А Тропф направился к своему дому. Ему нужно было собрать вещи перед уходом. Спрятать всё где-нибудь за забором, чтобы его не засекли. Как раз время было такое, что в их опустевшем доме никого не было. Дед, похоже, остался перемывать кости посланцам короля, усевшись на лавке у трактира вместе с другими стариками. Мать, скорее всего, где-то в полях.

Парень приоткрыл дверь дома, прокрался внутрь. Первым делом полез в большой окованный сундук. Где-то там, на самом дне лежал щит. Весь мятый, с потёртым рисунком. Его закинули туда, чтобы не мозолил глаза, лишний раз напоминая об утрате. Но теперь настало время, чтобы вытащить его.

Он вывалил из сундука целую гору одежды. Какие-то тряпки, безделушки. Вскоре парень уже сидел на коленях среди гор всякого хлама. И только тогда его пальцы нащупали холодную металлическую поверхность. Щит. Тропф вытянул его из недр и выставил перед собой. Сломанная башня и вставший на дыбы бир.

– Север разрушит творение южан, – вспомнил парень слова отца.

– Уходишь с ними? – в дверях стояла мать. Она смотрела на него с дикой тоской в глазах. С каким-то бессилием и обречённостью.

– Я должен, – заявил он, чувствуя, как слабеет голос, – должен защитить…. Отомстить за отца. За Трамфа!

Она опустила глаза в пол. Тропф осторожно положил щит и принялся складывать всё обратно. Все, чтобы не смотреть на мать. А когда он закончил и поднял глаза – матери в дверях уже не было. Так было даже лучше. Гораздо лучше, чем сидеть под её осуждающим взором.

Парень нашёл мешок и принялся складывать туда свои вещи и еду.

– Тропф! – снова раздался печальный голос матери. Тот поднял глаза. Она снова стояла в дверях с каким-то мешочком в руках.

– Возьми! – бросила ему. Что-то внутри тяжёлое. Парень развязал узел, сунул внутрь руку. Блеснул золотистый кружочек на его ладони.      Радасский золотой. Даже не один, а целых три. Семья хранила эти монеты на крайний случай. Вдруг неурожай или случиться чего.

– Я чувствую, что они тебе понадобятся, – как-то тихо сказала мать, – а нам они уже не к чему, – холодно добавила она.

– Спасибо, – прошептал он, – я думал, что ты будешь против.

– А разве тебя можно переубедить? – голос у неё дрожал, – уж лучше я попрощаюсь со своим сыном, чем буду жить с тем, что он тайно сбежит посреди ночи.

Внутри у Тропфа всё оборвалось. Руки сами опустились, чуть мешок из рук не выпал. Парень почувствовал, что слезы наворачиваются на глаза. Он тяжело вздохнул и бросился к ней. Крепко обнял.

– Я вернусь, обязательно вернусь! – прошептал он, будто бы пытаясь убедить самого себя.

– Мы будем ждать, – мать обняла его в ответ, – пошли, наберём тебе еды в дорогу. Быстрее, а то дед вернётся! Будет ворчать ещё, – всхлипнула она.

– Пусть ворчит, – усмехнулся сквозь слезы Тропф, – с ним тоже нужно попрощаться!

Вскоре его мешок весь набитый одеждой и припасами лежал у дверей. Уже был поздний вечер. Ночь спускалась с горных хребтов на эту долину. Горели редкие окошки по деревне. Сегодня многие дома снова опустеют. Парень выглянул на тёмную улицу. Где-то там, в небе, вершины гор поднимаются над ними, шумят редкие рощицы. Он прикрыл глаза. Это место нужно защитить. Спасти от всех драконов и тиранов.

Тропф с нежностью обнял мать, потом обхватил сухонькие плечи деда.

– Прощайте! – бросил он напоследок.

– Задай там этому Кроносу, – буркнул старик, – отомсти за батьку!

– И за брата, – печально добавила мать.

В дверь тихо постучались. Тропф приоткрыл её.

– Эй! Тропф! – прошептал ему Харт. – Донжон должен быть разрушен!

– Угу, – отозвался он. Выскользнул за порог. Ещё трое парней стояли у забора. В темноте не разобрать, но здорового быка среди них точно нет, – а где Тоф?

– Его мать не пускает! – отозвался тот, – караулить собралась всю ночь. Но он говорил, что сбежит. Догонит нас к утру! Пошли! Остальные уже умотали!

– Пошли! – со вздохом ответил Тропф. Глянул напоследок на родной дом. Дом, который он должен был защитить.

В пещере было жутко холодно. Тропф открыл глаза, выпустил облачко пара изо рта, глянул в сторону дыры в потолке пещеры. Кажется, дракон совсем улетел прочь. И возвращаться не собирался. Может, даже заблудился. Ведь там снаружи буря. Даже в пещеру порывы ветра закидывали крупицы снега и те, медленно кружась, падали на пол. Парень проследил за ними и обомлел.

Затаив дыхание, он подошёл ближе к той стене, где, несмотря на жуткую метель, лучи света пробивались сквозь щель в потолке. И в их ореоле, прямо на ветках, сложенных драконицей в аккуратное гнездо, лежало яйцо. Размером оно было с кружку для пива. Снежинки таяли на сероватой скорлупе с редкими пятнышками.

Парень знал, что это будущее чудовище. И понимал, что это яйцо не должно попасть в руки его спутников. Он ведь тогда решил, что будет бороться с драконами, а доверять одного из них тем, кто грабит деревни, прикрываясь борьбой за свободу… Нет, они точно используют этого монстра во зло.

Он отошёл назад и поднял топор с пола. Рядом валялся щит. Весь оплавленный и мятый. Теперь от него толку не было, да и смотреть на этот герб уже не было сил. Сколько страданий всё это принесло и сколько ещё принесёт? Но теперь у него был шанс хоть как-то повлиять на происходящее. Замёрзшие пальцы сжали рукоять. Нет. Они не получат это чудовище. Дрожа то ли от холода, то ли от напряжения, Тропф двинулся к яйцу. Сухие ветки захрустели под его ногами.

Парень схватился за скорлупу рукой, занёс топор. И тут же замер. Оно было тёплое. Будто бы грелось изнутри. Пальцы спокойно терпели этот жар, который был каким-то домашним, живым. Рука с оружием сама опустилась вниз, звякнуло лезвие об камень.

Тропф задумался, а стоит ли рубить с плеча? Там, снаружи жуткая метель, а ему нужно искать своих спутников, ведь в одиночку с этих гор не спуститься…

Это яйцо могло помочь ему, согревая будто бы собственная печь. С ним можно будет добраться до лагеря, а потом разбить. Отойти в сторонку, тюкнуть обухом и всё. Конец чудовищу.

Парень подхватил его и сунул под тулуп. Одну руку вытащил из рукава, положил эту штуку тупым концом на сгиб локтя и прижал к своему боку. Сразу стало теплее. Тропф поднял топор и зашагал дальше по пещере – искать выход.

Бродить ему здесь пришлось недолго. Стоило зайти за угол и уже виднеется ревущая снаружи вьюга. Носятся белые хлопья в ней, мелькают в сумасшедшем вихре. Кажется, уже начинает темнеть. Парень замотал лицо и отважно двинулся вперёд, внимательно смотря под ноги. Не хватало попасть ещё в одну трещину.

Яйцо дракона грело его изнутри, а с такой помощью уже никак не замёрзнешь. Оглядевшись по сторонам, Тропф постепенно начал подниматься по склону вверх. Что-то подсказывало ему, что надо туда. Всё-таки катился же он вниз.

Подъём был сложный. Ноги вязли в глубоком снегу, предательски скользили на попадавшихся булыжниках, скрытых под белым пологом. Ветер дул в лицо, пытаясь уронить наглеца. Но тот не сдавался и упорно шёл вперёд.

– Ага! – воскликнул он, нащупав уже знакомую отвесную стену. Радуясь своему везению, парень двинулся вдоль неё. Туда, где в последний раз видел своих спутников.

Вскоре он вдруг уловил запах дыма. Кажется, сквозь снежную пелену видно огонь. В наступавшей темноте, он ярко пылал, маня своим светом. Тропф рванул туда, загребая по снегу. И сразу услышал знакомые голоса.

– И где теперь его искать? – это знакомый бас Гарда, – у него все наши припасы!

– Вот-вот! Хорошо, что хворост оставил. А то бы без огня сидели, – отозвался Кирд, – его труп, небось, уже занесло снегом. Теперь не откопаешь. Придётся нам тащиться голодными!

– Заткнитесь! – прикрикнул на них Ревар, его хриплый голос долетел до Тропфа, – вы что? Ожидали от этого отребья чего-то другого? Он бы обоссался в первом бою!

– Да, это точно! – заржали его племянники.

Парень стиснул зубы и двинулся вперёд. Огонь казался совсем близким. Ещё чуть-чуть.