– …а если нужны намордники, то вот тут… – все это время мама продолжает разливаться соловьем, и мужчина поворачивается к ней, оставляя меня стоять на подрагивающих ногах.

– Намордники… – он задумчиво берет кожаный намордник, вертит в руках, будто не понимая, что с ним делать и отбрасывает в сторону.

Взгляд его падает на соседний стенд.

– А это что? – спрашивает он и тянется туда.

– Это… для кошек, – с некоторым недоумением говорит мама. – Дразнилка из бамбука с перьями.

Он берет длинную и тонкую бамбуковую палку с привязанным к ней хвостиком из перьев и вдруг размахивается так, что она свистит в воздухе. Зло, опасно свистит, я даже вздрагиваю.

– Возьму, – говорит мужчина и резко хлопает себя по ладони. Я морщусь, это ведь больно!

– У вас и кошечки есть? – подлизывается мама.

– Есть… – медленно говорит он. – И кошечки есть… Много.

– Хорошо, когда в доме много животных! – радуется мама, всплескивая руками и протискивается обратно к прилавку.

Пока мужчина выбирает себе еще несколько дразнилок, она шипит мне на ухо:

– Иди, дура, оформляй все быстро и глазками постреляй! Телефон у него возьми!

Я вздыхаю, но… Не вызывает у меня протеста мамина просьба. Мне даже… хочется потрогать его мускулы. Один разочек. Одним пальчиком!

– Вы не хотите оформить скидочную карточку, – улыбаюсь я, чуть-чуть наклоняясь над прилавком.

Мужчина равнодушным взглядом проходится по ложбинке между грудей, которая в таком положении ему особенно хорошо видна и коротко отвечает:

– Не хочу.

– У нас есть рекламные буклеты лучшей в городе клиники для собак и…

– Мне не нужна клиника, – обрывает он меня.

– Вашим собачкам… и кошечкам.

– Им тоже не нужна клиника.

– Какой же вы хозяин! – заявляю я, уже толком и не зная, кокетничая больше или всерьез сердясь.

Он протягивает руку, чтобы забрать у меня пакет со своими покупками и вдруг встречает своими темными глазами мой взгляд.

– Плохой… Очень плохой хозяин, – медленно говорит он, пока я, как завороженная пялюсь в его непроницаемые черные омуты. Не сразу соображаю, что надо разжать пальцы, и он делает это за меня. Резко. Сильно.

Больно.

Я ойкаю и отскакиваю назад, выпуская наконец пакет.

Мать прыгает на меня как дикая тигрица:

– Она что-то не так сделала?! Сейчас все исправим, не сердитесь!

Но мужчина уже не смотрит ни на меня, ни на нее.

Коротко звякает колокольчик, и он выходит.

От матери тут же прилетает подзатыльник:

– Бестолковка! Нормального мужика не смогла закадрить!

– Да с чего ты взяла, что он богатый! – Возмущаюсь я, потирая пальцы, которые болят сильнее головы. – Если он даже животных не лечит!

– Смотри!

Мать отодвигает жалюзи на окне и показывает, как наш покупатель возится у припаркованной рядом с магазином BMW X8.

Я восторженно выдыхаю.

– Вот!

В этот момент мужчина оборачивается и, кажется, смотрит прямо мне в глаза. В его взгляде тьма, и страх снова накатывает на меня волной. Сердце стучит где-то в горле, и я отпрыгиваю от окна, словно застуканная за чем-то неприличным.

Ну и хорошо, что он не повелся. Ну и хорошо.

Кати позвонила довольно внезапно, и только увидев на телефоне ее вызов с ее фоткой, где она выгибается кричит от оргазма и боли, я вспомнил, о чем с ней договаривался!

Да ерш твою медь, как можно было забыть!

«Где мой обещанный сюрприз-экшен?»

Обещал прийти, она звонила, потому что заскучала на вечеринке.

Ехал из салона на свеженькой бэхе, наслаждаясь урчанием мотора и ни с чем не сравнимым запахом новенького салона.

Даже подумал, что надо бы обновить какой-нибудь девочкой.

Но не Кати. Кати верная жена. Она не трахается, она только порется. Ну, а то, что некоторые развлечения заканчиваются оргазмом, так это претензии к организму девочки.

Она жесткая, пока ее пробьешь…

А у меня все девайсы дома, в старой машине и пока я буду мотаться туда-сюда, тусовка уже кончится.

Обещанный сюрприз. Обещал, когда сам был где-то поближе к раю, шальной и дурной от ее сладчашей «обратки», когда все-таки довел ее до криков. Не каждый может похвастаться, что Кати у него кричит.

И сдуру пообещал ей на следующей вечеринке нечто особенное. Собирался продумать, но забыл начисто. Такие дела творились, такая хрень у Глеба, у Андрюхи жена рожала, у меня в бизнесе внезапно все завертелось, и не я сладко мучил послушных девочек, а меня натягивали непослушные мальчики. Без вазелина. Но дело того стоило: закрыл сделку с прибылью, с которой еще народу выплатил премии, а себе взял новую машинку.

Приходится прямо на месте, в двух шагах от клуба соображать, где взять хоть что-нибудь вместо любимых девайсов, и чем удивить опытную Кати.

Кошачьими удочками ее не пронять, но у меня немного другие планы.

После зоомагазина захожу в детский и, стараясь выглядеть, как можно менее палевно, прошу прыгалки. Для дочки, ага. Дочка выдуманная, но девочка, которой они будут попадать по жопе, самая настоящая. Давно собирался их опробовать, наш народ очень хвалил.

Но нынче, оказывается, все прыгалки безопасные. В мягкой оплетке, толстые. Такими заехать по ногам совсем не больно. А старых добрых резиновых, жгучих и жестоких, больше нет. Где ж народ их берет? Старушек грабит?

Зато в том же магазине я натыкаюсь на отдел товаров для здоровья и опытным взглядом выцепляю острые «клыки» иппликатора Кузнецова, и мысль оформляется сама собой…

Кати верещит как резаная, закатывает глаза и отъезжает в рекордные сроки. Я намотал на нее ремни кое-как, руководствуясь только эстетикой, и они перетягивают ее в самых непредсказуемых местах, оставляя следы. Ошейник смотрится не так горячо, но зато, когда она дергается, подвешенная на цепи, он впивается шипами ей в шею и добавляет отменных ноток в мучения.

– Только ты можешь быть таким безбашенным, чтобы довести меня…

В ее глазах боль и редкое для этой мазохистки удовлетворение.

– Только с тобой я могу ставить любые эксперименты, – говорю я.

Это звучит как взаимное признание в любви садиста к мазохистке.

Но я вру.

Кати жесткая, ее не пробить просто так, надо стараться, включать фантазию, извращаться. И шанс довести ее чем-нибудь новеньким просто вызов для меня. Но сессия с ней как для подростка-девственника «Камасутра». Эксперимент ради эксперимента. Пацан еще не знает, что настоящее удовольствие в сексе не от как можно более хитрой позы. Зато я знаю, что с Кати у меня не удовольствие, а работа. Зато прослышав про нее, приходят другие девочки…

– Привет, я Маша, я новенькая и хочу, чтобы ты стал моим первым…

При взгляде на меня, она «плывет». Еще бы. Стою, вытирая пот со лба, на белой футболке брызги крови, в штанах внушительный бугор и похлопываю по ладони плеткой.

Палач как он есть, а девочки любят опасных мужчин, которые способны хладнокровно причинить им боль.

– Снимай платье, ложись на живот, – командую я. – Руки вытяни вперед.

И ловко пристегиваю ее к скамье, чтобы не елозила.

Но она все равно елозит, оглядывается на меня, глаза темные из-за расширившихся зрачков, и я чувствую, что вот-вот все сойдется, все звезды встанут в ряд, и я получу то, что…

– Будьте жестоки со мной, хозяин… – дрожащим голосом говорит она. И портит все к чертям.

Как я уже сказал той дурочке в магазине, я плохой хозяин. И господин тоже плохой. И папочка.

Меня бесят эти обращения, меня бесит эта идиотская игра в подчинение, без которой ни одна девочка не согласна лечь под мою плеть. Какой-то кружок юной актрисы в деревенском театре! Как нелепо выглядит, когда они становятся на колени и целуют руки…

И только после того, как я как следует ее унижу, оставлю след своих военных ботинок на груди, она даст то, что нужно мне. Свою боль.

Сам на себя злюсь, но луплю эту дуру. Все как положено: разогрев, немного жести, ловим взгляд и можно снимать, ловя ее безвольное тело в свои объятия. Плед, чай, «умница, детка» и вызвать такси. На первый раз хватит.