– И что значит, если вы не берете трубку или берет кто-то другой? – дрожащим голосом спросила я.

– Ничего не значит, просто избавься от своего номера.

– А куда вы тогда перезвоните мне?

– Не волнуйся, мы с мамой найдем способ с тобой связаться.

И вот я в самолете. Глаза от слез опухли настолько, что превратились в маленькие щелочки. Не было сил больше плакать и очень хотелось спать. Закрыть глаза и забыться, чтобы потом проснуться и понять, что это был всего лишь сон, какой-то дурацкий кошмар. Но, закрывая глаза, я видела плачущую маму, крепко обнимающую меня, глаза отца, в которых были страх и волнение за меня. Я никогда не думала, что они любят меня настолько сильно, вернее, я, конечно, знала, что я их любимая дочка, но тогда, в аэропорту, я поняла, насколько сильна родительская любовь. Я не могла остаться, я не могла улететь. Моя душа зависла где-то над океаном, между Минском и Сиэтлом.

И вот шестнадцать часов перелета позади, я стою в аэропорту Сиэтл/Такома, а меня встречает…никто. Я одна. Минут тридцать я ходила по аэропорту, озиралась по сторонам и глазами искала Майкла. Он знал, когда я прилечу, он сам купил мне билет. Так что не так? Первое, что я сделала, когда вышла из самолета, это набрала по указанному отцом номеру. Телефон был недоступен. Я вынула сим-карту и собиралась ее сломать и выкинуть. Постояла с ней в руках минут пять, и засунула обратно. Позвонила еще раз – абонент недоступен. Я всегда верила отцу и слушалась его, особенно в таких серьезных моментах, но тут решила ее не выкидывать. Она была, словно невидимая ниточка между мной и родителями, по которой они смогут меня найти. Я звонила еще несколько раз, но ответ был одним и тем же, а теперь еще и Майкла не было. Моя голова шла кругом. Что делать? В Сиэтле была глухая ночь, до рассвета оставалось еще несколько часов. Покрутившись еще по аэропорту, я села в такси и назвала адрес, указанный отцом на бумажке.

Майкл снимал трехкомнатную квартиру на втором этаже в пятиэтажном доме. Я подошла к подъездной двери и набрала номер квартиры. Послышались гудки, но никто не подходил к домофону. Я постучала в надежде, что, может быть, кто-то услышит меня, но мне никто не открыл. Идти в отель мне было нельзя, снять жилье пятнадцатилетней девчонке – вообще нереально, да и моих денег мне бы хватило всего на два-три месяца. Что делать, я не представляла. Рядом с домом находился небольшой парк, и я – зареванная, голодная и уставшая побрела туда. Вскоре я нашла лавочку в глубине парка, подальше от людских глаз, и села. Вокруг не было ни души. Просидев так минут десять и устав всматриваться в темноту, я сняла со спины рюкзак и просто уснула на нем на лавке. В тот момент мне уже до всего было все равно.

Проснулась я словно от толчка. Весь парк был залит солнечным светом, было так тихо и умиротворенно, что даже мелькнула мысль, что я умерла и попала в рай. Я села и огляделась, ужасно хотелось в душ и есть, на часах было уже девять часов утра, а в парке совсем не было людей. Я посидела так еще какое-то время, размышляя, что же мне делать дальше, как легкая дрожь пробежала по моему телу, и я кожей почувствовала опасность. Напротив меня метрах в тридцати, облокотившись о дерево и почти слившись с его стволом, стоял высокий мужчина. В нем было под два метра роста, одет он был в длинный черный плащ, а капюшон полностью скрывал его лицо. Что он по мою душу, у меня в тот момент ничто не вызывало сомнения и я, не сводя с него глаз, тихонько потянулась за рюкзаком. Мужчина оттолкнулся от дерева и выпрямился. Ох, мне это совсем не нравилось и, схватив рюкзак, я пулей вылетела из парка. В те минуты, пока я неслась сломя голову в неизвестность, я благодарила отца за те марафоны, что он мне устраивал, но, несмотря на мою прыть и скорость, мужчина не отставал и явно не собирался бросать преследование. Остановиться и выяснить, что ему нужно – тогда у меня такой идеи не возникло, я просто хотела от него скрыться. Петляя как заяц неизвестными мне дворами и закоулками, я выбежала в какой-то богом заброшенный район, или это вообще была помойка – я не знала, потому как никогда ничего подобного не видела: разбитые улицы, полуразрушенные дома из кирпича и бетона, самодельные дома из картона, палатки, и везде мусор и грязь. Я встала и огляделась, запах чего-то застойного, чего-то очень неприятного бил в нос. Тут явно есть люди, как они здесь живут? Справа от меня стояло большое недостроенное здание, и я побежала в его сторону. Прижавшись к стене, метра через полтора справа от себя, я увидела небольшой декоративный выступ, всего сантиметров сорок, наверное, но мне бы хватило, чтобы спрятаться. Недолго думая, я спряталась за него и просто-таки впечатала себя в стену. Изо всех сил зажмурила глаза и как в детстве представила, что меня не существует, что я не стою в том месте, что та стена, что за мной, поглотила меня и теперь я тоже стена. От избытка адреналина я так четко это представила, что это в очередной раз сработало! Старый бомж с явно украденной тележкой из супермаркета, полной какого-то барахла вышел из-за угла и прошел мимо, не обратив на меня никакого внимания. Я тихонько выдохнула и только тогда поняла, что совсем не дышала. Не ослабляя контроль, я осторожно посмотрела влево. Вот он, мой преследователь. Бомж с тележкой шарахнулся от него, как от чумы, бросив свои пожитки посреди дороги, а тот медленно, но уверенно шел вперед. Руки согнуты в локтях и выставлены немного вперед, ладони подняты. Что он делает? Сейчас я могла рассмотреть его лицо, оно было застывшее, словно маска, глаза красивые, голубые, но какие-то неживые, словно его душа отсутствовала в этот момент в его теле, и он пугал меня до чертиков. Казалось, что поймай он меня тогда, то просто одним резким движением свернет мне шею и пойдет дальше по своим делам, ну, может, прихватит мой труп, чтобы отчитаться перед тем, кто послал его за мной. А что он не просто какой-то маньяк, в этом я была полностью уверена. Вот тебе и не чувствуют меня!

Мужчина в черном плаще уходил все дальше по дороге, а я попятилась назад, прижимаясь к стене дома и не сводя с него глаз. Я все дальше и дальше уходила от него, пятясь задом, пока с визгом просто не провалилась в какой-то огромный колодец, который оказался дырой в старом канализационном коллекторе. Не сломала я себе шею исключительно по чистой случайности и особой везучести в тот день, или невезучести. Это вообще как посмотреть. Какой-то хороший человек через отверстие, образовавшееся в этом коллекторе, скидывал вещи, среди которых оказались старые подушки от дивана, матрас, куски поролона. Это все и спасло меня. Постанывая, я встала и огляделась. Рука и бок болели безбожно, матрас и подушки пропитались вонючей жижей на дне коллектора, а от них пропиталась и вся моя одежда. Я посмотрела вверх в отверстие, через которое упала и выругалась. И как мне отсюда выбираться?

– Эй, ты новенькая? Что делаешь здесь?

Я вздрогнула от неожиданности и обернулась. Позади меня стоял парень лет двенадцати-тринадцати. Светлые волосы, весь в веснушках, курносый нос. Как я не услышала его приближение? Теряю хватку что ли?

–Чего молчишь? – спросил он.

– Нет, я не местная, я случайно сюда попала. Упала. – И указала рукой на дыру в коллекторе, сама продолжая рассматривать парня.

Одет он был скромно, но опрятно. Чистая голова, лицо…жаль, я не могла похвастаться тем же, к тому же от меня, наверное, несло по́том и канализацией.

–Ага, ну я так и подумал, не отсюда, – хохотнул он. – Пойдем, познакомлю тебя с нашими, ты вроде девка молодая и крепкая, нам такие нужны.

Я изумленно подняла брови.

– Кому вам?

– Ну, нам, – повторил он и удивлено посмотрел на меня. – Ты что, не слышала про нашу общину? Учти, в нее кого попало, не принимают. Главный у нас Эндрю. Если ты ему понравишься, то он примет тебя, ну, конечно, после всеобщего голосования. У нас типа равноправие и все такое, но, вообще, его слово всегда последнее. – И парнишка как бы невзначай пожал своими худыми плечиками.