Вульфгар бросил быстрый взгляд на Реджиса, и хафлинг кивнул.

— Твой сын станет королем Дамары, — продолжал Айвен. — Если будет дочка, то королевой, и у нее будет добрая и любящая мать. И ты поможешь всем нам предотвратить войну. Король уже стар. Ничто не помешает тебе вернуться сюда после того, как он отправится расплачиваться за свои грехи.

Вульфгар потер лицо, изо всех сил пытаясь здраво оценить положение. Он не хотел войны и, естественно, не хотел, чтобы несчастную королеву казнили. Тогда он вспомнил ее, красивую молодую женщину, которую видел в тронном зале. Он не мог представить, чтобы она стала женой старого, злобного, жадного короля Ярина по доброй воле. И именно эта мысль, мысль о том, что ее брак был устроен не по любви, а по расчету, заставила его принять решение. Он кивнул и начал подниматься вверх по лестнице.

Несколько часов спустя Айвен приоткрыл потайную дверь, ведущую в сад, высунул голову и оглядел погруженные во тьму кусты и дорожки. Никого не заметив, он сделал знак Реджису и Вульфгару убираться из дворца и возвращаться в коттедж.

Вульфгар, совершенно измочаленный, перешагнул через порог; он едва мог идти и поминутно встряхивал головой. На лице его читалось полное смятение. Дворф и хафлинг захихикали.

— Хорошо, что ты тогда не согласился на любезное предложение драконицы, подружки Джарлакса, — хмыкнул Реджис, когда они очутились на безопасном расстоянии от дворца. — Думаю, после свидания с ней тебе точно пришел бы конец.

Реджис ухмыльнулся, но варвар, казалось, даже не слышал его слов.

У него не было ни верных мечей, ни лука. Его магические ножные браслеты и доспехи тоже остались в его комнате, далеко от зала для тренировок.

Его противник, наоборот, был вооружен своим обычным оружием — руками и ногами, а его крепкое, выносливое тело не нуждалось в доспехах.

Только скорость, ловкость и грация, присущие всем воинам–дроу, помогли Дзирту удержаться на ногах, когда мастер Афафренфер, продолжая яростно наступать, очутился совсем близко и осыпал противника серией ударов кулаком, рубящих ударов, мощных выпадов локтями, коленями и ногами.

Дзирту удалось парировать множество ударов кулаками, оттолкнуть локоть Афафренфера вверх, и он с силой ударил монаха коленом в бедро. Но тот быстро увернулся, и выпад не причинил ему вреда; продолжая вращаться, он вытянул ногу.

Дзирт подпрыгнул, поджал ноги под себя, и монах не задел его. Дзирт, не выпрямляя ног, упал на пол, а Афафренфер в это время заканчивал свой маневр. Он перенес тяжесть тела на другую ногу и поднял ее высоко — слишком высоко для Дзирта, который приземлился на корточки, но быстро выпрямился во весь рост.

Теперь Дзирт взял инициативу в свои руки: он осыпал противника серией коротких, резких, но мощных ударов, затем внезапно пнул монаха, но ни разу не сумел попасть в цель, так искусно защищался и уклонялся Афафренфер.

И все же способность дроу вернуть себе преимущество в рукопашном бою с самим мастером Южного Ветра вызвала одобрение у зрителей, наблюдавших за поединком с балкона.

Противники одновременно сделали выпады ногами, ударили друг друга по щиколоткам. Дзирту досталось сильнее, и, опустив ногу, он почувствовал, что колено как будто подгибается. Он попытался забыть о боли, яростно устремившись в бой, но первый же шаг вызвал у него гримасу; дроу пошатнулся, и попытка достать противника хуком слева оказалась не слишком удачной.

Афафренфер пригнулся, избежал удара, прыгнул под рукой Дзирта вперед, к его незащищенному боку, и, приземлившись рядом с дроу, немного отставил назад правую ногу.

Монах ткнул левым локтем под левую руку Дзирта, которую тот как раз хотел убрать, плотно прижал ее к телу дроу, затем протянул руку вверх, над плечом дроу, и схватил Дзирта за волосы на затылке.

Дзирт собрался уклониться, пригнуться, но монах не дал ему это сделать и без труда подобрался к нему вплотную.

Дзирт с силой ударил свободным локтем очутившегося сзади Афафренфера, потом снова попытался достать его левой рукой, но монах предугадал эту отчаянную атаку и поэтому не только принял этот относительно слабый удар, развернув корпус, но и ухитрился просунуть правую руку вперед и зацепить второй локоть Дзирта.

Затем монах выпрямился, и Дзирт лишился возможности двигаться: его левая рука попала в захват, Афафренфер прижал ее выше локтя к телу Дзирта, одновременно крепко вцепившись в волосы дроу, а правая рука была неловко и болезненно оттопырена в сторону.

Чтобы выскользнуть из захвата, Дзирт попытался, извиваясь, опуститься на пол, но снова ощутил боль в правом колене, и секундное промедление позволило Афафренферу обойти его и крепко упереться в пол правой ногой. Монах поднял Дзирта, толкнул вперед, так, что тот споткнулся о его щиколотку. Поскольку руки у него были обездвижены, дроу не мог ни защищаться, ни смягчить свое падение. Они вместе с Афафренфером рухнули на пол, Дзирт упал ничком, а монах навалился на него всей массой, уселся ему на спину и заломил руки назад.

У оглушенного дроу перехватило дыхание. Он ощущал лишь сильную боль и абсолютную беспомощность.

Придя в себя, Дзирт сообразил, что Афафренфер едва заметным усилием может вывихнуть ему руки, разорвать связки суставов.

Монах тоже прекрасно понимал это, поэтому он отпустил Дзирта и мгновенно отскочил прочь; он стоял спокойно и неподвижно, пока Дзирт неловко поднимался на ноги. Когда дроу развернулся к Афафренферу, тот сложил руки перед собой и поклонился.

«Это демон в обличье человека, который пытается унизить тебя!» — вопили голоса в мозгу Дзирта. Он постарался выбраться из темного лабиринта безумия и каким–то образом пришел к выводу, что Афафренфер одолел его не затем, чтобы унизить его, а затем, чтобы сделать вид, будто все в порядке. Разве мог поединок с монахом, искусным в рукопашном бою, закончиться иначе?

Инстинкты подсказывали Дзирту наброситься на беззащитного противника в тот момент, когда он поклонился, и задушить его.

Он даже сделал едва заметное движение, но затем сознание его на миг прояснилось, и он взял себя в руки. Дзирт, пошатнувшись, отпрянул и не стал нападать на одолевшего его человека.

Но он не ответил на поклон, что являлось вопиющим нарушением правил поединка, и это не ускользнуло от внимания Афафренфера и наблюдателей.

Ивоннель привлекла не один изумленный взгляд, когда обратилась к Джарлаксу, Киммуриэлю и Громфу со словами:

— Он нуждается в нашей помощи, поэтому давайте поможем ему.

— Почему? — озвучил Громф вопрос, возникший у всех троих.

Но прежде чем разговор принял опасное направление, вмешался Джарлакс:

— Именно это я и пытаюсь сделать.

— И у тебя ничего не получится, — отрезала Ивоннель. Она взглянула на Киммуриэля в поисках поддержки, и, к изумлению Джарлакса, псионик кивнул в знак согласия.

— Почему? — повторил Громф.

— Потому что метод лечения, который используют Джарлакс и монахи, неэффективен, — ответила Ивоннель.

— Я не о том спрашивал, — буркнул архимаг. — Почему ты заботишься о здоровье еретика, отступника, беглеца из павшего Дома, который не принес Мензоберранзану ничего, кроме несчастий?

— Потому что он представляет для меня ценность, — ответил Джарлакс. — И еще потому, что он мой друг.

— Я обращался не к тебе, — фыркнул Громф. — Мне понятны твои мотивы, хотя я нахожу их смехотворными. Но тебе это зачем? — обратился он к Ивоннель. — В какие игры ты играешь на сей раз?

— Он самый могущественный воин Мензоберранзана. Ведь ты наблюдал за его славной победой!

— Он сыграл роль копья, брошенного в демона, только и всего, — возразил архимаг.

— Какое это сейчас имеет значение? — вмешался в разговор Джарлакс. — Твоя дочь…

— Не называй ее так, — перебил его Громф, и Джарлакс заметил, что они с Ивоннель злобно уставились друг на друга. Неприязнь была взаимной. То, что их родственная связь — всего лишь фикция и их с трудом можно назвать отцом и дочерью, не вызывало никаких сомнений. Это понимал Джарлакс, который знал о вторжении иллитида в мозг молодой жрицы. Скорее всего она приходилась Громфу не столько дочерью, сколько матерью — и заодно Джарлаксу. Разумеется, важнее было другое: является ли Ивоннель чем–то большим, нежели аватаром Ллос? Может быть, подобно своей тезке, она служит «голосом» Паучьей Королевы? Ивоннель Вечная сумела уничтожить Дом Облодра, потому что Ллос сделала ее «проводником» своей мощной энергии. Может быть, то же самое можно сказать и о победе Ивоннель над Демогоргоном?