Портрет в библиотеке побуждает Гарри обратиться к кому-нибудь за помощью, и он в конце концов поддаётся на уговоры и разговаривает с профессором МакГонагалл, заместителем директора. Она даже не позволяет ему показать свои раны и только говорит ему «не высовываться» и «держаться подальше от неприятностей». Портрет выражает отвращение и ярость по поводу такого заместителя директора Великой Школы. Он достаточно знает о директоре, чтобы даже не предлагать обратиться к нему. В течение нескольких дней портрету удаётся предупредить домовых эльфов о ситуации, несмотря на то, что он по большей части изолирован, и портреты не могут вызывать домашних эльфов.

Злобные существа объединяются с призраками и портретами ради мести. То, что они сделали с Роном и Гермионой на первом курсе, теперь выглядит детской шалостью. В их список мести входит и профессор МакГонагалл за то, что она отказалась даже заметить проблему, не то что решить её, или хотя бы привлечь внимание всех профессоров, но профессор Амбридж получает больше всех. Дело доходит до того, что она боится оставлять свои личные комнаты не закрытыми. Ходят слухи, что она пытается нанять для сопровождения аврора. Ничего из этого не выходит, даже если слухи были верны. В конце концов профессор Амбридж разражается несколькими очень длинными тирадами, в которых утверждает, если домашние эльфы не подчиняются людям, то их лучше всего уничтожить вместе со всеми другими существами. Гарри лениво задаётся вопросом, сможет ли она сама содержать себя без домашних эльфов. Когда мстительные маленькие эльфы слышат о злобной клятве профессора Амбридж принять ещё один закон о существах, чтобы сделать охоту за ними и убийство существ законными, они сосредотачиваются исключительно на ней, заставляя её желать никогда снова не устраиваться на работу в эту школу. Только приказ директора, как их технического хозяина, заставляет домашних эльфов остановиться. Призраки и портреты насмехаются над попытками остановить их и весело продолжают оскорблять всех учителей, которые проходят мимо, раскрывая их секреты. Происходит несколько попыток как-то заставить их замолчать, но как будто сама магия Хогвартса против этого, поскольку все эксперименты эффектно терпят неудачу.

Гарри не может не радоваться, даже если ему хочется, чтобы он сам мог сделать больше и за него не беспокоились. Тем не менее, сама мысль о том, что они пытаются помочь ему, согревает его сердце. Никто кроме портретов, призраков и эльфов не захотел помогать уроду.

***

В декабре Гарри понимает, что никогда не сможет ничего рассказать о кровавом пере. Он ещё раз попытался показать профессору МакГонагалл свою рану, но она снова отказалась смотреть. Профессор Снейп лишь приподнял бровь и сказал:

— Кровавое перо. Вы хоть знаете, что это такое?

Гарри так сильно хотел ответить: «Лучше, чем вы, я думаю, сэр, учитывая, что только на этой неделе я писал одним из них несколько часов», но возмездие не стоит дерзости.

В октябре он попытался выучить исцеляющее заклинание, но не преуспевает в этом, вероятно, потому, что всё ещё надеется, что сможет рассказать кому-нибудь о происходящем и выгнать профессора Амбридж со всеми её образовательными указами из Хогвартса. В декабре, когда он серьёзно настроен покончить со своей болью, ему остаётся всего несколько отработок. К сожалению, из-за того, что уже существующие раны настолько глубоки, у него на руке уже остался шрам в форме слов «Я не должен лгать». Гарри не возражает. Он смотрит на шрам, как на доказательство того, что он пытался выстоять и не сломаться, что он сильнее боли, сильнее учителей и сильнее любого препятствия на его пути.

В хорошие дни.

В плохие дни он видит в этом признак слабости, своих недостатков, своего уродства.

У него редко бывают хорошие дни.

Тем временем издевательства переходят на новый уровень.

Слизеринцы выгоняют его из общежития, но не разрешают ему возвращаться в свою комнату, которую он выбрал для себя на первом курсе, так что он оказывается вынужден спать в общей комнате, что означает, что с этого момента студенты специально ложатся спать особенно поздно и особенно сильно шумят, чтобы он не смог заснуть, пока другая группа не встаёт даже раньше, чем сам Гарри — то есть на рассвете — чтобы разбудить его своей настойчивой болтовней.

Гриффиндорцы развлекаются, беря в библиотеке все книги, необходимые для выполнения заданий, чтобы у Гарри не было доступных копий. К счастью, есть библиотечный портрет, который может читать ему тексты вслух, но домашняя работа, выполняемая таким образом, занимает гораздо больше времени, чем работа с книгами, которые он может читать сам.

Пуффендуйцы так боятся его и того, что он может сделать с ними то же самое, что и с Седриком Диггори, что убегают, как только видят его.

Рейвенкловцы смотрят на него с холодным научным интересом, который вызывает у него беспокойство. Все они желают узнать, что именно он сделал, как он это сделал и зачем, особенно их желание возрастает, если он не может дать им ответы на их вопросы. Некоторые выглядят так, будто готовы провести едва ли не вивисекцию, чтобы узнать интересующие их ответы.

Гарри рад тому, что может спрятаться в туалете Миртл, библиотеке или комнате, в которой он жил целый год на первом курсе.

За день до рожественских каникул профессор Снейп приказывает Гарри задержаться после очередного урока зельеварения. Он смотрит на Гарри из-под нахмуренных бровей и медленно начинает говорить, тщательно формулируя и подбирая слова.

— У директора сложилось впечатление, что Тёмный Лорд способен полностью подчинить Вас своей воле. Директор опасается этого, поэтому, к моему крайнему неудовольствию, он поручил мне познакомить Вас со сложным искусством окклюменции. Я не очень-то верю, что вы добьётесь успеха, но директора нельзя было переубедить в его решении. Приходите сюда после ужина. А теперь подите прочь.

Гарри уходит, но его мысли продолжают метаться. Искусство разума. Он будет учиться искусству разума! Он читал о них и хотел их изучить, но практически невозможно изучать их без Легилимента, который мог бы помочь и проверить барьер, поэтому он не стал вдаваться в подробности. Он знает только самые основы, и то не слишком хорошо. Теперь он сможет обучиться этому искусству! Он сможет защитить себя!

На короткое мгновение он в восторге.

Затем он вспоминает, кто будет его учителем.

***

Когда Гарри рассказывает библиотечному портрету о своих уроках окклюменции, мужчина удивляется.

— Что ты говоришь, плут? Этому благородному и важному искусству больше не учат в этом почтенном заведении? Скажи, мы оба сейчас говорим о Хогвартсе?

Гарри уверяет портрет, что нет, он не был перевезён в другую школу, пока он не видел, и узнаёт, что окклюменцию в прошлом преподавали, начиная с пятого курса. Затем портрет называет несколько полезных книг. Гарри пытается призвать их, но, увы, безрезультатно.

— Странно, как странно! — бормочет портрет. Они пожимают плечами и решают, что кто-то, интересующийся искусством разума, пока что одолжил книги, и концентрируются на чарах, которые Гарри теперь, имея достаточно сил, может наложить на браслет.

***

Нет ничего удивительно в том, что первый урок — катастрофа.

Профессор Снейп атакует разум Гарри, не говоря ему, как «закрыть разум», и вызывает воспоминания о неудачах, которое он претерпевал на Зельях, когда не мог ответить правильно, и его зелье получало худшую оценку в классе. Он рявкает на Гарри: «Опять, Поттер!»

И так час за часом.

Гарри ужасно дезориентирован, его голова кружится, когда он, наконец, возвращается в подземелья. Он накладывает свои обычные защитные чары и ложится спать на диван в гостиной, который теперь считает своим.

Следующие уроки проходят ничем не лучше.

Гарри удается справиться с задачей только один раз.

Профессор Снейп бурно ругался из-за «высокомерия» Гарри, мешающего ему «сделать даже малейшую попытку», и почему-то решил отправиться смотреть на детство Гарри.