одного – лечь и тихонечко скулить.

– Как я уже сказала – считаю, что он должен знать о ребёнке! – горячо заявила Надя и, встав со стула, заходила по небольшой кухне своей съёмной квартиры. – Нет, ну вы подумайте! Я собирался уйти от тебя, что ж ты не позвонила? – передразнивая Славу, показала свои таланты к пародии подруга. – Тьфу!

– Исключено, – повторила то, что уже озвучила раньше. – Спекулировать ребёнком я точно не стану.

Допив чай, я уткнулась взглядом в дно кружки. Там себя примерно я и чувствовала. На дне. Не представляла, что делать дальше с учётом всего, что со мной произошло.

Дядя Женя, конечно, очень обрадуется новости о моей беременности. Даже наверняка начнёт заверять, что мы справимся и без Славы. Но ему уже под восемьдесят. И со здоровьем в последнее время всё совсем нехорошо. Так что падать ему на голову, да ещё и с ребёнком наперевес – худшее, что можно придумать. Оставались родители. Они не то чтобы очень интересовались делами взрослой замужней дочери. Жили заграницей и наши отношения на расстоянии их полностью устраивали. Другое дело, что всё могло измениться, узнай они о положении, в котором я очутилась.

– Попробую связаться с мамой или папой. Мне же надо где-то жить, пока не встану на ноги, – сказала я, вздохнув.

Надька ударила себя по лбу.

– Точно! У вас же студия есть! Только она, кажется, сдаётся?

– Сдаётся, угу, – кивнула я и, взяв телефон, постучала им по раскрытой ладони.

Бросила взгляд на часы, убедилась, что хотя бы папа уже не на работе и сможет со мной поговорить по видеосвязи.

– Надеюсь, что обстоятельства значимы, чтобы поселить в квартиру дочь вместо квартиросъёмщика, – мрачно проговорила я, глядя на Надю и, когда та кивнула, начала набирать номер папы.

С самого детства я была предоставлена самой себе. Родители, конечно, интересовались, скажем, как я учусь, или куда планирую поступать по окончании школы, но на этом всё их любопытство относительно того, что со мной ещё происходит, заканчивалось. Когда мне исполнилось шестнадцать, они уехали за границу на поиски лучшей жизни. С тех пор я осталась одна, но в целом, ничего в моей судьбе от этого не изменилось.

Поступила на журфак, там и встретила своего будущего мужа, который пришёл получать профессию после армии. Мне было девятнадцать, когда мы с ним поженились. Красивый, высокий, статный. Способный привлечь внимание всего женского пола в радиусе сотни километров. Устоять перед его ухаживаниями было невозможно, хотя я тогда и была несвободна.

– Да, дочь? – сразу же, без приветствия, ответил на мой звонок отец.

На экране появилось его недовольное лицо, и я с первых секунд редкого общения поняла – ничего хорошего от этого разговора ждать не стоит. Да и беседа наверняка будет короткой, потому что папа приподнял бровь и зевнул.