Дальше все завертелось в знакомой рутине. Всю информацию нужно было собрать сразу, тратить телепорты на возвращение сюда никто не станет. Поэтому до самого вечера велись допросы и осмотры. Уже затемно прилетел вестник из академии, что практику сворачивают – утром группу заберут телепортом вместе со следователями. И пришлось срочно организовывать сворачивание лагеря. В общем, спать я всех загнала глубокой ночью. И сразу предупредила адептов, что поставлю вокруг лагеря следящую огненную сеть, и пусть носа не смеют из палаток высовывать. Нагулялись уже. Один день осталось их караулить, стоит убедиться, что больше точно никто не пострадает.

Алберт, тоже весь день занимавшийся организационными делами, отвалился сразу вместе с адептами. А мне… не спалось. Муторно было на душе. Прихватив алкоголя, я ушла на конюшню у таверны, плакаться к своей Хрумке и мешать спать остальным лошадям адептов.

Хлебая из горла убойный напиток, я прижималась щекой к бархатной золотистой шее своей подруги и тихо жаловалась на всеобщую несправедливость. Та в ответ кивала легонько головой, пряла ушами и что-то понимающе вздыхала. Всегда приятно пообщаться с умным собеседником.

Я даже не заметила, как дверь в конюшню открылась, и кто-то зашел. Как и огонька свечи, пока меня не окликнули.

– Вегерос,  знаете который час? Вы владельца чуть до инфаркта не довели.

Оторвавшись от родной лошади, я обернулась. Напротив стоял Матэмхейн с небольшим подсвечником в руке и сверлил меня недовольным взглядом.

Тут я припомнила, что следователи остались ночевать как раз в этой таверне.

– Что-то не так? – нахмурилась, не поняв претензий.

– Трактирщик разбудил меня, потому что на конюшне раздавались подозрительные звуки. После произошедшего местные, знаете ли, слегка нервничают. Он испугался, что еще какая-то нежить объявилась. А это всего лишь вы развлекаетесь, – с упреком посмотрели на меня.

Не думала, что мои пьяные жалобы можно за шебуршение нечисти принять. И вообще, чего этому трактирщику не спалось-то ночью? Нет чтобы прошлым вечером такую подозрительность не проявить.

– Извините, – пробормотала в ответ. – Уже ухожу.

Все равно бутылка пуста, а желаемое спокойствие так и не пришло. Стоит вернуться и все же попытаться уснуть. По крайней мере, у себя в палатке я точно никому мешать не буду.

Погладив напоследок по носу свою верную утешительницу, подошла к Матэмхейну и подняла на него усталый взгляд.

– Идемте?

У входа в конюшню нас поджидал нервничающий трактирщик. Убедившись, что шумела не расшалившаяся нежить, а всего лишь пьяная магичка, сплюнул и ушел спать. Я тоже развернулась, чтобы направиться в лагерь, но меня мягко придержали за локоть.

Недоуменно оглянулась на блондина. Честно, даже настроения флиртовать нет.

– Вы обработали рану? – хмуро кивнул он на разодранный рукав в крови. Мысль переодеться в мою голову почему-то не пришла.

– Хммм… да? – не слишком уверенно ответила.

– Чем? – в ледяном взгляде сквозило откровенным скепсисом.

– Самогоном, – созналась я.

Забыла я про эту царапину. И без нее проблем хватало. Думала утром адпетку Сабри попросить помочь. Все равно там ничего страшного не было – просто царапина, пусть и глубокая.

– Идемте, – вздохнул мужчина и потянул за руку в темное здание рядом.

– К себе меня приглашаете? Ночью? – даже слегка встрепенулась я от подобных перспектив.

– У меня есть штатный набор для оказания первой помощи, – охладил мужчина мое буйное воображение.

Усадив меня на кровать в маленькой скудно обставленной комнате, Матэмхейн ушел изымать этот набор у подчиненного. Вообще, у меня в рюкзаке тоже такой был. Но не буду же я отказываться от заботы небезразличного мне мужчины.

Сумрак комнаты не позволял ничего увидеть, и я создала небольшой светлячок, чтобы оглядеться. Смотреть, правда, было нечего. Лишь форменный камзол на спинке стула у окна, вот и все личные вещи. А лазить по чужим карманам это как-то слишком.

Вернулся мужчина быстро вместе с металлической шкатулкой. Устроившись на стуле, меня усадил на кровать, развернул раной к себе и принялся осматривать сквозь дырку в рукаве.

– Рвите, – посоветовала, понимая, что это не удобно. – Рубашка все равно испорчена.

Быстрый голубой взгляд, чтобы уточнить, насколько я уверена в своих словах, и треск разрываемой ткани. На открывшуюся взгляду рану мы оба посмотрели с интересом. Что сказать – я дура. Края царапины уже покраснели и воспалились. Похоже, чудодейственная сила алкоголя не помогла. Нет, любую заразу мой организм со временем выжжет. Но несколько неприятных моментов меня бы ожидало.

– Вы не подумали, что виверна прошлась хвостом по фледерам, прежде чем по вам ударить? – укоризненно заметил мужчина, накрывая плечо ладонью и посылая ледяной импульс, видимо, пытаясь обезболить.

– Не подумала, – признала искренне.

Несколько минут мужчина сосредоточенно перебирал флакончики в шкатулке, а я бездумно смотрела в окно.

– Переживаете из-за погибшего парня? – тихо спросил мужчина, пропитывая кусок ткани каким-то раствором.

Я обернулась к нему, отрешенно рассматривая его сосредоточенное лицо. Блондин мне сконцентрировался на порезе, не обращая внимания на мой интерес.

– Не знаю, – задумчиво отозвалась, вспомнив, о чем меня спрашивали.

– Жалеете его?

– Может быть. Хотя нет, – тут же поправилась я. – Мне жалко себя. И Найтра. Жалко ректора и академию, которые теперь не оберутся проблем. Жалко его друзей. Но больше всего его родных и родителей. Они отправили сына на увеселительную прогулку в лес с друзьями, а получат обожженный труп и нелепую историю о сбежавшей виверне. На их месте я бы сделала все, чтобы засадить меня. А то и вовсе убила бы своими руками, – мрачно заключила я, предчувствуя весь ворох неприятностей, что ожидает меня впереди.

– Не преувеличиваете, – немного отстраненно возразил мужчина.

– Куда уж, – хмыкнула в ответ. – Вы же отец, так скажите, разве не убили бы за своего ребенка?

Произнесла, и тут же выругалась про себя. Безмирье, он же развелся! Вдруг ему с дочерью не дают видеться? А тут я второй раз по больному месту топчусь.

– Вы правы, – неожиданно все же ответил он, – придется проследить за родителями мальчика, чтобы не наделали глупостей.

Матэмхейн, к слову, не выглядел сильно покоробленным моими словами, но продолжать тему не стал, сосредоточившись на обработке раны. И, может, это было нахальством с моей стороны, но я все же рискнула.

– Можно личный вопрос?

На меня бросили быстрый проницательный взгляд.

– Попробуйте. Но тогда вы ответите мне.

– Согласна, – улыбнулась, радуясь, что его интересую. Хотя, вполне возможно, что после моего вопроса, разговаривать дальше он не захочет. – Почему жена с вами развелась? Из-за работы?

Я представляю, каким загруженным может быть следователь, особенно хороший. И он стал бы далеком не первым из наших, кого бросили по этой причине.

Вайнн промолчал и нахмурился. В общем, как я и предполагала, не стоило портить и без того безрадостный разговор. Но любопытство было сильнее.

– С чего вы взяли, что это она подала на развод?

Я искренне удивилась, что мне все же ответили.

– Не знаю, – задумчиво поджала губы. – Считайте это интуицией бывшего следователя. Вы непохожи на того, кто сдался бы первым.

– А вы не растеряли навыков, – сказал он спустя несколько мгновений, закрывая шкатулку с зельями и поднимая на меня ледяной взгляд. – Да, развода потребовала моя жена. Оказалось, что мы ждали разного от этого брака и от нашей дальнейшей жизни. Возможно, нам не стоило жениться столь молодыми, но теперь уже поздно рассуждать.

Ничего не понятно, но, похоже, злая бывшая обидела такого хмурого лапочку. А я умело потопталась по личному.

Впрочем, лучше уж развестись, чем портить жизнь друг другу, да еще и ребенку до бесконечности.

– Спрашивайте, – кивнула, решив, что ответная искренность слегка уравновесит гнетущую атмосферу.