Гериберт не собирался возвращаться в Рыцарскую Башню до тех пор, пока сэр Уолтер был жив. В то же время в своем нынешнем положении он не мог проследить за осуществлением своих планов. Второе письмо, врученное ему гонцом, давало единственную надежду восстановить его в прежнем положении и даже спастись от будущей мести Уолтера. Конечно, второе письмо тоже могло оказаться ловушкой; оно не имело подписи и было скреплено лишь расплывшимися каплями воска. Однако долгий вечер за размышлениями (между приводившими его в ярость попытками сэра Роланда и его семьи вовлечь его в их развлечения и беседу) и бессонная ночь заставили Гериберта принять решение уцепиться за эту единственную надежду.
Поскольку Гериберт уже показал сэру Роланду письмо сэра Уолтера, он знал, что без труда покинет Клиро утром тридцать первого декабря. Обстоятельства благоприятствовали ему, ибо Клиффорд находился в том же направлении, в котором собирался направиться Гериберт, если бы он возвращался в Рыцарскую Башню. Когда он ехал на юг, то заметил на северо-востоке небольшое укрепленное местечко под названием Уай. Из этой крепости на юго-запад вела еще одна дорога. Покинув Клиро, Гериберт отправил к своему отряду человека с приказом прекратить наблюдение за Уолтером и присоединиться к нему в этой крепости.
По дороге он множество раз изучал в деталях предстоящие опасности, но каждый раз был на грани того, чтобы отказаться от своих попыток, ибо понимал, что ему некуда ехать. В его кошельке и седельных сумках имелись деньги. По сути дела, он из предосторожности не оставил в Рыцарской Башне ни одной монеты, ни единой драгоценности, но это был небольшой запас. Ему нелегко было надувать брата Уолтера; Гериберт не осмеливался утаивать от того большие суммы, да и развлечения, требуемые его сюзереном, часто стоили отнюдь не дешево. Он бы не протянул долго на свои средства, а друзей у него почти не было. Да и те вряд ли бы остались ему друзьями, если бы он лишился денег и власти. Оставалось бороться за Рыцарскую Башню либо согласиться жить в нужде. Сэр Гериберт не был трусом и, столкнувшись с таким выбором, решил, что должен последовать по более опасному пути.
Однако в замке Клиффорд сэру Гериберту явно не грозила опасность. Его приняли с должной осторожностью, как принимали любого незнакомца в военное время, и спросили, что его привело сюда. Имя сэра Паланса де Тура, названное им согласно указаниям неизвестного доброжелателя, не вызвало тревоги, хотя его людей заперли между внутренними и внешними стенами и могли убить или взять в плен без лишних хлопот. А когда он сказал, что хочет видеть леди Мари де ле Морес, в зал его проводили не воины, а помощник сенешаля. Пока служанка сообщала леди о его приезде, ему предложили немного подкрепиться с дороги. «Все идет хорошо», – подумал сэр Гериберт, слегка расслабившись. Если бы за всем этим скрывалось предательство, его бы обязательно разоружили и проводили в зал под стражей.
. Злость к Уолтеру и Сибель, накопленная Мари после ухода Ричарда и его людей, была практически ничем по сравнению с неистовым гневом, который начал пожирать в ней все человеческое после столкновения с Ричардом и Уолтером. Ее полное бессилие вызвало ожесточенность, и гнев, смешанный с бессильной яростью, постоянно нарастал, ибо не находил выхода. Мари даже не могла излить свою злобу сестре, ибо в настоящее время Жервез была довольна Ричардом и не хотела ничего слушать против него. Ричард просто обольстил ее выражением заботы: он не только предложил переезд в Клиффорд, но лично отвез жену туда, а не остался, как обычно, с армией и не послал вместо себя заместителя.
И хотя Мари приняла угрозы Ричарда близко к сердцу и не смела больше возводить на Уолтера напраслину, гнев слепил ее. Как только ей назвали имя сэра Паланса, она увидела первую трещину в оковах своего бессилия. Гериберт приехал; значит, он ненавидел Уолтера так же, как и она. Осторожность вмиг покинула ее. Теперь она думала лишь об оружии, которое могла обратить против людей, расстроивших ее замысел, опозоривших ее.
Первая внешняя оценка сэра Гериберта послужила ей дополнительным толчком. Мари была не очень-то чувственной женщиной, но красивые черты молодого человека пробудили в ней плотский интерес.
Она стремительно двинулась вперед, благодаря Бога за то, что Жервез пока не было в зале.
– Сэр Паланс! – воскликнула она. – Как я рада вас видеть! Прошла целая вечность с тех пор, как вы гостили у нас с мужем в Моресе. Вы слышали, что Пьер умер и я стала вдовой? О, конечно же, вы наверняка слышали об этом. Это случилось более двух лет назад. Как мило с вашей стороны, что навестили меня теперь, когда я стала не более чем спутницей своей сестры, леди Пемброк.
– Такая красивая леди, как вы, не может быть «не более чем», – спокойно заметил Гериберт, осознав необходимость притвориться ее давним другом. Он пришел в недоумение, узнав, что находится в замке Пемброк, но невозмутимо продолжил: – Да, я слышал о смерти Пьера. Мне очень жаль, что я не мог приехать к вам в то время. Но вы спросили меня, знал ли я о его смерти! Разве вы не получили моего письма?
Гериберт надеялся, что этот намек заставит ее вытащить из рукава или из другого надежного места обещанное письмо. Вместо этого она положила ему на плечо руку и подтолкнула его в направлении внутренних комнат.
– С нами никого нет, – сказала она, уловив тень подозрения на его лице, – и вы вольны выбрать любую комнату, которая устроит вас.
Гериберт наугад указал на дверь, и они вместе направились к ней. Поскольку в этих комнатах не могли сейчас находиться люди, ловушка исключалась сама собой, к тому же в выбранной палате действительно никого не было.
– Сэр Гериберт, я должна признаться вам кое в чем, – сказала Мари, закрыв дверь. – Я сама написала вам. Я не хотела лгать, но вы должны понять, что мне нужно было обезопасить себя.
– Это абсолютно резонно, – ответил он, почти успокоившись, но не теряя бдительности.
Однако в последующие несколько минут Гериберту стало ясно, что все его страхи и тревоги оказались напрасными. Леди Мари ненавидела сэра Уолтера и графа Пемброкского лютой ненавистью и рассказала ему все, что знала о замысле Уолтера захватить Рыцарскую Башню и отослать гарнизон сэра Гериберта и его самого на помощь бунтовщикам в предстоящей атаке на Шрусбери. Мари не упомянула об ужасном разгроме армии Монмута, ибо это было делом минувшим, а она мало разбиралась в вопросах войны.
Когда запас новостей истощился, сэр Гериберт изысканно поблагодарил ее и затем спросил:
– Что вы хотите от меня?
Лицо Мари начало меркнуть, а взгляд ее потускнел.
– Разве мое сообщение не полезно для вас? – спросила она. – Неужели вы не можете воспользоваться им, чтобы как-то отомстить за нас обоих?
– Я могу попытаться, – сказал Гериберт. – Мне кажется, я знаю средство, благодаря которому де Клера объявят вне закона, и я извлеку из этого большую выгоду, но что, если это приведет к падению Пемброка? Не повредит ли это вам и вашей сестре?
– Нет, – без колебаний ответила Мари. – Мы просто уедем во Францию, откуда нас вытянули против воли. Гибель Ричарда принесет нам столько же пользы, сколько вам принесет гибель сэра Уолтера.
Про себя сэр Гериберт решил, что она не понимает того, о чем говорит, или так ненавидит своего зятя, что эта ненависть помутила ей рассудок, но его это мало интересовало. Теперь, он имел средство, чтобы избавить себя от сюзеренства Уолтера.
– В таком случае, если вы не возражаете, я передам эту информацию королю, – сказал сэр Гериберт. – Когда у короля Генриха появятся доказательства измены сэра Уолтера, он лишит его права владения землями. Уолтер потеряет все свои поместья. Устроит ли вас такая месть?
Мари кивнула, хотя этого ей было не вполне достаточно. Прекрасно, если Уолтер потеряет свои земли; но, если решение Уолтера жениться на Сибель имело такую огромную силу, станет ли оно бесповоротным и для родителей Сибель? Мари столь же сильно хотела расстроить помолвку Уолтера, как и превратить его в нищего, подобного ей.
