– Нет. Просто описываю ситуацию. Два месяца назад она запихала меня в машину и привезла в лес, на закрытую турбазу, где я должна была “наладить” отношения с будущим мужем.

– Это который младший сын некоего Фледжа?

– Да.

– Я правильно тебя понимаю, – он поставил бокал на стол, но я бы не удивилась, отколись у того при этом донышко. – Петти хочет любой ценой выдать тебя замуж именно за него? И этот Фледж согласен на твою кандидатуру?

– Да.

– Почему?

– Я не знаю.

– Погоди-ка. – Голос в телефоне прозвучал сухо, но я-то знала, что прямо сейчас его личный помощник поднимал всю информацию по этим именам. – Так. Грегори Фледж, генеральный директор компании «Грегориан»… Да уж, – хмыкнул отец, – скромность точно не его конёк. – Так, что там ещё… Робототехника, виртуальная реальность, реклама. И чем тебе не нравится этот кандидат?

Мне, может, и нравится. Да только не на меня смотрит будущий муж. Я хмыкнула, выражая отношение к вопросу.

– Да, да. Я тебя понял, – сказал отец и продолжил перечислять достоинства выбранной матерью кандидатуры. – Младший сын Джоэл от второго брака. Бейсболист, модель, IQ сто тридцать пять. Ну да, не блещет, – с издёвкой констатировал он. – Кто там ещё, старший сын от брака с Фелицией Вуд. Робин. Двадцать три года. Актёр, музыкант и филантроп, два года назад потерял в автоаварии невесту. Сам выжил и получил только синяки. Два месяца назад был замят скандал с дочкой мэра. Ясно. Что у тебя с ними? Только так, чтобы я понял всю картину. Интерес Петти мы выяснили, твоё отношение тоже. Хотелось бы знать, как к этому отнёсся будущий жених.

– Он меня ненавидит.

Сказала и поняла, что да. Действительно ненавидит. До крови на прикушенных губах и неконтролируемой ярости. Его бесило одно моё присутствие.

– Прямо ненавидит?

– Хуже. Презирает.

Вот оно. То самое слово, что давалось с таким трудом даже наедине. Презрение от человека, которого любишь, хуже ненависти. Ведь ненависть – эмоция, которая показывает, что ты не пустое место. А презрение… оно выедает из тебя не только надежду. Оно разрушает даже волю.

В трубке воцарилась тишина. Но ненадолго. Потому что мой отец всегда был тщеславным человеком и ненависть к отпрыску никак не вписывалась в парадигму его мировоззрения.

– Документы будут в течение нескольких дней. Отправлю курьером на прежний адрес. Ключ найдёшь в почтовом ящике. Это оригинал, дубликат нет времени делать. Так что не потеряй.

– Спасибо, – выдохнула я с такой счастливой улыбкой, что от меня шарахнулась в сторону проходящая мимо женщина.

– Джосси.

– Д-да? – Я запнулась и проглотила горький ком воспоминаний.

– Не звони мне пока не решишь проблему с замужеством. Выборы отнимают все силы, поэтому мне некогда возиться с аппетитами твоей матери. Хочешь снова носить моё имя – веди себя соответственно его тяжести.

– Я поняла. Спасибо. П-па…

Пип. Пип. Пип.

Гудки в трубке оборвали мои слова и я со стуком повесила трубку. Тейлор Фурье не меняется. Нет. Он просто становится осторожней.

Такси поймала быстро, даже слишком быстро для той, кто до смерти боялся ночевать в оставленном когда-то доме. Я села на горячее и потёртое сиденье, сжала пальцами переносицу и пробормотала:

– Райзинг-Глен-роуд 1542, пожалуйста.

– В гости едете? – отозвался таксист, дёргая рычаг скоростей.

– Домой.

– Хорошее место, – с видом знатока поддакнул он. – Мы с женой присматривали там жильё, но в итоге отказались.

– Почему? – спросила я больше для видимости, чем для поддержания бессмысленного диалога.

– Дорого.

– Ясно.

Таксист замолчал и я с чистой совестью воткнула наушники. Ехать предстояло долго, а дел навалилось немеряно. Помимо подготовки дома к приезду гостей, надо было ещё открыть ту комнату.

Давно я там не была.

Музыку прервал звонок с незнакомого номера. Не люблю я незнакомые номера, к тому же такие настойчивые. Я поморщилась и перевернула телефон экраном вниз. Может, это Робин, которому я свой номер дала ещё на турбазе. Может, это его мерзкий менеджер, желающий содрать с меня деньги за причинённый ущерб. А может это и вовсе моя мать, которая знает, как никто другой, что на звонок с её номера я никогда не отвечу.

От незнакомых номеров нельзя ждать чего-то хорошего.

Жизнь научила подвергать сомнению любые действия и эмоции, если они принадлежали кому-то третьему. У всех, кто не связан со мной одной тайной, нет причин меня так истошно искать.

За окном медленно проплывали плавящиеся под солнцем дома и витрины магазинов, чахлые цветы старательно поднимали головки, но без особого эффекта. Собаки, люди, снова люди и собаки, машины… Всё, как и было. В этом городе за шесть лет не изменилось ничего.

Через сорок минут я вышла на подъездную дорожку и вдохнула аромат улицы. Ключ нашёлся ровно там, где и сказал отец. Вероятно, его помощник постарался. Ни записки, ни приветственной открытки. Ничего, кроме небольшого металлического ключа.

Тейлор Фурье никогда не изменяет своим принципам.

Я оглянулась, чтобы убедиться в отсутствии нежелательных наблюдателей, потом осторожно повернула ключ в замке и затаив дыхание, толкнула дверь.

Прихожая встретила километровым слоем пыли. Здесь не убирались, сюда не заходили и вообще, едва ли кому-нибудь приходила в голову светлая мысль посещать место преступления.

Тишина. Мрачная, таинственная, располагающая к ночным посиделкам со страшными рассказами.

Дом полнился воспоминаниями и не до конца исчезнувшими запахами прошлого, так как уезжали мы второпях, просто консервируя то, что было. Эти запахи заключали меня в кокон, мешали дышать и оставляли на кончике языка вязкую слизь и металлический привкус шестилетней выдержки.

Я встала посреди коридора, посмотрела на свежеоставленный отпечаток ноги и улыбнулась. Я выросла. Выросли мои ноги, способные унести прочь оттуда, где плохо; выросли мои руки, когда-то исправно служившие в качестве инструмента. И выросло моё сердце, сумевшее простить само себя.

Хотя… У меня и выбора-то особого не было. Не прости я себя – не смогла бы не то, что жить, я бы заново дышать не научилась.

Ключ устроился на привычном крючке, будто и не было их долгой разлуки. Я глубоко вдохнула, задержала дыхание и открыла первую от входа дверь, где под белым погребальным пологом спал мёртвым сном мой рояль.

На месте пушистого ковра, испачканного когда-то алыми брызгами, зияла пустота. Стол, служивший долгие годы школьной партой, был завален пустыми банками и бутылками. Мать тогда пила не просыхая несколько дней.

Да, точно. Мы уезжали впопыхах, после череды допросов и бесед с психологами и психотерапевтами. Именно тогда Тейлор Фурье помог мне как отец, в первый и последний раз. Он добился того, что расследование спустили на тормозах, но нам всё же пришлось покинуть Лос-Анджелес.

Да уж. Я осторожно коснулась белой ткани и отдёрнула руку, как будто она могла причинить мне боль.

Не думала, что когда-нибудь вновь сюда вернусь.

Сумка уже давно висела на сгибе локтя, неприятно оттягивая руку. Я перевесила ремешок повыше и пошла в сторону выхода. Прочь от прошлого, от инструмента и от высохшей слезами славы.

Когда я закрыла дверь в комнату, телефон вновь завибрировал, и на экране высветился всё тот же незнакомый номер.

Настойчивый неизвестный держал звонок до конца, нервируя и пугая сильнее, чем вид пустого пола в гостиной.

Я задержала дыхание, на всякий случай сосчитала до десяти и сдвинула плашку.

– Слушаю.

– Наконец-то, – выдохнул знакомый голос. – Ты убежала так быстро, что я даже не успел спросить адрес.

– Рин? – Я поставила сумку с ноутбуком на пол и прислонилась спиной к стене. – Чего звонишь?

– Как это чего? Мы до сих пор не разрешили ту некрасивую ситуацию с Адамом. Я бы хотел принести извинения. Давай встретимся где-нибудь? Могу приехать к тебе.