Тренировка дисциплины, если можно так выразиться, – фишка, которую я практиковал с самого моего взросления, и Стас мне в этом очень помог. Глядя на безрассудства друга, я делаю наоборот и учусь на его ошибках. В отличие от его быстрого ритма жизни я, напротив, не растрачиваю попусту энергию и берегу эмоции. Он – непоседа, любит драйв, яркие обертки и покупает вещи часто только из-за одного их вида или под воздействием рекламы, а затем, наигравшись, меняет на такие же бесполезные, но не менее яркие. Он не переживает, если потеряет или сломает вещь, и не бережет ее. Мне же нравится контролировать свои чувства и желания, оставаться здравомыслящим в любых ситуациях, особенно когда очень чего-то хочешь: будь то гаджет или путешествие – все что угодно, даже знакомство с новым человеком. Это как игра. У меня даже есть своеобразный девиз: «Нужно переспать с желанием». Чаще всего по утру возбуждение улетучивается, как и сон, и начинаешь мыслить рационально, прагматично, выставляя приоритеты, задаешь нужные вопросы самому себе. И вещь, которая была тебе жизненно важна вначале, перестает быть таковой. Конечно, это касается в основном необдуманных спонтанных потребностей или выбора между дорогим и не очень. У Стаса есть неиссякаемый источник энергии, затмевающий своей мощью негативные эмоции: этот источник позволяет ему не париться по поводу неудачных приобретений, игнорируя последствия и помогает идти дальше с улыбкой, покупая новую игрушку. Можно долго спорить, чья система лучше: планировать и анализировать прежде, чем что-то сделать, дабы избежать негатива в последствии, или же брать сейчас и радоваться жизни, а потом – будь что будет. По-моему, это зависит напрямую от характера человека, и нравоучениями изменить уже сформировавшуюся личность не получится.

Мою природную флегматичность Стас, как, впрочем, и многие, путает с ленью и безразличием. Отсюда и постоянные его попытки заинтересовать меня чем-то, вытащить на свет божий. Я всегда ворчу. Но я очень благодарен ему за эти попытки. Ведь столько всего интересного можно прошляпить, выбирая диван вместо прогулки под дождем в плохую погоду, тогда как дождь закончится, и прогулка превратится в незабываемое приключение.

На знавшем лучшие дни диване мы со скучающим видом досматривали фильм про машину времени. Такой же древний, как и диван, старенький ноутбук старался сбить свою температуру, выдувая из внутренностей поток горячего воздуха, шумя вентиляторами, будто турбиной самолета.

На улице уже стемнело, и моросил дождик.

– Труба-а-а!.. Как же грустно на этом моменте, – разрушил магию кино громкий голос Стаса, – нет сил смотреть на это.

– Ну начало-о-ось… – зевая и потягиваясь, протянул я, – зачем тогда вообще смотришь?

– Надеюсь, чувак. Снова и снова. Поезд расхерачил машину вдребезги. – Выделяя каждое слово сказал Стас, а затем задумчиво взглянул на пустую бутылку и вздохнул. – Ох-хо-хо-о-о, все время одно и то же. Зачем так, неужели нельзя было спасти тачку в последний момент? Жалко. Эх… – махнул он рукой.

– Тупость. Не нравится – не смотри до конца. Слушай, если бы они не уничтожили машину, то пришлось бы снимать еще одну серию. К тому же остался его друг с поездом.

Стас хлопнул меня по колену и заговорщицки подмигнул:

– Давай еще накатим под это дело?

Не дождавшись ответа, он сорвался с места, на ходу впрыгивая в кроссовки.

– Я схожу, так и быть, или пошли вместе, прогуляемся? – он посмотрел на меня. – Ну, пошли, давай, вставай.

– Да ну-у-у… Закрывать, потом открывать… – я натянул на себя плед. – Там погода плохая.

– Ну тебя!.. – Стасик отмахнулся и выбежал на улицу.

В образовавшемся внезапно пузыре тишины я расслабился; пользуясь моментом, прикрыл глаза, обдумывая сегодняшние события и посетившие меня накануне идеи. День прошел заурядно, ничего примечательного, а вот одна мысль, возникшая тогда, меня заинтересовала даже очень: гипотеза про мультивселенные и дерево.

А дело было так…

После работы Стас завалился ко мне, и мы отправились на вечерний променад – обсудить наши дела, новости и просто выпить пивка. Я как раз занимался тем, что вот уже не один час медитативно рассматривал трещину на потолке, сочиняя метафоры для такого эпохального события, разделившего комнату надвое, и неожиданное предложение прогуляться пришлось мне по душе: нужно было срочно сменить обстановку и пообщаться с живым человеком.

Мы пошли в парк.

– Так какие планы все-таки, бро? – спросил Стас, задав тему.

– Да так, никаких, есть пару мыслей… Слышал про мультивселенные?

– Это параллельный мир? Знаю, ерунда.

– Угу, вроде того. Подразумевают существование бесчисленного множества вселенных рядом…

– И какое отношение эти вселенные имеют к нашей проблеме с машиной времени? – друг внимательно посмотрел на меня.

Он даже не пытался включить мозг и воспользоваться воображением – даром, вложенным в нас природой. Сразу – нет. Трудно было обсуждать с ним заумные темы, постоянно подбирать слова, объяснять по десять раз. Но больше обсуждать было не с кем. Многие в моем окружении это люди поверхностные и интересующиеся не далее, чем своими житейскими потребностями, не выходящими из зоны комфорта; думать же о сложном – это муторно и трудно, это дискомфорт. Мозг противится такому насилию. Мне не хватало собеседника, похожего на меня, человека, анализирующего и ищущего истину – романтика, искренне восхищающегося тайнами и загадками мироздания.

Но я все-таки продолжал.

– Это может напрямую касаться наших неудач. Представь, возможно, вместе со временем мы каким-то образом взаимодействуем и с еще одной вселенной. – я сделал паузу, чтобы перевести дыхание. – Чак испарился, но может, он все-таки жив? А вдруг, переместив его в прошлое, мы переместили его к тому же еще и в соседний, параллельный мир, поэтому он и не появился в нашем? Как тебе вариант?

Стас присвистнул и ненадолго замолчал, обдумывая сказанное. Ему хватило двадцати секунд постичь достаточно сложную, на мой взгляд, концепцию.

– Не-э-э. Вряд ли, бро. Чак отстает от нас на пятнадцать минут, плывет сзади на той же скорости, что и мы. И мы – там, с ним, только на пятнадцать минут раньше теперешнего. Уф. Я уверен в этом! – с видом знатока он отхлебнул пиво и выжидательно посмотрел на меня. – Все эти миры… Перебор. Тебе так не кажется?

– Сложно – не значит невозможно… Если бы было по-твоему, мы бы, плывущие позади, не стали покупать вторую крысу. А зачем? Чак – живой и невредимый и все дальнейшее пошло бы иным путем. По всем правилам это настоящее перестало бы существовать в том виде, в котором оно пребывает сейчас. Эффект бабочки, понимаешь, о чем я?

– Убедительно, но мы-то не знаем, что там и как должно быть! Он живой, но там, позади. И не узнаем, пока не разберемся, – пивная пена из горлышка попала на руку Стаса, и он смахнул ее себе на штанину, – вот черт!

– Да, возможно, мы действительно и плывем позади… – что-то наклевывалось у меня в мозгах. – Но только вот – по соседней дорожке. А что? Время – это не только точка в настоящем, за ней тянется непрерывный след (прямая линия, понимаешь), а прошлое – это отметины на прямой, с которых можно начать смотреть, с любого момента. Возможно, мы и правда встретили Чака там, но, – я поднял указательный палец, – в тот самый момент реальность разделилась и пошла другой дорогой, словно ветка дерева (я вспомнил свою же подзабытую гипотезу, благодаря Стасу она стала теперь немного полнее).

Я пытался поймать за хвост что-то ускользающее от меня. Вот оно – рядом, нащупывается, но срывается и уходит. Голова загудела от напряжения. Я старался как можно быстрее озвучить мысли, чтобы не потерять их и не забыть, и чтобы Стас услышал тоже.

– Мир, где с Чаком все хорошо, продолжил существовать в новой ветке, со своей новой историей и новым будущим. Параллельно нашему. Ты понимаешь?