После недавней выволочки щеки женщины покраснели, но не от стыда, а от бурлящего внутри гнева. Ноздри ее сердито раздувались, серые глаза метали молнии. Она искренне считала, что поступила правильно и проводник отчитал ее незаслуженно.
Потапыч подошел к Лани.
– Ты в порядке?
– Сам-то как думаешь? Этот отчитал меня, как девчонку, а ты ему слова не сказал поперек.
– Если честно, я считаю, что он прав. – В ответ на колючий взгляд напарницы Потапыч миролюбиво улыбнулся и добавил: – Ты тоже кое в чем права, поэтому предлагаю вам помириться.
– А я с ним не ссорилась. И вообще, я себя виноватой не считаю. – Лань гордо вскинула голову и громко спросила: – Ну и где твой тайник, ковбой?
– Меня так-то Балаболом кличут, – буркнул Дмитрий. – Идите за мной. И давайте на этот раз без выкрутасов.
Лань скорчила недовольную мордашку и высунула кончик языка, когда проводник повернулся к ней спиной и взял курс на нужный ему дом.
Дмитрий всегда тщательно подходил к выбору места для тайника. Он не закладывал нычки в печках и на чердаках заброшек, не делал подкопы под валунами и не прятал ничего в дуплах старых деревьев, как это практиковало большинство сталкеров. Каждый раз, отправляясь в ходку, он проверял подобные места на предмет чужого добра и нередко натыкался на припрятанные вещички. Делал это не ради наживы, а из спортивного интереса.
В том доме, куда он вел сейчас попутчиков, Балабол впервые оказался за год до эпической битвы на болоте. В тот раз он вместе с Сазаном отправился выполнять задание ученых. Яйцеголовые активно исследовали так называемых слизевиков, наиболее схожих по вредоносному воздействию на человека с «ведьминым студнем». Весь запас зеленой студнеподобной массы широколобые использовали для опытов, но так и не смогли прийти к однозначному выводу по поводу того, что из себя представляют похожие на гигантский плевок сущности. Одни утверждали, что слизевики – это мутировавшие одноклеточные грибы-гетеротрофы. Другие с пеной у рта доказывали, что это подвижные аномалии химической природы.
В спорах рождается истина, но только в том случае, когда есть с чем экспериментировать для подтверждения новых гипотез. Такой вердикт вынесли обе группы спорщиков и скинули в общую сеть запрос на доставку материала для научных исследований. Ближе всех к лагерю ученых оказались Балабол с Сазаном. Они и подрядились на доставку слизевиков за тысячу баксов и по три сотни патронов к «калашу» для каждого. Взяли у яйцеголовых четыре фарфоровые банки с герметично закрывающимися крышками и отправились по указанным координатам.
Известие о скором Выбросе настигло приятелей возле оврага. Только шли они не с северо-восточного направления, как сейчас, а с юго-западного. Прятаться от пси-шторма на дне глубокой балки – все равно что укрываться под деревом от проливного дождя. Балабол и Сазан знали это как «Отче наш», а потому, как только ПДА тревожно заверещали, опрометью рванули к деревне.
Здесь их ждало разочарование. Дома сплошь попадались полуразрушенные: то крыши нет, то в стенах такие дыры, словно их таранили бульдозером. Двухэтажное кирпичное здание в центре поселения притягивало взгляд. Оно единственное сохранило первозданный вид, да только времени добраться до него не хватало. Выброс обещал обрушиться на Зону с минуты на минуту. Небо окрасилось багрянцем, сверкали молнии, воздух наполнился низким нарастающим гулом, как будто неподалеку набирал обороты огромный двигатель.
Наконец сталкерам подвернулось подходящее убежище. Пускай большая часть кровли отсутствовала, выставляя напоказ редкие доски обрешетки и бревенчатые стропила, зато в доме был глубокий подвал с железобетонными плитами перекрытия. Правда, и здесь не обошлось без сюрпризов. В дальнем углу подвала обосновался «разрядник», но это не слишком расстроило сталкеров. Наоборот, они обрадовались такому соседству. Электрическая аномалия сыпала трескучими искрами, насыщая воздух озоном и служа источником дармового освещения.
После адреналинового шока Сазана потянуло в сон. Он уселся на пол, прислонился спиной к стене и задремал в обнимку с автоматом. Тем временем Балабол исследовал подвал. Сталкер опасался, что здесь, помимо «разрядника», могли обосноваться другие аномалии – вроде той же «шипучки», «студня» или «ядовитой плесени». И если первые две не представляли опасности, пока в них не вляпаешься, как муха в сироп, то вот третья угрожала жизни человека на расстоянии. Тонкий белесоватый налет непонятной природы выбрасывал в воздух ядовитые испарения. Чем дольше жертва дышала отравленным воздухом, тем быстрее шел процесс разрушения эритроцитов в крови. Пятиминутного пребывания в отравленной атмосфере хватало для развития асфиксии и мучительной смерти от удушья.
Балабол зря волновался. Кроме электрической аномалии, в подвале не было других деструктивов. Это обстоятельство прибавило оптимизма, но гораздо больше парня порадовало случайное открытие.
Дмитрий стоял спиной к «разряднику». Пульсирующий свет аномалии отбрасывал изломанные тени на стену, мешая рассмотреть детали. Сталкер включил фонарь. Желтое пятно упало на кирпичную кладку, и вот тогда Дмитрий заметил, что ряды кирпичей в центральной части на полсантиметра не совпадают по горизонтали с боковыми сторонами.
Балабол вытащил нож и провел острым кончиком по шву. Песок и цементная крошка тонкой струйкой посыпались к ногам. Сталкер водил ножом по одному и тому же месту до тех пор, пока лезвие не ушло в шов на всю длину. Потом выскреб раствор с остальных трех сторон, выковырял кирпич из стены, просунул в отверстие руку, ожидая, что пальцы уткнутся в землю, но вместо этого нащупал воздух.
«Там еще одно помещение», – догадался Балабол, вложил кирпич на место и вернулся к дрыхнущему как сурок Сазану.
Дмитрий не стал делиться открытием с напарником, когда тот проснулся. Среди сталкеров считалось большим везением найти подобный тайник. Любой, кому улыбалась удача, без зазрения совести в одиночку пользовался подарком судьбы и держал язык за зубами.
Экспедиция завершилась удачно. Приятели под завязку наполнили герметичные переноски похожей на слизь зеленоватой пузырящейся субстанцией. Ученые настолько обрадовались долгожданному материалу для экспериментов, что каждому из добытчиков дали сверх заранее обговоренного вознаграждения по три новехоньких комбинезона «Восход».
Особой заслуги сталкеров в этом не было. По правилам Киевского института исследования Зоны поставка полевым филиалам спецодежды и прочего инвентаря проходила только после использования более ранних партий. На складе научной базы скопилось с полдюжины комбинезонов старой модификации, из-за чего возникли сложности с доставкой новых спецкостюмов с улучшенной защитой от радиации и аномальных воздействий. Завхоз голову сломал, пытаясь придумать выход из непростой ситуации. Просто так комбинезоны не списать: по документам ученые и персонал базы были укомплектованы спецодеждой под завязку. Составить акт о порче имущества – тоже не вариант. Вот тут-то и подвернулись сталкеры с добытым ими аномальным добром. Они столько его притащили, что по всем нормативам надо было совершить не одну ходку. Ушлый завхоз быстренько оформил необходимые документы, подсунул друзьям заполненные бумажки, чтобы те в них расписались, и спихнул с себя ненужное барахло.
Сазан в тот же день толкнул бармену комбезы по сходной цене, а вырученные с продажи деньги отдал Нинке, своей невесте. С ней он потом укатил из Зоны на Большую землю, женился и осел в одном из крупных городов Украины. А вот Балабол не стал продавать комбинезоны. Он их оставил на черный день и спрятал в том самом тайнике за кирпичной стеной, вместе с арсеналом из двух «калашей», одного «Абакана», четырех ПМ и полученным у тех же ученых за выполнение другого задания цинком патронов.
Сталкер надеялся, что за три с лишним года с момента закладки тайника с имуществом ничего фатального не произошло. Он как чувствовал, что делает закладку на долгий срок. Почистил оружие, смазал и завернул в промасленную ветошь. Комбинезоны с завода упаковывались в герметичные прорезиненные мешки с гарантийным сроком хранения двадцать лет. На момент их списания завхозом срок хранения не превышал половины регламентированного производителем, так что все должно было быть в порядке.
